Глава 31. Бриенна (2/2)

Зачем об этом думать? Ну зачем?

Она разлепила пересохшие губы, медленно произнеся, без выдоха, без звука – Тор-мунд. Любовь моя, любовь моя… Выпростав руку из чаши, нащупала на низком столике рядом бокал с теплым белым вином. Это кисловатое, сухое, горькое вино делали на Эстермонте, и торговали им с большим пиететом, заламывали цену, которую ее отец поднимал на смех. Тем не менее, веками Тарт покупал бочки эстермонтского вина, и оно всегда хранилось в подвалах: белая горечь, растаявший пепел и тихий хмель, туманный вкус Штормовых Земель. Бриенна сделала глоток, поморщилась и поставила бокал. Но Тормунд из ее мыслей не уходил, и она выпила еще.

А все этот Ланнистер, подумала она сердито. Крутится вокруг, шпионит, сует свой нос, куда не следует. Она фыркнула. Что за человек! Его следовало казнить за то, что он ей наговорил там, в логове ведьмы, что он тогда сказал… Какие-то мерзости, достойные его поганого языка и нечистых мыслишек.

…я буду трахать тебя, буду трахать, сколько угодно, каждую ночь, в любых позах, как мне будет угодно, как я… как я захочу!

Мерзость, подумала Бриенна, содрогнувшись и сделав большой глоток. Как он смел.

А что со мною, почему после такого я его не только простила, но и назначила Мастером над Оружием в замке моих предков?

Нет, не зря Тормунд говорил, какое же мягкое, девичье сердце. Глупое. Глупое сердце.

Вновь она вернулась мыслями к Тормунду, впервые за долгие луны позволив себе вспомнить – тепло его объятия и его губы на своей коже, прикосновения к ее плечу, когда он целовал веснушки, слизывал с нее нечто невидимое, какой-то вкус, знакомый только ему. Вспомнила, как он отводил в сторону ее завившиеся от пара пряди, пальцы его были жесткими, покрытыми мозолями – от тетивы, от топора, от древка копья и рукояти ножа – но такими нежным и осторожными.

Бриенна поставила бокал и, зажмурившись, лежала в теплой воде, она сложила руки перед собой, сплела пальцы. В груди у нее возникла какая-то дрожь, словно проснулась и загудела невидимая струна. Она росла, росла, пытаясь вырваться наружу криком или всхлипом, а потом вдруг замерла – и тепло покатилось от груди вниз. От напрягшихся сосков – к трепещущим мышцам живота, и ниже, и ниже, и Бриенна, едва понимая, что делает, сунула ладонь между ног.

Что же я такое творю? Она распахнула глаза, понимая, что уже не сможет остановиться, если начнет. И сейчас же ветер прошелся по комнате - чистый, весенний ветер, в котором смешались запахи цветения и похоти. Ты все делаешь верно, сердце мое, - она услышала шепот Тормунда у своего уха и боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть его. Ты устала, ты должна отдохнуть, вот так, любовь моя, дотронься, в этом нет ни вреда, ни греха. Дотронься, раздвинь эти чудесные лепестки. Там так сладко, и туго, и жарко, и бесконечно хорошо, и будет еще лучше, это лишь маленькие шажки, а ты заберешься на вершину, только делай шаг, и еще один, и еще…

Ее палец обвел то место, которое было самым чувствительным, словно собирало в себе всю дрожащую сладость, чтобы затем она потекла вниз и вокруг, окружила кольцом и проникла внутрь, в бархатистые складки, в шелковую обивку тайной шкатулки. Бриенна повторяла эти движения, пока ее не начало слегка подбрасывать от желания, оно завладело всем телом, ее колени помимо воли раздвинулись, она сжала другой рукой свою грудь, воображая, что это прикосновения Тормундовой ладони.

За время супружества он успел сказать ей тысячи нежных слов, тысячи комплиментов и непристойностей, и вдруг все эти слова ожили, закружились в ее голове, она раскрыла рот, представляя, как он целует ее – жадно, жарко, его язык обводит ее губы, проникает глубоко, настойчиво, щекочет, дразнит и распаляет.

Бриенна выгнулась, чувствуя, как желание расправляет в ней крылья, гудит в позвоночнике, заставляя ее всю словно бы раскрываться, распахивая ее. Вода выплеснулась за край чаши и закапала – мелко-мелко, дробно застучала по мрамору пола. И, словно в ритм, ее рука задвигалась все быстрее, она втолкнула в себя палец, а затем еще один, терзая свое лоно, раскрывая себя, закусив губу и закатив глаза в полном, искреннем и бесстыдном экстазе.

Она долго еще лежала в воде после – дергаясь от малейшего прикосновения к себе и от шорохов по углам, слушая беззаботные трели ночных птиц, ни о чем не думая, голова ее опустела и отяжелела. Когда, наконец, выбралась, вытерла себя, переоделась в приготовленную чистую одежду, то чувствовала себя странно – потерянно и законченно. Прибрав волосы и заколов их гребешками, она подняла с золоченого блюдца, которое поставили на камине для безделушек, цепь с турмалиновым кольцом.

Это кольцо с нее содрали там, в Кривом Овраге, и оно было втоптано в нечистоты и грязь. Но Джейме вместе с Артуром после вернусь в заброшенный дом, долго рыскали там, пока не отыскали кольцо Тормунда. Бриенна больше не носила его на пальце, но всюду возила с собой. Здесь, в Закатном, она нашла, среди разбросанных и разграбленных шкатулок тонкую цепь из золота, может, принадлежавшую ее матери, или ее сестрам, или бабке – Бриенна не знала, и было уже не у кого спросить. Она повесила кольцо на цепочку и стала носить на груди.

Зеркало отразило ее порозовевшее лицо, аккуратно собранные косы и край чернильно-синего платья. Сорочка, расшитая бледно-кремовыми маргаритками – подарок от Сансы, выглядывала из-под жесткого корсета. Бриенна поправила ее, стараясь придать своему виду строгость и холодность. Никому знать о ее делах тут, в малахитовой купальне, не обязательно.

Когда она вошла в столовую, ужин уже закончился. Джейме сидел за столом, Сольви у него на руках. Она возилась с деревянными игрушками, которые Ланнистер для нее смастерил. Артур, высоко отклячив зад, ползал по полу, среди каких-то своих чертежей, сделанных углем по тонким овечьим шкурам. Снежинка сидел у камина и с тоской зевал, плоско прикладывая уши и, видимо, пытаясь уловить голоса своих наложниц из леса неподалеку.

Джейме поднял на нее лицо. Сольви старательно и деловито выцарапывала из его пальцев грубо раскрашенное деревянное яблоко.

- Лябко, - бормотала Сольви, - моти, лябко.

- Да, - сказал Джейме, не сводя глаз с Бриенны, пока она шла вдоль длинного стола, - яблоко, малышка, оно самое.

- Дай мне свой жилет и другое, что надобно починить, - сказала Бриенна, остановившись напротив него. – Ты весь в лохмотьях, Ланнистер.

- Септон Килиан говорит, мудрый муж должен служить не в доспехах, а в рубище, - заметил Артур и захихикал.

- И ты тоже собери рубашки, которые следует зашить, - бесстрастно сказала Бриенна. – Вы поужинали?

- Я оставил твою тарелку вон там, - Джейме угодливо мотнул головой на каминную решетку. – Повар сегодня постарался: чудесный пирог с ягнятиной… Вижу, купание пошло тебе на пользу.

- Да? – Бриенна нахмурилась. – Что ты такого видишь?

Ланнистер не ответил, лишь тонко и нагло ухмыльнулся. Бриенна поежилась. Протянула руку:

- Ну же? Два раза предлагать не буду. Скоро жилет твой, как и дублет, развалятся на части.

Подгоняемые ее ворчливым тоном, Джейме и Артур принесли ей ворох рубах и курток, и она, достав корзину с нитками и иголками, села за работу. Пришла горничная, чтобы унести сонную малышку в постель, и они остались втроем – Бриенна возилась с шитьем, Джейме таращился на нее через стол, а Артур все ползал среди своих чертежей, что-то бормотал себе под нос, пока Снежинка, разочарованный тем, как его лишили ночных гуляний, тихо посапывал у огня.

- Надобно заказать новые рубашки, - сказала она, откусив нитку. Подняла голову. Ланнистер так и продолжал на нее пялиться. – Да, и тебе.

Джейме заискивающе усмехнулся. Было видно, что он не знает, как ей ответить, и боится, что любой ответ ее разозлит.

- Артур быстро растет, - в итоге изрек он.

- Верно. А ты должен достойно выглядеть, когда явятся гости.

- Хорошо, - покорно кивнул Джейме. – Как скажете, миледи.

Она промолчала. Ей казалось, что Джейме притворяется тихим и скромным, лишь потому, что уже достаточно разгневал ее там, в купальне, своим подглядыванием. Эта кротость у него ненадолго, решила она. Попросту не умеет держать себя достойно, вот и…

- А я вспомнил вдруг, как ты для меня вышила герб Ланнистеров, - заговорил он вновь, и Бриенна рывком подняла к нему лицо. Быстрый взгляд на Артура – и Джейме все понял, оборвав сам себя.

Наступила неловкая тишина. За окнами зашумели сосны, и ветер, кружась, забился в дымоходе.

- Завтра ветер меняется, говорят, - наконец, выдавил Ланнистер. – Придут бури. Корабли снимутся с рейда, ветер погонит их в Дорн, чему купцы очень рады.

- И я рад, - отозвался Артур. – Это мне очень поможет.

- В чем же? – удивилась Бриенна.

- Увидите, - загадочно сказал Артур. – Все сами увидите.

Она отправилась спать, и спала очень крепко. Ей снился Тормунд, он ее обнимал и целовал ее щеки, веки, виски. От этих прикосновений ей было так хорошо, она несколько раз открывала глаза, видела туман, вползавший в приоткрытую створку окна – и опять засыпала, чтобы вернуться в объятие своего мужа. Наконец, она проснулась окончательно, села на постели рывком. За дверью ее спальни кто-то ходил, смеялся и отдавал приказы.

Артур.

Бриенна поглядела на Сольви, которая спала, смешно закинув ногу на край кроватки, погладила ее обтянутую белым носком пяточку. Сольви засмеялась и перевернулась на бок.

Было раннее утро, такое раннее, что даже малышка, ранняя пташка, еще не собиралась просыпаться.

Артур все топал там, в коридорах и галереях, командовал слугам, но слов было не разобрать. Бриенна выбралась из постели, и, накинув толстую, мехом подбитую робу, босиком вышла из комнаты. Сын пронесся мимо нее, не обратив никакого внимания. Следом за ним шли двое молодых рыцарей, которых Джейме только взял в обучение из городишки рядом с Морном. Они несли какую-то странную, неуклюжую конструкцию, похожую на сложенный парусиновый парус. Следом за ними явился Джейме.

- Что это вы делаете? – спросила Бриенна, ежась от холода. В спальне у нее было натоплено, но в коридорах еще стояла ночная сырость.

- А, - сказал Джейме. – Доброе утро. Кажется, твой сын решил опробовать свое открытие.

- Какое еще, в Пекло, открытие? – в голос возмутилась Бриенна.

- Пойдем, увидишь, - сказал Джейме, стеснительно усмехаясь. Он опустил ресницы, заметив ее босые ступни на голом полу. – Только возьми туфли, пожалуйста. Там ветер.

Они поднялись на круглую площадку, устроенную здесь для укрепленной защиты – а теперь поросшую плющом и пустынную. Старые камни, обтесанные еще при королях Андалов, выстилали ее, окруженные невысоким парапетом. Море кипело внизу, свинцово-серое, по волнам летели пенные шапки. Артур бегал вокруг, расставив руки, и только теперь Бриенна поняла, о чем они все говорили. К его спине и рукам были ремнями пристегнуты деревянные перемычки, между которыми ветер натягивал белую парусину. Он был похож на большую птицу, и со смехом метался взад и вперед, подпрыгивал и подскакивал, и верещал от радости. Заметив ее, Артур остановился.

- Мама, гляди! Я это сделал! Теперь могу подняться и все рассмотреть, я…

- Осторожнее, - прикрикнула Бриенна, внутренне холодея. Ветер поволок Артура к парапету, хлопая крыльями-парусами. – К краю не подходи!

- Глядите все, - не унимался мальчик. Он вспрыгнул на парапет, поднял руки и опустил, показывая, как работает его рукотворное «крыло». Поджав ногу, скакнул в сторону, и опять, и снова, расправляя крылья и складывая. Он склонил голову к плечу, и по его лицу Бриенна видела, как он горд собой.

- Что я тебе говорил, Ланнистер? Рано или поздно я крылья все ж таки смастерю! Смотри, как тут складывается…

Говоря это, Артур опять растопырил руки. Ветер ударил в паруса, и Артура сорвало с края каменной кладки. На долгие мгновения он завис в воздухе, болтая ногами и хохоча. Потом его начало поднимать выше и выше, по внутренней кромке какой-то огромной дуги, он согнул одну руку и сумел перевернуться, ловко управляя крылом. Сердце у Бриенны ушло в пятки. Ее сын парил над пропастью, не стоял на земле, не касался ногами камней, а взлетал – и стремительно. Она вскрикнула, слова потерялись от страха, побежала к парапету, думая лишь о том, что хочет схватить его, стащить вниз, да надавать подзатыльников, захлебываясь слезами, мольбами и бранью.

- Хватит, - гаркнул вдруг Ланнистер своим самым злым голосом. – Артур, хватит. Ты пугаешь нас!

Отпихнув Бриенну с дороги, он тоже зашагал вперед.

Артур, с надменной и ласковой улыбкой, держался в воздушном потоке, а потом, засмеявшись, сделал переворот, легко кувыркнулся – и опять захохотал.

Потом вскрикнул – и упал вниз.

Ветер ослаб, сменил направление - или же Артур слишком самонадеянно себя повел, или крылья все же не были так прочны – никто никогда не узнал причины. Бриенна даже толком не помнила ничего, покуда не очутилась у края бездны.

Внизу бесновались волны, швыряя о скалы, с яростным гулом колотя разбитые крылья. Бриенна видела обрывки парусины и сломанные рейки, в несколько мгновений превратившиеся в жалкую и беспомощную кучку мусора на поверхности ревущей воды.

На краю ее зрения что-то мелькнуло, темное, высокое, какая-то фигура подалась вперед – и упала вслед за мальчиком в море. Это был Ланнистер: и он так же исчез под темно-серой водой. И все стало таким, как прежде, море доломало крылья, и вновь покатило волны к каменному утесу, в своей бесстрастном, неживом танце - словно ни Артура, ни Джейме – никогда здесь не было.

Бриенна услышала собственный стон ужаса, а потом все как-то замерло и остановилось. Волны бились о скалу, скалились ей в лицо белыми улыбками, вертелись и крутили водовороты.

Людям не место здесь, словно пели они, людям не место в стихии, и люди не могут над нами лететь. Не могут. Никто. Никогда.