Глава 30. Джейме (1/2)
К ночи все стихло, замыкающие отряды скрылись за воротами замка Греймур. Джейме стоял на галерее, глядя, как Вольный Народ покидает пристанище. Гасли костры, крепчал ветер. Зима наступала на Речные Земли, сковывая пруды и болотистые озерца тонким льдом.
Ночью она вновь пришла к нему, лежавшему ошеломленно, пьяно. Он таращился в потолок, слушая ее легкие шаги. Вот она приблизилась, и шаги стали громче, решительнее. Зашуршал шелк: это упало на холодный пол ее платье, а точнее, то, что она называла платьем, накидка изумрудного оттенка, едва прикрывавшая грудь. Джейме повернул голову. Ее большое тело было прекрасно в отблесках каминного пламени. Все то, что он любил, помнил. Невинные грудки, теперь оттянутые молоком, увенчанные темно-розовыми сосками. Золотой треугольник восхитительных мягких волос внизу живота.
- Бриенна, - позвал он, ненавидя себя за то, что вновь поддался искушению, ненавидя – и поздравляя себя с такой удачей, ведь никто, кроме проклятой мейеги, не знал о тайном вожделении, не знал и не мог одарить его таким чудным подарком.
Но леди Ветта все знала.
В ее темно-зеленых, с серебристым отблеском глазах стояли печаль и мудрость, и какое-то горькое понимание, когда она глядела на него в своем дневном обличье. Она словно говорила ему: видишь? Я лишь под хмурым зимним солнцем являюсь тебе той, кто я есть, но в жаркой, дымной ночи, в шелке постели, я готова тебе угождать любым способом – и в том воплощении, которого ты так жаждешь.
За это Джейме испытывал странную благодарность к ней, и нежность, граничащую с благоговением.
В первую ночь она чем-то опоила его, должно быть: он выболтал ей все, все, рассказал и о старой мейеге, которая так жестоко над ним поглумилась. Леди Ветта качала своей красивой головой, обвитой тяжелыми косами, слушала его откровения, то тягуче-жалобные, то горько-яростные – с терпеливым вниманием.
- Я знаю, о каком подарке она говорила, - наконец, вымолвила она.
- Знаешь?.. Ну, впрочем, вы, ведьмы… Многое вам известно, хоть я этого и не…
- Отвернись, - приказала она, улыбнувшись.
Он послушался. Зашуршало платье, у него мелькнула паническая мысль – как он сумеет вежливо отказаться, выпроводить ее, чтобы их с Бриенной и детьми не выгнали?..
А когда она велела ему повернуться, он так и сделал – и позабыл о страхах. Бриенна стояла перед ним, обнаженная и чудесная, и ее улыбка делала весь свет прекрасным, и ее светлые волосы вились этими невозможно любимыми, слабыми завитками по усыпанными бледными веснушками плечам.
И Джейме не отказался, не отступил.
Трахалась леди Ветта весьма умело. Скакала на его члене, насаживала себя, крутила бедрами, умоляя излиться в нее, нет, нет, еще немного, вот так, ох, вот так… Кончив, Джейме лежал в тишине, слушая треск поленьев и шум водопада, а леди Ветта лежала спиной к нему, свернувшись калачиком, обнаженная, с мокрыми бедрами, засыпала и в полусне бормотала его имя, превознося его достоинства и благодаря его.
С Бриенной все было не так.
Но откуда ей было знать?
С Бриенной все было не так, упрямо думал он, она спала на краешке постели и старалась делать это тихо и незаметно, как будто боялась, что, если станет болтать после траха, шуметь и обниматься – он оттолкнет ее, несчастную. Да так, в сущности, он и поступил.
Ему пришла в голову мысль, что все его постельные утехи последних лет сводились к какому-то глупому и бесконечному обману: Беони, Эзалинн, Ветта. Все они пытались прикинуться кем-то, кто был ему дорог.
И он сам обманул себя, еще прежде того, когда, огорченный своим постельным бессилием, вызывал в памяти бедняжку Бриенну, а трахал при том сестру.
Пустой человек, подумал он о себе. Пустой человек в опустевшем мире.
Теперь мир окончательно опустел. Бриенна и дети уехали, под защитой диких отрядов, и Сноу напоследок сверлил его таким взглядом, точно едва удерживался, чтобы не отрубить голову.
Он задался вопросом, не наябедничала ли Бриенна новому Королю За Стеной, насчет его пьяных речей, когда из Джейме каким-то гноем полилось все невысказанное, все самое отвратительное и тайное, что терзало его? Нет, она бы постыдилась такое повторить…
Он долго обнимал малышку Сольви, целовал ее прохладную щечку, поправлял ее отделанный беличим мехом капор, и Бриенна не двигалась, чтобы его оттолкнуть.
- Будешь меня вспоминать? – бормотал он, проводя пальцем по рыжей кудряшке, упавшей на крутой лоб. – Вспоминай, пожалуйста.
Сольви улыбнулась ему блаженно, сказала что-то вроде: да-па-ма, какой-то милый набор звуков, как будто она только пробовала слова на вкус, но еще не проглотила и не могла их присвоить.
Артур хмуро переминался с ноги на ногу, и, когда Джейме на него посмотрел, отвернулся, задрав подбородок.
- Ну и зачем? – спросил мальчик, едва Бриенна отошла в сторону, чтобы отдать Эсти сверток с малышкой. – Ведь было же все так хорошо, Ланнистер.
- Я и сам тому не рад, Артур.
- Тогда почему? – надулся мальчик.
У Джейме заныло сердце.
- Такова необходимость. Тебе трудно пока понимать эти сложности…
- Да нет, нетрудно. Говорят меж собою, что Король пошлет за тобой палача. Так я ему скажу, Ланнистер. Скажу, что ты более не склонен к преступному делу, что ты преодолел себя и исправился, выполняя всякие подвиги. И приложу свое слово свидетеля, а кто посмеет меня опровергать – будет вызван мною же на дуэль!
Все это Артур произнес с жаром, уставившись на Джейме из-под своих густых ресниц.
- Далее, сможем проследовать на суд, и там тоже я могу биться в поединке, коли…
- Артур! – крикнула Бриенна. – Поживее! В седло! Хватит.
- Дай мне проститься, - упрямо сказал мальчик. – Я еще не все высказал.
- Можешь письмо ему написать, - ехидно вставила одичалая. – Только он, ты вроде говорил, читает по слогам?
Артур порозовел, уши у него запылали:
- Я это говорил, ошибаясь.
- Это правда, - сказал Джейме, криво улыбнувшись. – Ненавижу письма.
- Все же я буду кое-что тебе сообщать.
- Непременно.
- Ежели ты к тому не имеешь возражения…
- Не имею, Артур. Я буду счастлив, если пошлешь весточку в замок Греймур. Не оставляй маму, ладно? Ты теперь – ее опора. Береги сестренку, у нее только ты – защита…
- А могли бы мы вдвоем, - гнул свое упрямый мальчишка.
- Да.
- Но ты трусишь, Ланнистер.
- Может быть, и так.
- Я спас бы тебя. Я знаю, как говорить складно, много читаю, я все могу объясни…
- Артур! – опять рявкнула Бриенна.
- Позволь обнять тебя, - тихо сказал Джейме. Он боялся, что Артур откажется, что затрясет головой и что-то скажет, громко, напыщенно и невпопад - но Артур лишь коротко кивнул.
Сжимая мальчишеские тонкие и гибкие плечи, Джейме понял вдруг, что часть его сердца в это мгновение попросту умерла.
Под конец он передал мальчику на руки Снежинку, и лис, дотянувшись, лизнул Джейме в нос.
И все опустело. Он ушел на галерею, смотрел оттуда, как шумно и с песнями да прибаутками собираются люди Сноу, как они строятся в ряды и покидают замок Греймур.
А ночью пришла леди Ветта.
- Бриенна, - вновь позвал он, почти взмолился.
Она встала на постели на колени – над его бедрами, разглядывая его полными синевы и нежности глазищами.
- Скажи что-нибудь, - попросил Джейме. – Скажи, что любишь меня.
Легкая улыбка.
- Я люблю тебя, - сказала она негромко. – Люблю. Люблю.
- Скажи еще, - потребовал он, изнывая от жажды, сильнее которой еще не испытывал. – Не оставляй меня, не оставляй, никогда. Повтори это.
Вместо ответа Бриенна наклонилась и поцеловала его плечо, и странным образом прикосновение ее мягких губ стерло пелену жажды с его души. Во тьме его чарующая возлюбленная спускалась ниже, целуя его шею, плечи, соски и живот, добралась до его отяжелевшей, налитой кровью и радостью, плоти, и охватила его своим ртом. Джейме выгнулся ей навстречу, словно юнец в пору своей первой плотской игры.
- Смотри на меня, - приказал он хрипло, подняв голову от подушки. – Смотри мне в глаза!
Он вбивал свой член в это мягкое, шелковое, горячее, полушепотом обещая сделать с нею такое, что не пришло бы в голову и самому отчаянному бордельному завсегдатаю. Боль от потери переросла в нем в ярость, в стремление овладеть, растоптать и покорить. Но Бриенна – ЭТА Бриенна – и без того была покорна, и это его заставляло трепетать и дрожать от невозможной тревоги. Часть его души все понимала, в ней стояло ледяное осознание, огромное и равнодушное, словно Стена.
Это не Бриенна. Она не стала бы этого делать.
С разорванным в клочья сердцем он поднялся после того, как бедняжка Ветта, исполнив все его прихоти, задремала в ногах смятой постели. Он бесстрастно оглядел тонкую смуглую спину, цепочку позвонков, похожую на спрятанную под кожей нить речного жемчуга. Мейега шевельнулась во сне:
- Не уходи, останься.
Джейме молча встал и, ощущая под голыми ступнями ледяной холодок гранитных плит, побрел из спальни прочь. Он дошел до комнаты Бриенны, которую еще не успели прибрать, толкнул дверь и встал на пороге.