Глава 14. Джейме (2/2)

- Предполагалась милая, полезная, увлекательная поездка в Старомест, - ответил Манфри, вновь сверкнув своими великолепными зубами. – В хорошей компании моих друзей с севера. Теперь же она несколько… омрачена.

Джейме вдруг вспомнил, что у дорнийца дочери были отданы для учения в Цитадель – с тех пор, как женщинам разрешено было изучать кое-какие науки. И это, кстати – решение Короля насчет женщин в Староместе - всех возмущало. Но Манфри, видимо, был не из тех, кто на чужую молву обращает внимание. А дорнийки всегда отличались независимым нравом.

Если не сказать – порочным и мерзким, подумал Джейме, вспомнив Элларию и ее Змеек. Насколько мужчины Дорна рассудительны, умны и честны, настолько тамошнее бабье коварно и склочно. И только бедная принцесса Элия, подумал он с внезапным сожалением. Бедная, беззащитная, брошенная всеми, даже собственным мужем… Вспоминать об этом было ему неприятно. И неприятно было то, что все это ему приходилось осмысливать и вспоминать, вместо того, чтобы в этот момент, по хорошему-то, отправиться на тот свет для свидания с самыми близкими людьми. Вечно же ему не везет.

- Мне пытались продать вот это, - Манфри подошел к сундуку и поднял с него нечто, замотанное в расшитый кусок парчи. – Знакомо вам?

Джейме уже знал, о чем он.

- Как вы умудрились его потерять?

Он помолчал, с отвращением и ревностью глядя, как Манфри, развернув меч, взвешивает его в руках, вертит так и эдак. Прозрачный, мягкий свет играл в валирийской стали и словно бы поглощался ею, всегда такой бархатисто-невинной на вид. Если только не знать о смертельной остроте.

- Не потерял. У меня он был отнят.

- Вдовий Плач, - проговорил Манфри с плотоядной ухмылочкой. – Ах, какие же вы имена давали мечам, покуда ваше семейство было в силе.

- Не я так назвал.

- Да, ваш… сынок, названный Баратеоном лишь ради трона. Ну, я вас не различал до поры. Все вы казались мне сборищем отъявленных негодяев, бессовестных мучителей и узурпаторов, - Манфри опустил меч на стол.

- Не сомневаюсь, и теперь такими кажемся.

- За вас назначена награда, - невпопад сказал Мартелл. И засмеялся.

- А, теперь все разрешилось.

Темно-ореховые глаза, опушенные девичьими ресницами, внимательные глаза, пристально-задумчивые - обшарили его лицо.

- В самом деле? Думаете, я вас передам Короне? Или маленькому льву? Он делает вид, что вас ищет, но я полагаю, что это лишь скоморошество. Он вас отпустил после преступления, а следовательно, и сам преступник. Вор громче всех кричит «держи вора!». Жаль, наш Король так пока не считает.

Джейме дернул плечом, сморщился от боли.

- Нет, я чужую работу выполнять не намерен, - задумчиво проговорил Мартелл.

- А я не намерен вступать в поединок с дорнийцем, - угрюмо пробурчал Джейме. – Можешь казнить, но руки о тебя марать не стану.

Манфри издал какой-то сдавленный смешок. Он подумал немного и сказал, тоже переходя на «ты» и сбросив всякий флер напускной придворной вежливости:

- Поберегись, Ланнистер. И о чем ты толкуешь, «поединок»? Ты не в форме. Очень сильно не в форме.

- Тогда чего тебе хочется? Просто снести мою голову с плеч? Давай, раз уж тебе охота потешить себя в этой поездке.

- Я не такой дурак, - Манфри покачал головой. – Не стану, как Оберин, входить в клетку со львами и пытаться вершить свою месть.

- Клетка открыта, - ощерился Джейме. – Лев почти издох. И ты все равно боишься, несчастная ты душа?

- Я боюсь, что это тебе доставит только радость. Ты пытался умереть несколько раз на своем пути, не думай, что нам ничего не известно. В этих краях, хоть и не принадлежащих мне, есть люди, которые многое могут донести. И, сдается мне, падая столь низко, ты искал, прямо-таки напрашивался, на то, чтобы тебя пришибли в какой пьяной драке или, вот, к примеру, забили бы до смерти в колодках. Ах, Седьмое Пекло, да ты бы еще и благодарил палачей! А уж в поединке погибнуть, да еще с благородным человеком из Высокого Дома Мартелл – то тебе прямо удача бы улыбнулась.

Джейме увидел, что в глазах дорнийца заплясали озорные и злые искорки, а потом Манфри начал смеяться. Это было бы ему оскорбительно, и он, конечно, этого бы так не оставил – если бы не понимал, что проклятый золотой принц говорит ему чистую правду.

- Какие бы слухи теперь не бродили, и как бы твой брат не пытался тебя выгородить, я убежден, что знаю, как дело было. Вы вдвоем с сестрой убили этого ребенка, - отсмеявшись, сказал Манфри. – Беззащитную девочку, виновную, в ваших жестоких глазах, лишь тем, что она посмела родиться с каким-то увечьем… А затем ты обезумел и прикончил свою родную сестру. Ведь и она была тебе противна, она стала старой, стала хромой, стала терять былую красоту, о которой столько говорили прежде… О, Ланнистеры, тщеславие вас губит, заставляет делать немыслимые, страшные вещи. Думаешь, я не понимаю, с каким грузом на сердце теперь ты шагаешь по этой земле? Тебе нигде нет приюта, да ты и не ищешь, ты не таков. И я не поднесу тебе такой царский подарок, как быстрая, легкая и честная смерть.

Некоторое время они молчали, сверля друг друга сердитыми взглядами.

Как и в случае с его кузеном, никто не хотел уступить, это шло из их натуры и воспитания, и ничем нельзя было эту вражду уже усмирить: Ланнистеры против Мартеллов, так было теперь установлено. Может, и навсегда.

Джейме первым опустил ресницы. Он мог бы начать какие-то оправдания, но – разве так уж Манфри Мартелл был неправ?

Он погубил свою дочь тем, что доверился Серсее, не увидел зреющего в ней безумия, не разглядел, не захотел. Хотел тешить себя иллюзией, сам на себя навел морок, а поплатился за это несчастный ребенок.

- Поешь, - резко сказал Манфри. – Ешь, забирай свой меч и убирайся отсюда. Но, клянусь, если ты пересечешь границу и отправишься в мои земли, посмеешь там явиться – тогда разговор наш будет совсем иным.

Он отвернулся и вышел из шатра, и Джейме понял вдруг, что Мартелл сдерживался из последних сил. Отчего он все-таки не решался его казнить, выдумывая причины для промедления – оставалось загадкой.

Он налил себе теплого, сладкого вина и – повинуясь приказу - начал есть, пользуясь тем, что никто не смотрел на него. Глотал мясо и хлеб жадно, некрасиво и торопливо, роняя крошки на свой роскошный кафтан, почти давясь едой. Он, наверное, вовсе утратил всякое достоинство и всякий стыд, мелькнуло у него в мыслях. Прежде, попадая в плен, он хоть как-то пытался сохранять в некое подобие рыцарских манер. Теперь вел себя как крестьянин, как батрак, как самая настоящая чернь.

Когда он прикончил очередную куриную ножку, обглодав ее дочиста, добела выскоблив языком и зубами – за стенами шатра раздались спорящие голоса. Женский и мужской. Они приблизились, затем он услышал:

- Прошу вас, не надо доставлять ему это…

И полог был откинут: и Джейме медленно опустил косточку, зажатую в его руке, воззрившись на вошедшую. Он начал подниматься, сам себе сердито сказав: хотя бы встань в присутствии леди – но тут Санса Старк раздраженно проговорила:

- Не вставайте. Любезности в вашем положении ни к чему.

- А я думал, больше меня ничто не удивит.

Она села за стол и положила на него один локоть. Другая ладонь ее осталась лежать на колене, пальцы принялись перебирать тонкий шелк расшитого плаща.

- Что вы здесь делаете? – спросил Джейме, видя, что она непривычно взволнована.

- Гостила у Тарли, - после паузы сказала она, хотя он и не ожидал ответа, а рассчитывал, что Санса его попросту пошлет в Пекло.

- А принц Манфри просто удачно мимо проехал? – усмехнулся Джейме, вытерев рот кружевной салфеткой и бросив ее под ноги. Санса посмотрела на это и вздрогнула.

Понятно, подумал он. Жизнь продолжается.

- Мы встретились в Староместе. Он любезно согласился меня сопровождать до границ, прежде, чем мы повернем на север.

- Как проходит поездка? – после паузы поинтересовался он. – Все ли хорошо? Нравится вам в наших краях?

- Не в «ваших». Это Простор, не земли Запада, - отрезала леди Старк.

Джейме сощурился.

- Значит… Это вы за меня просили, миледи? – наконец, после паузы, поинтересовался он. – Вы уговорили Мартелла меня щадить? Напрасно.

Она криво ухмыльнулась:

- Может, только берегла вас для себя.

Он поморщился.

- Что же? У меня мало причин так делать? – спросила Санса с тихим смешком.

- Нимало не сомневаюсь, причины есть.

- Так, может быть, я… - она храбро уставилась ему в глаза.

Красивая девочка, холодно подумал он, как всегда думал, глядя на нее. Красивая – и очень умна. Жаль только, что он никогда не мог ее толком понять, разгадать. Даже Серсея это признавала: «мерзавка Старк» была, из всех опасных красавиц Королевств, всех опаснее.

- Вы сами меня желаете казнить? Или отдать своему брату в качестве удачно добытого на юге трофея?

Санса отвернулась и побарабанила пальчиками по столешнице.

- Он вас пощадил однажды, - сказала она, сглотнув. – Это меня тогда удивило. Но затем я… я решила, что все к лучшему, что Бран действительно знает нечто, что нам не открыто… до поры. Вы убили ее. Убили моего злейшего врага, сир Ланнистер.

От него не скользнуло, как она выделила его, благополучно почивший на королевском суде, титул.

- Так вот почему меня с такими почестями спасли?

- И никаких особенных почестей, - Санса резко повернула к нему свое побледневшее лицо, и он увидел, как раздулись ее ноздри. – Вы забываетесь. Мы поступили с вами ровно так, как обязаны были бы со всяким… со всяким, попавшим…

- В беду, - подсказал он с покровительственной улыбкой. – Да, дела мои в последнее время идут неважно.

- Вы ее убили, - повторила она медленно и тихо. – И даже не понимаете, как… какой… подарок… Ведь вы не решались этого сделать, так много лет. Вы не решились ее оставить тогда, в войне Королев. А теперь вдруг…

Торжествующая улыбка раздвинула ее прелестные маленькие губы.

Джейме вздрогнул, опустил глаза.

- Пообещайте мне лишь одно, и я отпущу вас на все четыре стороны, - сказала Королева Севера совершенно спокойно. – Я ценю такого рода услуги. Пусть и от таких, как вы. Но никто меня в неблагодарности не обвинит. Вы мне и моей семье и прежде оказывали некоторые…

- Мне ваша благодарность без надобности, - резко оборвал ее Джейме. – Неужели вы думаете, что мне было дело до ваших прошлых несчастий? Неужели думаете, мне вообще есть хоть малейшее дело до Старков?! Даже Бриенну я на помощь отправил лишь потому, что ей было опасно оставаться в столице! И потому, что, глупая, глупая, возомнившая о рыцарских подвигах девка так сильно мечтала выполнить данные Кейтелин клятвы. Это, а не ваша семейка, мне было важно.

Санса крепко сжала губы и сидела теперь, разглядывая его с брезгливым любопытством. Она медленно наклонила голову к плечу:

- Мне это хорошо известно. Не утруждайтесь объяснениями. Вы мечтали над ней посмеяться, когда она вернулась бы к вам, как побитая собачонка. Вернулась бы, проиграв, так и не исполнив клятв, а вы были бы счастливы видеть, как человек, истинно заслуживший быть рыцарем – падет, подобно вам. Тогда вам было бы приятно жить и дальше со всеми своими преступлениями. Но Бриенна вас разочаровала. Она оказалась настоящим рыцарем, не то, что вы. Это вам было неприятно, правда? Ох, как же это вас злило.

- Она не вернулась бы.

- Откуда вам известно?

- Она не вернулась бы ко мне, зная, что я с сестрой. Она боялась Серсею.

- И все же она так сделала.

- Потому что ее заставили.

- Неправда.

- Вы же и заставили. Выставили ее вместо себя, словно щит.

Санса вспыхнула.

- Вы и к Чернорыбу ее подослали, где нам с ней пришлось стоять в войне друг против друга.

- Она просто преданна... Она шла на это ради меня! По моим порученьям! Она служила мне, она дала мне клятвы, мне, а не вам! А на вас и ваши глупые обиды мне было в высшей степени наплевать!

- Как и мне на вас! – крикнул он, поднимаясь. – Бриенна не ваша рабыня, чтобы вы с таким торжеством мне расписывали ее покорность и то, какие еще глупые приказы она ради вас исполняла!

Санса тоже вскочила, она задрожала от ярости:

- И не ваша, Ланнистер! Вот уж воистину, она не ваша, и ни секунды таковой не была!

Он медленно, злобно улыбнулся:

- Как раз-таки успела побыть.

Лицо у девицы Старк так и перекосилось. Он понял, что зашел слишком далеко, и с тоской подумал: ну, хотя бы я буду казнен из-за Бриенны, это… Это неплохо. Это даже хорошо.

- Вы ужасный человек, - Санса с усилием взяла себя в руки и вновь опустилась на стул, - негодяй, каковых я еще не встречала. Вы худший из Ланнистеров. У вашего отца, у сестры, у брата – хотя бы был ум, а вы во всем действуете только сообразно своему себялюбию, и, о, как же оно у вас велико. Больше, чем ваш скромный умишко, больше, чем ваша хваленая храбрость, больше, чем ваше мизерное благородство. Чем вы гордитесь? Тем, что соблазнили любящее вас сердце, обманули и растоптали? Или же тем, что готовы были ее и дальше мучить, и даже сестре бы отдали, и сына бы отдали этой изуверке: чтобы только ваша гордость не оказалась задета?

- Я никогда бы так не поступил, - пробормотал он, встав у порога и отодвинув полог, разглядывая веселые лужайки посреди кипарисовой рощи и пестрые шатры вокруг. Люди сновали между ними – пестрая и странная смесь дорнийских отрядов, солдат Простора и Севера. Теплый ветер раскачивал флаги и пригибал к земле поздние вересковые соцветия.

- Вы именно так и собирались сделать.

Он смолчал.

- Теперь все закончилось, - проговорила Санса, как ему показалось – почти умоляюще. – Скажите же мне, что вы больше не станете…

Джейме повернулся так резко, что голова у него закружилась, а спина под бинтами полыхнула болью:

- Этой клятвы вы от меня хотите?

- Да, этой. Скажите, что больше ее не тронете, не будете пытаться с ней свидеться – и даже приблизиться не посмеете. И я отпущу вас. Обещаю, я не скажу о том даже моему брату.

- Тарли все выболтает.

- Нет.

- Или его баба…

- Я же сказала – нет! – прикрикнула она. – Проклятье! Вы хотя бы понимаете?! Мне было бы настолько проще вас сегодня казнить!

Он изумленно поднял бровь:

- Так не отказывайте себе.

- Я… Она не…

Он все понял. Сердце его заныло от такого приступа стыда и тоски, что он, уставившись на свой меч, вдруг подумал – боги, боги, как бы я хотел облегчить вам всем эту странную ношу.

- Она меня не простит, - Санса опустила голову, - она думает… Она думает, я не… Не такова, в самом деле, она всегда, вы слышите меня, Ланнистер?! Она ВСЕГДА думает о людях лучше, чем они есть!

Неловко поведя плечами, Джейме заметил, не без яда:

- А, так мы с вами в одной лодке. Мы оба гораздо хуже, чем Бриенна полагает. А вы никогда не хотели открыть ей сердце и показать свое истинное лицо? Любопытно, что она сказала бы…

Ты жестокая, лицемерная и хитрая девица, подумал он. Но ты боишься, ты до обморока боишься утратить ее любовь. Эту честную, верную, чистую любовь, за которую, правду сказать, стоило бы и жить - и умереть.

И вдруг он подумал, сразу вслед за тем:

Жаль, что я это понял так поздно.

Жаль, что прежде толком не понимал.

- А вы? Вы никогда не желали бы сказать Бриенне правду? Что вы не любили ее, никогда, ни единого мига! Что вы ее обманули, и даже сами не знаете, зачем! Просто были слишком пьяны, а еще боялись, что в Винтерфелле станут на вас, после Долгой Ночи, косо смотреть, а вам было ох как от этого неуютно! Вот и все! И вы нашли, кто согреет вашу постель, чтобы не торчать в чужом вам замке, на враждебной земле и в полном одиночестве.

- Если все было бы так, я бы не стал это длить.

- Вам просто приятна была ее любовь. Вас тешила ее преданность, ее честность, ее чистота, и то, как она… она… Была ради вас готова на все.

Горечь, с какой Санса это сказала, была откликом на его собственную горечь. Она остановилась, переводя дух. Глаза у нее сверкали, как пригоршни холодных звезд.

- Я не знал, что она от меня понесла, - тихо заметил Джейме.

- Разумеется, нет. Не то заставили бы ее выпить лунный чай. По счастью, такой низости от вас она не узнала. Зато узнала потом много других! И, хотя она больше не любит вас, но все еще, в глубине души, жалеет вас и сочувствует вам… наверное, считает, что вы – человек чести. Или, по крайней мере, могли бы таким стать.

Он открыл рот, постоял так – и закрыл. Потом пожал плечами:

- Как угодно. Думайте, что вам угодно. Придумайте, что могло бы быть, коли уж не знаете, что было на самом деле… А жалость ее – или же чья угодно – мне не нужна.

- А вы иных чувств не заслужили, Ланнистер.

Они оба умолкли. Джейме вдруг почувствовал усталость, тяжелую и темную, которая навалилась на него от этих бесплодных споров. Санса, выпрямившись, заговорила вновь, но тоже каким-то усталым и потерянным голосом:

- Отступитесь. Оставьте их. Теперь она замужем, она очень счастлива, ее любят, и она любит в ответ! Артур называет его «отцом». У нее родится дитя…

Он покружил по шатру, взял ножны с крышки сундука и принялся, неловко орудуя одной рукой, другой придерживая пояс, крепить их на ремне.

- Что же? Вы ничего не скажете? – Санса не сводила с него пристального взора.

Джейме поднял на нее глаза и осклабился без всякого веселья:

- Что я должен ответить? Она свой выбор сделала. Мне же… больше не интересна она и ее жалкие шашни там, за Стеной. Надеюсь, Тормунд Великанья Смерть свое дело знает и хорошо объездит эту гигантскую кобылу. Видят боги, мне это давалось… прямо скажу – с трудом!

Санса уставилась на него, мелко моргая.

Его раздирала эта ненависть, эта ревность, похожая на кашель, царапающий глотку изнутри, или на сильную боль под ребром, от которой можно было лишь стонать и крутиться. И – поносить все и всех, не стесняя себя в словах.

- У вас нет чести, - зашипела Санса в изрядном потрясении. – Как вы посмели так о ней… И мне в лицо… Вы получаете удовольствие, оскорбляя ее, а она вам никогда… ничего плохого…

Она облизнула свои бледные губы. Джейме, внутренне торжествуя – и ненавидя себя - сунул меч в ножны и подошел к ней вплотную. Санса отшатнулась, вжалась в спинку кресла. Он наклонился близко, к изящному, чистому, как цветок, фарфоровому ушку:

- Мне доставит удовольствие вот что, леди Старк. То, как я, поклявшись даже в такой унизительной и гадкой форме, все же заручусь вашим обещанием. Как вы станете корчиться сейчас, когда я уйду, не в силах преступить через свою жажду любви – не в силах меня казнить, потому что тогда ОНА вас возненавидит. А вы этого боитесь, не так ли? Мы оба знаем, как это страшно. Ну? Мы в одной лодке, ведь и я знаю, каково это – быть любимым ею. Это такое счастье, такое… утешение сердцу. Вижу: вы знаете, о чем я. Живите так. Живите в этом Пекле, что вы собственноручно себе соорудили, милая моя леди Старк. Я счастлив также и тем, что моя сестра, узнай об этом моем подвиге, о том, как я вас наказал - несомненно, была бы мною горда. Ну, так послушайте же. Мне не нужна ваша жирная безобразная корова, еще и на сносях. И кому она там подставляет свое глупое плодовитое лоно за миску похлебки и за кусок хлеба для своего сына – то больше не моя забота, клянусь. - Он выпрямился, усмехаясь, - Ланнистеры шлют вам горячий привет, миледи Старк. Даже с того света.

Она отняла локоть от стола, размахнулась и отвесила ему пощечину – короткую, звонкую, горячую – и, о, такую дамскую, такую слабую! Джейме захохотал:

- Это и есть пытки, о которых вы, без сомнения, так мечтали? Это ваша казнь для меня? Премного благодарен.

Согнулся в коротком шутовском поклоне, затем отвернулся – и вышел из палатки. В глубине души он ждал, что его скрутят и повалят на землю, все-таки совершат над ним то, чего все они так желали бы.

Он ждал, и даже был к тому готов – но, пока он шагал прочь от дорнийских шатров, никто его не окликнул и не остановил.