Глава 3 (2/2)

- «Посмотрим фильм?» - спросила Леша.

Лука кивнул. Леша поставил какой-то боевик и вернулся обратно к парню. Хорошо, что в наше время можно было найти фильмы с субтитрами, а вот как раньше глухонемые смотрели, было сложно представить. Лука обнял подушку и, не отвлекаясь, смотрел на экран тридцати двух дюймового телевизора. Главного героя играл Брюс Уиллис, где он был ещё молод и крут, спасал очередную красотку от рук злодеев, а потом и весь мир от террористов – классика. Леша не мог сосредоточиться на фильме: от Луки шел цветочный аромат, видимо, запах стирального порошка, вперемешку с карамелью, которую он сейчас сосредоточенно грыз, пока переживал за судьбы главных героев. Сердце Леши танцевало чечетку от каждого дыхания юноши, руки тянулись к его рукам, но приходилось сдерживать порывы. Кажется, воздуха в комнате становилось меньше, на лбу у Леши появилась испарина. Он сглотнул накопившуюся слюну и протер взмокшую впадину над губой.

- «Что-то не так?» - обеспокоенно спросил у него Лука, который отвлекся от экрана из-за того, что друг ерзал на месте.

Вопрос привел Лешу в чувство. Он чуть не поддался этим ощущениям, чуть не совершил непоправимое. Их дружба могла бы закончиться в этот момент, в эту минуту, если бы у него не была выработана годами спортом выдержка. Готов ли он был потерять тесную связь с Лукой? Конечно, нет. Он готов лишиться всего, только не его. Леша надеялся, что совместная учёба скрепит их чувства, станут еще ближе друг к другу и… возможно, перейдут на новый уровень отношений?.. По крайней мере, он никогда не слышал от Луки, что тот был в кого-то влюблен или с кем-то встречался. С бывшими одноклассниками у него были, скорее, родственные отношения, ведь по сути они вместе росли и не разлучались, их связь была теснее, чем у родных братьев и сестёр. Лука когда-нибудь вообще испытывал к кому-либо романтичные чувства? Леша вдруг понял, что они никогда об этом не говорили. Он нажал на паузу фильма, так как хотелось выяснить это прямо здесь и сейчас.

- «Ты когда-нибудь влюблялся в кого-нибудь?»

Серо-зеленые глаза удивленно округлились. Теперь, кажется, неловкость стал испытывать и Лука.

- «Нет», - смущенно ответил он.

- «Никто даже не нравился тебе?» - не унимался Леша.

Лука пожал плечами и отвел взгляд. Леша не сдержался и схватил его за плечи. Он смотрел ему в глаза, будто надеялся в них найти ответ. Свет от солнца проходил через плотные стёкла и скользил по бледному лицу юноши, его волосы казались светлее чем обычно – светло-каштановые, а где-то были выцветены, будто подолгу он находился под фиолетовыми лучами. Брови парня сомкнулись на переносице, он отряхнул от себя руки друга и отвернулся. Леша вздохнул и опустил руки. Ему стало тоскливо и хотелось извиниться перед Лукой за то, что надавил, лишь бы тот вот так от него не отворачивался.

- «Я не был ни в кого влюблён», - чуть ли не с гневом жестикулировал Лука. – «Не было времени на это и человека тоже».

- «Хорошо. Прости», - виновато ответил Леша.

Хотелось провалиться сквозь землю за то, что потупил и повел себя, как последний козёл. Результат вышел не очень приятным, и он затронул какие-то запретные струны души юноши. Раз никогда они это не обсуждали, то и не стоило начинать. Поэтому до конца фильма они больше не разговаривали, лишь иногда заходила мать Леши, которая принесла им пирог со сладкой газировкой и не стала более беспокоить мальчишек. Лука ел горячую выпечку и даже бровью не повёл – он привык есть и пить горячее, ему даже, можно было сказать, нравилось. Леша не понимал этого, так как в этом плане он был его противоположностью, уж очень чувствителен был у него язык, не говоря уже о желудке, который всегда реагировал и на горячее, и на холодное и приходилось контролировать градус любых еды и напитков. Вот и сейчас он сидел и терпеливо ждал, когда пирог остынет, пока Лука без тормозов глотал один за другим, а Леша рисковал остаться без еды. Ему не удалось скрыть улыбку, пока его друг набивал желудок, но и оставаться голодным тоже не особо горел желанием.

- «Оставь мне тоже немного!»

Но Лука ухмыльнулся и хотел было позариться на порцию друга, как тот перехватил его руки и с усилием удерживал напор парня. Леша опомнился и сразу же отпустил, но Лука воспользовался этим и похитил его тарелку. И пока он наслаждался едой, Леша в это время успокаивал свое сердце, глупое сердце, которое может сдать его в эту минуту, если не перестанет так быстро и громко стучаться, будто бы птица, которая пыталась выйти на свободу, но безрезультативно билась об плотное стекло окон.

Дальше они забыли о тех неприятных минутах, и просто забылись в смехе и приколах друг над другом – ведь это то, что их сплотило и держало столько лет дружбы. Лука очень любил посмеяться и его было легко рассмешить. Да что угодно его может развеселить, даже если пальцем помашешь перед его лицом, он уже сложится пополам от хохота. Наверное, Леша влюбился в этот смех – он его очаровал еще в глубоком детстве, когда всеми силами старался рассмешить друга, который был опечален из-за того, что вновь придётся ехать в детский интернат и разлучаться с мамой и бабушкой. Несмотря на то, что в те времена Лука был редким гостем в их доме, подружились они быстро и каждый раз при встрече общались так, будто не разлучались никогда.

Они много говорили. Лука всегда много болтал, и, если бы он мог говорить, как обычные люди, Леша был уверен, что юношу никто бы не заткнул. Лука мог говорить на бессвязные темы и очень важно было уследить за последовательностью его жестов, потому что отвлечешься на миг – и потеряешь всю суть. Но он такой не со всеми. Сначала Лука как бы примерял на себе человека, оценивал, насколько тот готов принять тот поток информации, который на него польется из его рук. Порой Лука забывал, что не каждый его понимает, и людям бывало неловко, что юноша им о чём-то воодушевленно сообщал, а перебить его не имелось возможности.

Ближе к вечеру Лука собрался домой. Леша просил его остаться, ну подумаешь, завтра воскресенье, успеет сделать все дела (речь шла про домашние задания), но юноша ни в какую: мать дома одна, да и завтра они собирались с утра поехать к бабуле, навестить её, ненастье напало – то ли захворала, то ли просто соскучилась и плаксиво просила приехать. Удержать его насильно Леша не мог, поэтому, сдерживая порывы беспричинно его трогать и молить, он отпустил друга, будто расставались на долгие года. Сердце болезненно ныло при каждом взгляде на Луку, но в то же время внутри было радостно, стоило юноше ему улыбнуться и помахать на прощание.

Как давно это длилось? Леша не знал, он, если говорить откровенно, даже и не понял, как это произошло. В один момент хотелось больше прикасаться к Луке, обнять его, сжать в объятиях и… поцеловать. Вот тогда он и осознал, что дружеские чувства давно переросли в нечто большее. А Лука… Он же даже не подозревал о них! Парень продолжал вести себя как обычно, говорить о ерунде, смеяться над мелочами, не зная, какие мысли блуждали в голове друга. Лука слишком невинен, чтобы подозревать Лешу в каких-то нечестивых думах о его образе – чистом, светлом, неопороченном. А если бы он узнал? Дрожь пробирала Лешу, когда он думал об этом. Стал бы Лука с ним дальше общаться? Оставаться ночевать? Делиться сокровенными мыслями о мечте своей уехать в Японию и увидеть цветение сакуры? Как он мечтал запечатлеть на камеру всю красоту мира и поделиться со всеми через свою призму видения? Будут ли после признания откровенные разговоры?

Леша знал ответ – нет. Все исчезнет, все закончится. Лука отвернется от него, ведь ему нужен друг, а не любовник. Леша знал наверняка: Лука никогда не полюбит его как мужчину. Они всегда были друзьями, друзьями и останутся. А чтобы ничего не разрушить, он должен сдержать чувства и быть настолько хорошим другом, насколько был способен. Сердце побаливало, но боль пройдет, чувства исчезнут, и он сможет отпустить Луку пойти по жизненному пути за руки с какой-нибудь миловидной девушкой, что, несомненно, достойна его. Она будет такой же добродушной, открытой, как и Лука.

Да, твердил себе Леша. Он подавит эти чувства и сможет искренне радоваться счастью Луки. Боль пройдет, чувства утихнут. Останется только тёплая дружба, которая продлится до конца их жизни. Время всё расставит как надо…