Глава 11 (2/2)

⠀

Темноволосый с удовольствием улыбнулся и улыбнулся ещё шире, когда молодой командир протянул ему руку в честь сближения и благодарности за совет. Старший, уже больше не стараясь выглядеть кем-то, а стараясь быть лишь самим собой, не прекращал светиться прекрасной улыбкой и пожал чужую ладонь осторожно, давая понять, что какие-то «крепкие», или лучше «жёсткие», прикосновения ему не нравятся. И это ещё одно значимое различие между ним и Кузьмитрием.

⠀

— Мне тоже очень приятно, но нам надо выдвигаться, — не обольстительно, но очаровательно улыбаясь, произнёс в шутку Арсений, и его приятель тут же одёрнул руку, впрочем, даже не желая объяснять того, почему так долго держал руку брюнета. Странник же с любопытством, а может даже с какой-то долей насмешки, прищурился и, когда юноша решил уже пойти в путь, встал прямо перед ним, остановив за локоть и тем же странным взглядом всмотревшись в зелёные глаза. — Это я очень хорош собою или тебе просто…

⠀

— Арсений, не говори так сейчас и никогда больше не говори так впредь, — резко, строго, достойно перебил Антон и наградил спутника хмурым и усталым видом, от которого тот сразу же изменился в лице и замолчал, даже смутившись. — И я не хочу тебе ничего объяснять. К тому же, ты говорил, что не хочешь выдавливать из меня правду, так что не отрекайся от своих слов и не задавай какие-либо личные вопросы, ладно? — Арсений пару раз моргнул, а после, ничего не ответив и словно бы вообще никак не отреагировав, развернулся и пошёл в нужном направлении. Шатен двинулся за ним.

⠀

На самом же деле, причина такой рассерженности со стороны Антона была, причём очень даже обоснованная. Память о плене до сих пор слишком остра и тяжела, поэтому парень невольно сравнивает всех людей со своим тюремщиком, чтобы снова не попасться в руки тех, кто может сделать очень и очень плохо. Иными словами: Шастун не хотел наступать на одни и те же грабли.

Последние слова Арсения показались ему очень похожими на слова Кузьмитрия, и именно поэтому светловолосый так внезапно и довольно несдержанно высказал следопыту всё, что посчитал нужным сказать. Конечно, сейчас, когда настроение более менее стабилизировалось, когда всё внутри хоть как-то расслабилось, именно сейчас ощущался небольшой стыд за проявленное поведение. Ведь не нужно было набрасываться на человека, который просто пошутил, желая разбавить напряжённую обстановку (впрочем, обстановка будет напряжённой до тех пор, пока они не дойдут хоть до какого-нибудь населённого пункта). Но мятежник, конечно же, не собирается извиняться, хоть и понимает, что виноват и что надо бы переступить через свою гордость.

Однако происходит то, что лишь увеличивает безотрадное чувство вины.

⠀

— Прости меня, Антон.

⠀

Эти слова, сказанные Арсением, совершенно не похожи на те, что говорил Кузьмитрий. Да тюремщик подобное никогда бы и не сказал, а вот Арсений говорит. Да ещё и как говорит? Искренне, ласково и даже сожалеюще, несмотря на то, что не совсем понимает, за что извинился.

⠀

— Да нет, это я погорячился, — в ответ попросил прощения Шастун, покачав головой в знак «самообвинения». Обернувшись к спутнику, он заметил понежневшие голубые глаза. — Мне не стоило тебе говорить всё то, что я уже сказал. — Вдруг он остановился и глубоко, как-то уверенно выдохнул, посмотрев на старшего сверху вниз. — В общем, закрыли тему. Сколько нам ещё идти до базара?

⠀

— Думаю, к завтрашнему полудню будем на месте, — обрадовавшись резкой перемене темы, которая прежде держала их в неком напряжении, ответил Арсений, поправив лямки рюкзака на своих плечах. — Скоро даже на дорогу выйдем.

⠀

— Серьёзно? — по-настоящему удивился шатен, продолжив ход и вскинув брови. — То есть, и людей можно будет встретить?

⠀

— Вот в этом я не уверен, — пытаясь не разочаровать, сказал как можно более спокойно голубоглазый, двигаясь по почти высохшей земле и рассматривая деревья, которые уже были украшены почками. — Там очень редко проезжают машины, потому что дорожка сама по себе плоха: много ям и камней. По ней только путники да лесники ходят. А, как известно, лесников в начале весны трудно встретить, а путников уж тем более — только мы с тобой такие горемыки.

⠀

Антон сначала был раздосадован вестью о том, что никто на пути им точно не встретится, однако последняя фраза Арсения заставила его усмехнуться и стянуть с себя отчаяние, которое питало его душу во всё время путешествия.

Хватит уже отчаяния… Надо становиться вновь тем самым командиром Антоном Андреевичем, которого ничто и никогда не могло сломать.