Между двумя (2/2)

Не ожидая такой реакции, Сонхва тушуется под смыслом сказанных слов и растерянно ищет в голове собственные. Но там путаница, как и в случае с Ёсаном — не за что зацепиться. Сказать бы больше, сказать бы всё, может быть, даже для того, чтобы понять самого себя, чтобы стало легче. Но это стопорится где-то на грани возможного, и Пак, даже вылавливая эту необходимость быть друзьями, не находит в себе возможность сказать то, что требует проговаривания. С людьми нужны границы, иногда бетонные стены. Нарушать их и становиться уязвимее — для Сонхва слишком.

— Как и мне, Уён. Вот только разница в том, что здесь ты переживаешь на пустом месте…

Стук двери утягивает внимание Пака, и, отвлекаясь от мысли, он переводит взгляд на распахнутый дверной проём. Прямо в центре видимости всплеск неожиданных красок, резко контрастирующих с серостью бетонных стен. От огненных волос, броских коралловых теней на глазах, чёрно-серого хаори в цветах насыщенно красного оттенка и до радужного разнообразия плетений браслетов на запястьях. И это всё вообще не подразумевает возврата к возможности мыслить. Уверенные движения, покачивание бёдрами и где-то на грани слуха Сонхва всё же улавливает слова входящего парня.

— Вот ты где! Я зашёл проверить жив ли ты, может тебе всё-таки нужна помощь, и теперь ты на неё согласишься, — парень лукаво улыбается, многозначительно приподнимая брови и наконец останавливается в двух шагах, переводя вес на одно бедро и опираясь рукой на свою талию, — но я смотрю ты в порядке! — обводит по воздуху свободной рукой всего Уёна и показывает пальцами с множеством колец кружочек одобрения. — Выглядишь намно-ого лучше, чем утром, уж поверь мне, — и ещё одна улыбка.

Чон, которого, по всей видимости, уже не сбивает эта взрывная волна цветастой бомбы, почти нейтрально оглядывает откровенно радужного через плечо и только вытягивает губы насколько можно поприветливее в ответ.

— Ещё бы, ведь утром — которое у тебя начинается в половину шестого — ты разбудил меня…

— Да, прости, — и на лице появляется вина и смущение, — привычка вставать рано.

— И привычка шуметь как слон в посудной лавке…

— Да, я громкий, — добродушно-невинно-ехидно играет улыбкой, щуря глаза полумесяцами.

— Мне просто даже интересно, что это было? — щурясь, Уён полностью разворачивается к парню и заинтересованно оглядывает его. — По громкости сто из десяти, а я разное слышал.

— А, это пресс-папье…

Приоткрыв рот, Чон в нескольких секундах тишины переваривает полученную информацию, а после, когда суть сказанного всё равно не доходит и знакомое слово никак не материализуется в памяти, беспомощно выдыхает и, прикрывая глаза, опускает голову.

— Зачем оно — чем бы это ни было — было нужно тебе в половину шестого утра?

— А оно с книги упало, — бросает невзначай и машет рукой, морща нос. — Я сам забыл, что оставил его на Адлере, и вот такой казус…– замечая пришибленное выражение лица Чона, парень тут же меняется в лице от пофигистического к взволнованному и, примирительно выставляя обе ладони вперёд, положительно кивает. — Больше такого не будет, обещаю.

— Сомневаюсь.

На это парень насмешливо морщит нос и, будто только замечая присутствие ещё одного человека, поспешно переводит взгляд с Уёна на тихо наблюдающего за всем происходящим Сонхва. Считанные секунды рассматривания и во взгляде яркого узнавание с блеском радости, которую тут же выдают губы, открывающие притягательную улыбку. Эмоциональный. Сонхва опускает глаза к бетону пола и чувствует, как сердце опадает куда-то туда же, а совесть выбрасывает белый флаг поражения. Золотые тени, бронзовые, постоянно сменяющиеся цвета и формы украшений в многочисленных проколах. И те же глаза, пестрящие краской эмоций, которые — Сонхва знает наверняка, даже не смотря — выгорают прямо сейчас.

Для понимания парню требуется столько же времени, и, пропуская эмоции через разочарование к иронии, он поджимает губы в карикатурности «не случившейся заминки». Покачиваясь на пятках, он будто бы хочет уйти, но за такую же секунду принимает другое решение, и Пак может лишь видеть, как чёрные оксфорды с белыми носками в енотах делают шаг ближе к Уёну.

— Прости, можно обокрасть тебя на сигарету? — в голосе даже больше игривости, чем было до этого, и, поднимая голову, боковым Сонхва считывает ещё больше уверенности на лице парня.

— Они тяжёлые, — бросая короткий растерянный в сторону Пака, Чон протягивает тёмную пачку, и из неё окольцованные пальцы ловко вынимают одну сигарету. — Только зажигалка не у меня.

А парню и не нужно это говорить. Он лишь кивает и равняется с Сонхва, держа сигарету в согнутой руке. Под чужим взглядом Пак ощущает, как зарождается внутри злость, а с непреклонностью намерений той же принадлежности может лишь выдохнуть раздражение и достать из кармана треклятую. В мимике напротив появляется радость маленькой победы, и, как только Сонхва протягивает зажигалку, парень обхватывает губами сигарету и чуть склоняется к металлической. Глаза в глаза. В одних злость, в других самодовольство.

— Вы знакомы?

Пламя чернит кончик сигареты, и изогнутые в небольшой улыбке губы выпускают тонкие витки дыма.

— Не-а, — выравнивается и с ещё одной затяжкой улыбается шире, неотрывно смотря в глаза Сонхва. — Но совсем не против познакомиться, я Хонджун, — протягивает свою сложенную ладошку вперёд и чуть склоняет голову набок, — лучше Хон, Джун, Джуни — я не люблю своё полное имя.

Прожигая взглядом, Сонхва жмёт руку, а представившийся меж тем скользит в рукопожатии чуть выше, нежно оглаживая пальцами кожу ладони и запястья. Не убирая с лица эту дружелюбно-ехидную улыбку. Пак не уверен, стопорился ли он так когда-нибудь в жизни.

— Своё имя скажешь?

— Сонхва, — и логики ноль — темноволосый видит боковым, как Уён всё больше выпадает в осадок понимания и непонимания.

— Приятно познакомиться, — Джун довольно хмыкает и прекращает тактильное знакомство. — У тебя красивое имя.

Парень игриво подмигивает и, сбивая пепел указательным пальцем, вновь подносит сигарету к губам. А Пак ловит дежавю. Неполноценное, ведь при нём этот парень никогда не курил ничего тяжелее единички или сигарет с кнопкой, но слова те же. Именно их он сказал ему в первый раз, так же выдыхая белёсый дым. Достаточно завораживающе, чтобы Сонхва смог потеряться. А вот запах сигарет Чона откровенно ему не подходит.

— Да, достаточно крепкие, — красноволосый кивает, выпуская порцию дыма и немного морща нос от горечи. — Теперь точно не захочу до вечера.

— Я же говорил, — всё ещё разрываясь между Сонхва и Джуном, Уён жмёт плечами, растерянно оглядывая своего соседа, будто вновь открывая эту цветную смесь для себя.

— В порядке, спасибо, — он широко улыбается с отчётливым смешком и делает небольшой шаг в сторону лестницы. — Буду убегать, нужно хоть увидеть, как оно, — так же сжатая ладошка поднимается вверх и машет вперёд-назад, пока ветер играет с широким рукавом хаори. — Увидимся.

Скользящий взгляд чуть дольше задерживается на Сонхва. Улыбка с дымом, и красноволосый быстро сбегает по ступенькам, скрываясь на нижнем лестничном пролёте. Какое-то время тишину сопровождает всё тот же гуляющий ветер, а после Уён с шумным выдохом поворачивается лицом к Сонхва.

— И что это было?

Переводя внимание от лестницы к другу, темноволосый пожимает плечами и вкладывает зажигалку обратно в карман кожаной куртки.

— Твой сосед.

— Да ладно? — Уён вскидывает брови и негодующе машет головой. — И когда ты успел познакомиться с моим соседом?

— Только что, — с максимальной нейтральностью и уверенностью, хоть и тупее вариации ответа не найти. Но дело такое. Из всех оставленных Паку возможностей есть только эта разыгранная мизансцена.

— Серьёзно? Ты думаешь я в это поверю?

— Ты сам видел…

— Ты окончательно охуел я смотрю? Именно, что я всё видел, Хва! Это как минимум ваше десятое «знакомство».

Чтобы не сморозить что-то по типу «не знаю, о чём ты» и не повысить уровень очевидности до тысячи из ста, Сонхва прибегает к самому лучшему варианту. Промолчать. Уён точно слишком зол сейчас, чтобы вытаскивать информацию. А Сонхва в целом не намерен её предоставлять. Вернее, не был намерен, ведь если о возможностях, то варианта не посвящать в это всё Уёна там уже не осталось. Ну, только если согласиться с дополнительным вариантом потерять друга.

— Ты будешь молчать?

— А что говорить? Ты прав, у тебя очень странный сосед.

Поджимая губы, Чон раздражённо оглядывает Пака и, качая головой в своём убеждении, разворачивается в сторону выхода с лестницы.

— Уён…

— Да пошёл ты.

Металлопластиковая ударяет по наличнику, и Сонхва остаётся на лестничной клетке один. Минус один разговор и плюс ещё одно недопонимание. Выдыхая, он запрокидывает голову и сильно жмурится, пытаясь отогнать навязчивые очертания, что почему-то въедливее всего остального. Лестничный пролёт, ветер, апрель. Чужие мягкие прикосновения и запах лёгких сигарет. И это всё должно было быть только между ним и Сонхва.