Глава 33. Паноптикум (2/2)

– О, я готов уйти на покой, коль скоро моя цель будет достигнута. – Сингх смотрит прямо перед собой, словно и правда готов к такой судьбе. – Вся моя жизнь эти два года сконцентрирована лишь на одной цели. Не станет ее… Какой смысл продолжать? – По крайней мере, в этих словах он до дрожи искренен. Но это не значит, что ему можно хоть каплю верить во всем прочем.

– Это снова ваша ошибка, – вдруг добавляет Сингх. – Наш общий друг Александр, я имею в виду. Вы позволили ему докопаться до опасной истины и не остановили вовремя.

И здесь крыть нечем. Если бы Нил не вообразил…

– Почувствовали родственную душу, да? – Сингх слабо улыбается. – Но, друг мой, выучите, наконец, – от таких, как вы, нужно держаться как можно дальше.

Нил молча смотрит на уже второй окурок в пепельнице.

– Не грустите так. – Хозяин подается вперед. – Сегодня вечером ко мне зайдут важные гости – небольшой прием, позволяющий поддерживать хорошие отношения с нужными людьми. И уж если вы здесь, поможете мне их развлечь.

– Что от меня требуется, Санджей? – ровно интересуется Нил.

– О, быть собой: улыбаться и болтать. И понимать, разумеется, что от удовольствия моих дорогих гостей зависит благополучие мальчика.

– Повод взбесить Джона? – Нил приподнимает бровь.

– Разумеется. Он чрезвычайно ревниво относится к своей собственности. – Сингх склоняет голову набок.

Нил не спорит, ограничивается кивком. Все равно у него нет ни малейшего выбора. Черт с тобой, подавись, думает он, буду изображать хоть шута, хоть идиота, только бы протянуть достаточно долго и вытащить Макса. Но Джон… Внутри все болезненно сжимается. Нил уже не уверен ни в чем, касающемся него. Сингх, внимательно наблюдающий за ним, довольно улыбается. Ублюдок добился своего.

* * *

До самого вечера Макс продолжает играть с марионетками: то таскает их по спальне, то усаживает за стол и ведет шепотом долгие беседы. Нил же бродит туда-сюда и в очередной раз пытается думать, но выходит паршиво. Наконец, его снова зовут к Сингху.

– Поужинаешь в этот раз без меня, ладно? – спрашивает он Макса.

Тот неопределенно передергивает плечами.

– Ты ведь вернешься?

– Обязательно.

Когда Нил выходит, Макс снова сосредотачивается на марионетках. С пацаном весь все нормально? Хотя… какое, к черту, нормально? Тут у взрослого съедет крыша.

В апартаментах Сингха накрыт роскошный стол, несколько блюд – легкие закуски – дожидаются в дальнем углу помещения, прочее, предполагает Нил, принесут позже. Еще в одном углу на подушках устроилась женщина лет тридцати, настраивающая ситар.

– Один из моих гостей поклонник национальной музыки, – с удовольствием поясняет Сингх. – А моя задача в том, чтобы никто не ушел разочарованным.

Он окидывает Нила критическим взглядом:

– Весьма недурно, друг мой. Не забывайте улыбаться.

Спустя десять минут драгоценные гости начинают прибывать. Хозяин представляет Нила как сына своего английского знакомого, попросившего показать наследнику Индию, и это вызывает лишь любопытные взгляды, но ни одного вопроса. Время вспомнить все то, что рассказывал о приятелях Сингха Сахим, тем более, та троица, которую он живописал, тоже заявляется.

– Господин Чандра! – слишком пылко, на вкус Нила, радуется хозяин.

– Господин Сингх! – таким же тоном откликается тот самый торговец оружием, ведущий дела с террористами, и оба некоторое время хлопают друг друга по плечам, позже называя друг друга исключительно по именам.

Аруну Чандре около шестидесяти, прикидывает Нил, несколько моложе хозяина дома, зато раза в два шире. Не спасает даже отличный британский костюм – такое брюхо ничем не скроешь. У Чандры совершенно круглая щекастая физиономия и тоненькие усики, вероятно, лет десять и килограммов тридцать назад он был вполне симпатичен, но теперь излишества сказались на нем не лучшим образом. Вечер не слишком жаркий, по крайней мере, по сравнению с предыдущими индийскими вечерами, но Чандра постоянно промокает лицо платком. При виде Нила гость оживляется и с энтузиазмом жмет его руку влажной ладонью, отчего немедленно хочется провести по брюкам. Но это стало бы полнейшим моветоном, так что пленник лишь улыбается и заверяет, что счастлив знакомству.

Следующие два типа явно рангом пониже, поэтому расшаркиваются перед Сингхом и Чандрой, заверяя, как невероятно счастливы. Они даже чем-то похожи друг на друга: тощие и невысокие и предпочли местное платье. Шетти и Шарма – или как-то так. Нил заносит их в мысленный список, но сосредотачивается на следующей важной персоне, Шанкаре Малике. Этот старше Сингха и чем-то напоминает индийских йогов, правда, без длинной бороды, хотя и в тюрбане. Каким-то образом этот головной убор вполне сочетается с изысканным европейским костюмом, единственная вольность в котором – боло с крупным рубином вместо традиционного галстука. Однако этот обладатель аскетичной физиономии любит юных девочек, напоминает себе Нил. Сам он удостаивается лишь скользящего взгляда, затем на пару секунд внимание Малика сосредотачивается на музыкантше, но интерес тут же потухает, стоит гостю разглядеть, что той отнюдь не пятнадцать. Тем не менее, Малик кивает Сингху:

– Рад, что ты снова позвал Малати. Ее игра почти божественна.

Улыбка хозяина одновременно гордая и чуть извиняющаяся:

– Владение ситаром требует долгих лет практики, мой драгоценный Шанкар.

Тот вздыхает с тщательно отмеренной тоской:

– Ничего, я закрою глаза и почувствую себя в окружении апсар. Я недавно ездил по делам в Тамилнад, любовался на танцы девадаси в одном из местных храмов. Восхитительное зрелище.

– Не сомневаюсь. – Сингх изображает понимающую улыбку.

– Там еще чтят давние традиции. – Малик берет хозяина под руку. – В следующий раз езжай со мной, Санджей. Я глубоко уважаю твою скорбь, однако пора снова открыться радостям этой жизни.

– Обязательно подумаю, – дипломатично отзывается тот, а Нил ловит себя на мысли, что Сингх не прочь сломать Малику шею.

– Ха! Кое-кто опять заставляет себя ждать. – Чандра плотоядно косится на закуски.

– О, люди комиссионера не опаздывают, лишь задерживаются, – хмыкает Малик.

Значит, все они ждут великого взяточника и доверенное лицо главы городской администрации Равиндру Тхакура. Впервые за вечер Нилу становится любопытно – Сахим сказал, этот тип может ему понравиться. Проверим, так ли это.

Тот является спустя еще пять минут. Он моложе всех присутствующих – не больше пятидесяти, а в чуть вьющихся черных волосах нет седины. Или тщеславный ублюдок их красит. Ненадолго Нил поражается, насколько желчным стал за два коротких дня. Надо немедленно с этим что-то сделать, иначе он точно проколется.

Тхакур тоже слегка полноват, но в этот раз костюм почти скрывает брюшко, к тому же оно не мешает ему стремительно и изящно двигаться. Он одаривает всех присутствующих обаятельнейшей улыбкой, не поскупившись и перед Малати.

– Мой дорогой Санджей! – Тхакур распахивает объятия. – Умоляю простить меня за опоздание!

– О, Равиндра, мы понимаем, как вы печетесь о нашем благе! – сияет Сингх.

– Господин Тхакур сейчас чрезвычайно занят реорганизацией портовой службы, – поясняет Нилу Чандра, ловко ухватив того под локоть. – Такая морока! – Он выразительно трясет головой. – Только уважаемый господин Тхакур способен с ней справиться.

– Благодарю вас, дражайший Арун. – Тхакур прижимает руки к груди. – Да, работы невероятно много. Всего несколько дней назад неподалеку от порта случилась настоящая перестрелка, представляете? Как был возмущен комиссионер!

Сингх с невозмутимым лицом цокает языком:

– Надеюсь, негодяев арестовали.

– Обязательно арестуют, драгоценный Санджей, дайте только срок! – Физиономия Тхакура легкомысленная, отбеленные зубы блестят при очередной улыбке, однако… да, этот тип совсем не идиот. Любопытно, это намек на очередную взятку или Тхакура все-таки несколько достал Сингх? А доверенное лицо комиссионера тем временем сосредотачивается на Ниле. – Не видел вас здесь прежде.

– Позвольте представить вам, Равиндра, Нила, сына моего английского делового партнера.

– Очень приятно, – улыбается пленник.

– Мне тоже. – Пожатие у Тхакура уверенное, а ладонь совершенно сухая. – Англия! Признаться, всегда хотел посетить вашу родину. Буду невероятно рад, если вы поведаете нам о ней.

Гости, наконец, рассаживаются, принимаются за трапезу, а музыкантша, дождавшись кивка хозяина, ударяет пальцами по струнам ситара. Увы, сегодня отнюдь не она звезда вечеринки. С одной стороны к Нилу чуть ли не прижимается Чандра, постоянно предлагая попробовать тот или иной деликатес, с другой устраивается Тхакур, засыпая вопросами. Сингх вместе с Маликом и двумя «Ш» сидит с противоположной стороны стола. Хозяин и ценитель девочек негромко беседуют, а почти близнецы смиренно помалкивают, открывая рты, только если к ним кто-нибудь обращается.

– Кембридж! – мечтательно вздыхает Тхакур. – Как бы я хотел там учиться.

Нил помалкивает о том, что работал там, а отнюдь не учился, совершенно правильно, судя по одобрительному кивку Сингха. Впрочем, хотя студентом он не был, достаточно знает преподавательскую и административную кухню, чтобы сойти за выпускника. Сначала Нил полагает, интерес Тхакура лишь дань вежливости, однако быстро понимает, что тому искренне любопытно. Причем гостя волнует и положение его соотечественников в стенах одного из древнейших английских университетов, и Нил скрепя сердце рассказывает о Рудхи, не называя, разумеется, имена.

– Среди индийской молодежи хватает талантов, – делится Тхакур. – Кембридж, Оксфорд, а еще Гарвард и даже Сорбонна. Единственное, о чем я жалею, не все потом возвращаются.

Нил как наяву слышит хлопок снайперской винтовки, но заставляет себя выдавить очередную улыбку.

– А я верю, что еще десятилетие, и наши таланты найдут применение и здесь, – замечает Чандра, придвигая к Нилу очередное блюдо и сам не отказывая себе в гастрономических удовольствиях. – Хотя чего нашим талантам пока не хватает, так это вашей чисто английской изысканности.

Нил изображает смущение, и его фамильярно похлопывают по плечу.

– Один мой дальний знакомый женат на англичанке, – замечает Тхакур. – У них совершенно чудесные дети, знаете ли.

– Не сомневаюсь. – Чандра откидывается в кресле и достает здоровенный портсигар, богато украшенный чеканкой. – Господа?

– Благодарю, но все-таки предпочитаю сигареты. – Тхакур извлекает пачку. – Наш английский гость?

Нил кивает.

– Санджей, где ты раздобыл англичанина, не сходящего с ума по своему здоровью? – хмыкает Чандра, явно раздосадованный, что Нил выбрал сигарету. – Редкость в наше время.

– Одно из многих достоинств Нила, – улыбается хозяин. – Он потрясающе компанейский молодой человек.

– И отнюдь не сноб, – в тон ему заканчивает Тхакур.

– Как вам индийская кухня? – снова пытается завладеть вниманием Нила Чандра.

– Совершенно не похожа на то, что именуют индийской кухней у меня на родине, – искренне отвечает тот.

– Уж простите мне это, но ваша еда ужасна. Зато некоторые европейские вина вполне хороши.

Это намек, и один из слуг в очередной раз наполняет бокалы.

– Риоха очень недурная, – замечает Нил, вознося благодарности Гретхен и полковнику.

– А вы ценитель, – расплывается в довольной улыбке Чандра. – Это я уговорил нашего общего друга Санджея купить несколько бутылок.

– Мне еще далеко до настоящего ценителя. – Нил поглядывает то на Чандру, то на Тхакура.

Определенно, великий взяточник от собравшейся компании не в восторге, однако вполне убедительно изображает удовольствие. Но порой в темных глазах мелькает снисходительная насмешка. Сингх достаточно внимателен, чтобы ее заметить, однако продолжает ворковать. Сколько же ему предстоит отвалить Тхакуру, чтобы происшествие в порту замяли?

Светская беседа все длится и длится, вино тоже не иссякает, и хотя Нил заставляет себя пить более чем умеренно, алкоголь дает о себе знать. Гости постепенно расползаются от стола. Первым поднимается Малик и замирает возле по-прежнему играющей на ситаре Малати, прикрывая глаза. Видимо, действительно пытается вообразить апсар. Оба «Ш» тоже встают и выбирают позицию чуть за спиной ценителя музыки. Вероятно, им что-то от него нужно, а он… Может, ему на них плевать, может, так издевается. Сингх и Тхакур обсуждают какие-то дела городской администрации, потом словно по молчаливой договоренности одновременно выходят из-за стола и направляются в дальний угол комнаты. Напоследок Сингх посылает Нилу быстрый предупреждающий взгляд, о значении которого не догадался бы разве что конченый идиот: развлекай эту тушу. Пленник незаметно вздыхает и сосредотачивается на той самой туше… простите, Аруне Чандре. А тот абсолютно счастлив. Все еще дымя сигарой, он начинает рассказывать о ночных развлечениях Мумбаи. Нил пару раз пытается перевести разговор на достопримечательности, но Чандра определенно убежден, что молодых людей его возраста должны интересовать исключительно клубы, дискотеки и прочие злачные места.

– Кстати, я и сам владею клубом, – сообщает Чандра. – Без ложной скромности замечу, одним из лучших в Мумбаи.

Нил изображает любопытство, и тот продолжает:

– Он называется «Мокша». Знаете, что это означает?

Пленник мотает головой, и гость довольно улыбается:

– Освобождение из круговерти сансары, мой дорогой. От всех страданий и ограничений этого бренного мира. Вы просто-таки обязаны там побывать.

Нил меняет позу, устраиваясь в пол-оборота и забрасывая ногу на ногу так, чтобы между ним и прилипчивым индусом появилось хоть какое-то расстояние, однако продолжает расспрашивать о клубе, явно одном из любимых детищ Чандры. Тот, размахивая руками и почти забыв о сигаре, рассказывает об интерьерах, скопированных с какого-то клуба Монако, но, разумеется, улучшенных, и Нил представляет нечто вопиюще безвкусное и, конечно же, сверкающее.

– Самые прекрасные девушки и молодые люди этого города! – громко хвалится Чандра, заглушая ситар, и Малик мгновенно посылает ему недовольный взгляд. Любопытно, что продавец оружием чуть втягивает голову в плечи и продолжает рассказ уже тише. Вот, значит, кто из них важнее. Но все же наиболее значителен Тхакур, который, закончив приватную беседу с хозяином, снова возникает в поле зрения прочих гостей.

– Шанкар, как насчет партии в шахматы?

Тот со вздохом, в этот раз смиренным, в очередной раз отвлекается от музыки:

– Прошлый раз, дражайший Равиндра, вы устроили мне форменный разгром.

– А наш новый английский знакомый? – дружелюбно улыбается Тхакур.

– Я не слишком хорош, – на всякий случай подпускает неуверенности в голос Нил.

– Глупости. Обещаю быть снисходительным.

Нил переглядывается с Сингхом, и тот кивает – не собирается перечить желаниям доверенного лица комиссионера. И слава богу, потому что пленнику уже хочется взвыть от общества Чандры.

Они устраиваются за почти таким же столиком, что стоит в спальне Нила и Макса, – чуть в отдалении от прочих присутствующих. И что же важному гостю на самом деле нужно? Пока нет ни одной идеи.

– Первый ход ваш, – объявляет Тхакур, и Нил двигает белую пешку, ожидая от противника не только ответного хода, но и пояснений, отчего тот вдруг решил бросить утопающему спасательный круг. Однако Тхакур не спешит.

– Во что вы еще играете, Нил? Шашки? Может, покер?

– Увы, шашки не мое. Карты уже интереснее. Преферанс весьма захватывающий.

– Однако это игра умов, покер же требует удачи и азарта. Как у вас с ними?

Нил делает вид, что задумывается. Тхакур играет чрезвычайно уверенно, даже напористо. Чертовски хорош, так что приходится держать оборону.

– Удача прекрасна, но если надеяться только на нее, не используя ум, то она быстро тебе изменяет.

– А вы неглупы. – Тхакур довольно улыбается.

– Стараюсь. Хотя куда мне до господина Сингха?

– Хм. – Гость бросает быстрый взгляд на хозяина. – Да, Санджей очень умен. Это доказывает хотя бы мое присутствие на этом вечере.

О, так вы договорились о взятке? Вместо этого Нил спасает своего короля, и Тхакур снова улыбается.

– Дорогой Арун рассказывал вам о своем клубе?

– В превосходных эпитетах.

– О, да. Больше всего в жизни он обожает три вещи: поесть, свою жемчужину «Мокшу» и… – Тхакур делает вид, что отвлекся, жестом подзывая слугу с двумя бокалами вина. – Насчет игр. Что еще кроме карт?

– Немного играю в го.

– Го? Как мило. Санджей! – Гость забирает у слуги бокалы и отдает один Нилу. – Наконец-то среди твоих знакомых появился тот, кто играет в го. Давно хотел попробовать.

Сингх задумывается:

– Если хочешь, Равиндра…

– Ты ведь сумеешь раздобыть гобан и камни? Загляну к тебе послезавтра. – На физиономии Тхакура энтузиазм.

– Не сомневайся. – Сингх озадачен, но больше доволен.

– Вот и отлично. – Гость снова разворачивается к Нилу. – Поучите меня. Шах.

Тот с тоской смотрит на доску и следующим ходом пытается чуть-чуть оттянуть неизбежное.

– И какова третья вещь, которую обожает господин Чандра? – интересуется Нил.

– А, чуть не забыл. Вам мат, мой английский друг. – Тхакур протягивает руку и щелчком сбивает белого короля. – Блондины.

Он в очередной раз улыбается и встает из-за столика.

– Увы, Санджей, но мне уже пора.

Пока хозяин цветисто сожалеет, а гость не менее цветисто прощается, Нил смотрит на поверженную фигуру. Очень мило, очень, черт вас побери, мило, что предупредили. Только зачем? Он один глотком осушает бокал вина, поднимается и идет к остальным гостям. Может, главный из них и покинул сборище, вечеринка все еще продолжается…

К себе Нил возвращается уже за полночь. В голове шумит от выпитого, а мысли несколько путаются. Он надеется, Макс давно спит, но тот сидит на кровати возле зажженной лампы в обществе распроклятых марионеток.

– Ты как, приятель? – Нил тяжело опускается на край постели возле мальчика.

– Думал.

– О, здорово. – Нил медленно трет лицо.

– Ты пьян? – с подозрением спрашивает Макс.

– Недостаточно, поэтому будем считать, что нет.

– Расскажи мне об этой… инверсии, да?

Нет никаких сил и желания, но пока Нил молчит, Макс принимается подозрительно хмуриться, и тот примиряюще поднимает руки.

– Хорошо. Только сначала умоюсь.

В ванной Нил честно пытается протрезветь, хотя ледяная вода почти не спасает. Когда он снова оказывается в спальне, Макс уже забрался под одеяло, а марионетки пристроились в изножье кровати. Отчего-то они раздражают, смотрят вылупленными глазами, словно осуждая, и Нил машет им рукой.

– Засыпайте, чуваки.

Макс хлопает по кровати, и Нил, вытянувшись возле него, начинает обещанный рассказ. Он пытается объяснять проще, чтобы мальчик понял, но то и дело сбивается на вещи, слишком заумные для десятилетнего ребенка. Однако тот не прерывает, не требует повторить.

– Я стану физиком, – объявляет он, когда Нил выдыхается. – Вернусь во времени и все исправлю.

– Не выйдет.

– Парадокс дедушки?

– Он самый. Если какое-то событие произошло, оно намертво вплетено в ткань реальности. Наша лазейка – лишь обстоятельства произошедшего, всякие нюансы… как просочиться между струями дождя. – Нил закидывает руки за голову. – Но вообще… время – это иллюзия.

– Не понимаю. – Макс внимательно смотрит на него из полутьмы.

– Был такой писатель Курт Воннегут, у него есть роман «Бойня номер пять, или крестовый поход детей». Прочитай как-нибудь… не сейчас, когда станешь немного старше.

– А почему не сейчас?

– Будет скучно. В этой книге есть инопланетяне, которые умеют жить вне времени, перемещаться по своей судьбе в любом направлении и снова и снова возвращаться к прошлому. Правда, они все равно не могут в нем ничего изменить, только переживать заново.

– Прикольно.

– Пожалуй.

Опять и опять повторять те моменты, когда был счастлив… Нил невольно задумывается о самом себе: сейчас в этом мире существуют целых два его, один в привычном временном потоке, а другой возвращается в прошлое навстречу судьбе. Охватывает ли старшего искушение подсмотреть за своим молодым вариантом? Не пережить заново, конечно, но хоть вспомнить, как оно было? Тогда с Джоном в Испании или той ночью в Оршове? О, черт! Дувр, администратор отеля, спутавший Нила… с кем?.. Он негромко смеется и никак не может остановиться, хотя чем дальше, тем больше смех походит на плач.

– Что такое? – Макс приподнимается на локте, и Нил не без раскаяния смотрит на его сонное лицо.

– Прости. Сообразил кое-что, но… Я идиот.

– Неа. – Макс зевает, и Нил обнимает его за плечи.

– В любом случае, сейчас это неважно. Давай спать.

Макс кивает, и Нил гасит ночник. На потолке белеет отраженный свет из соседних зданий, глаза марионеток таинственно поблескивают. Идиот, повторяет про себя Нил, да, я идиот. И снова думаю о всякой чуши. Второй день заключения у Сингха подходит к концу, а у него по-прежнему ни одной идеи, как выбраться. Ни малейшей подсказки. Но, может, сон ее даст. Только на это Нил и надеется.

* * *

Третий день. Нил вспоминает о заключенных или моряках, выброшенных после крушения не необитаемый остров: как и им, ему очень хочется делать зарубки, по одной за каждые истекшие сутки. Похмелья нет, но голова все равно невероятно тяжелая. Снова хочется курить, однако Нил решительно отбрасывает эту мысль и, вытянувшись на ковре, принимается отжиматься. Макс, успевший умыться, смотрит на него несколько озадаченно, затем опускается рядом.

– Я тоже хочу!

Нил невольно улыбается:

– Руки поставь ближе.

Макс подчиняется.

– Не выгибай спину. Держи ее прямо.

– Ух ты! Сложно, – замечает мальчик через некоторое время.

– Попробуй сначала отжиматься с коленей, это полегче.

Макс сдается быстро, потом только валяется рядом на ковре, а Нил честно отсчитывает сто раз. В этом определенно что-то есть – кажется, он начинает понимать Джона, предпочитающего заполнять пустоту тренировками. Даже мозги немного прочищаются.

И какую же гадость Сингх приготовил на сегодня? Однако завтрак в обществе хозяина проходит на удивление мирно. Тот явно куда-то спешит, даже уходит раньше, оставляя пленников доедать остатки трапезы в одиночестве. Охрана, конечно, никуда не девается, бдит, тем не менее, Нил тут же принимается жадно озираться, пытаясь углядеть в помещении хоть что-то интересное, пока никто не отвлекает. Увы, ничего, достойного внимания, тут нет, Сингх не дурак. Но может же он проколоться хоть в чем-то? Не учесть хоть какую-то малость? Пока все тщетно. Когда пленников конвоируют назад, Нил отмечает, что код в лифте сменился. Его догадка подтвердилась, но что толку?

Мысли о завтрашнем дне откровенно пугают: если Сингх не найдет вторую часть Алгоритма, черт знает, что он устроит; если найдет… Ребята и Ануджа ведь не попались? Сингх ведь не поймал их и не держит в плену, чтобы вот-вот продемонстрировать? Прекращай, приказывает себе Нил. Ему нужно… с треском сломаться, признает он. Так, чтобы Сингх поверил. Так, сглатывает Нил, чтобы и Макс поверил. Да, если поведется Макс, то поведется и ублюдок. Нилу заранее стыдно перед мальчиком, но если что-то даст какую-то свободу маневра, так это. Нужен только повод, однако хозяин наверняка его обеспечит.

Сингх объявляется ближе к вечеру и вызывает Нила к себе. Снова гостиная – он определенно не спешит демонстрировать другие помещения своего дома.

– Полагаю, для вас радостно будет узнать, что я раздобыл для дражайшего Тхакура гобан, – объявляет хозяин.

– Этот Тхакур настолько важен? – проявляет любопытство Нил.

– Увы, да. – Сингх позволяет себе недовольную гримасу. – Но к счастью Равиндра очень любит подарки, так что с ним можно совладать.

– Полагаю, волноваться о происшествии в порту больше нет нужды.

– Пришлось раскошелиться, но коль скоро завтра вы развлечете Равиндру го, думаю, он окончательно замнет это неприятное дело. – Теперь Сингх улыбается, и Нил размышляет, что тот определенно хочет что-то поиметь с доверенного лица комиссионера. Как бы исхитриться и узнать, что именно? – Впрочем, я позвал вас по другому поводу.

Хозяин устроился в любимом кресле, пленнику же никто сесть не предложил, и остается только гадать, что означает такой маневр.

– Насчет развлечений. Как вам мои вчерашние гости?

– Искренне или с восхищением?

– Искренне.

– Господин Тхакур пренебрежительно относится ко всем ним, они же его, пожалуй, побаиваются, кроме разве что Малика.

Сингх кивает.

– Малик более прочих уверен в своей позиции, – прилежно вспоминает вчерашние беседы Нил. – Даже пару раз позволил себе выражать мнение поперек Тхакура.

– Малик из весьма могущественной семьи. С одной стороны. С другой, слишком привык ощущать себя значимым.

– Тхакура это может раздражать. А вот Чандра в его присутствии явно ощущает себя не слишком уверенно. – Нил ненадолго задумывается. – Кто-то них цель Тхакура?

Еще один кивок.

– Почему? Ему срочно понадобится козел отпущения?

– В нашей стране, мой друг, козлы отпущения требуются постоянно. А нынешнее время такого, что даже сильные мира сего должны периодически скармливать кого-нибудь плебсу, чтобы тот верил, что справедливость торжествует.

– Чандра или Малик? На первый взгляд, Чандра кажется более простой целью. – Нил изучающе смотрит на Сингха. – Но есть какой-то подвох, да?

– При всем своем отвращении к вам не могу не признать, что мозги у вас отличные. Как я уже сказал, Малик чрезмерно погряз в ощущении собственной значимости и неприкосновенности. Конечно, у него есть могущественные сторонники, однако такие клики раздражают даже больше, чем отдельные личности.

– Если провернуть дело с умом, можно публично утопить кого-то из такой клики, и это станет намеком остальным – вы все на крючке, если позволите себе слишком много, мы и с вами расправимся, – размышляет вслух Нил, потому что Сингх определенно ждет от него именно этого. – Но у Тхакура точно хватит сил?

– Он очень популярен. Причем сумел пройти по той тонкой грани, чтобы эта популярность не вызывала слишком много зависти и злобы. И при этом действительно предан комиссионеру.

– Насколько?

– Если тот скажет: «Ты лягушка», дражайший Равиндра станет прыгать и квакать.

– И он рискнет, если комиссионер прикажет ему расправиться с Маликом.

– Даже если это поставит его в уязвимое положение.

– Вы намерены предложить ему что-то, позволяющее уменьшить его уязвимость, или, наоборот?

– Не то и не другое. Эти войны меня уже не касаются. Хотя, пожалуй, я буду немного жалеть, что, скорее всего, не увижу, как Тхакур вцепится в Шанкара. Забавное будет зрелище. – Сингх слабо улыбается. – Моя задача лишь в том, чтобы дорогой Равиндра не проявлял слишком большого интереса к моим делам.

Пока все не будет закончено так или иначе, завершает про себя Нил. Значит, хозяин затеял что-то шумное в ближайшее время. «Довод» наконец-то проявил себя? Джон где-то поблизости? В такой ситуации – когда тебя очевидно ожидают – как ни прячься, твое присутствие если не заметят, то ощутят.

– Удачно, что вы знаете го. Тхакур давно питает интерес к этой игре, но в Индии ею мало кто увлечен. Запоминайте все, что скажет наш гость, а затем перескажете мне.

– Хорошо.

– Вы так мило покладисты. – Сингх вскидывает бровь. – Слышал, Арун вчера расписывал вам прелести своего клуба. Там действительно неплохо, хотя, признаю, слишком пестро.

Нил неопределенно поводит плечами.

– Сегодня оцените это сами.

Некоторое время Сингх и его пленник молча смотрят друг на друга. Один любуется произведенным эффектом, другой кусает изнутри щеки, чтобы с губ не сорвалось… да чего угодно! От «Пошел к черту!» до «Ни за что!»

– Арун пришел от вас в полнейший восторг, – ровно продолжает Сингх. – Признаться, до глубины души осуждаю некоторые его развлечения, но вам-то они по вкусу.

На миг хочется наплевать на все и схватить хозяина за горло. Не будь у него Макс, Нил так бы и поступил, но ублюдок прекрасно это знает и наслаждается.

– О, как же вам хочется общипать Джона, – выдавливает Нил.

– Ваш драгоценный Джон очень стоический человек во всем, что касается его самого, – не отрицает хозяин. – Но стоит задеть кого-то из тех, кто на его орбите, как становится чрезвычайно ранимым. Своего рода гордыня, предполагаю. Гордыня собственника.

– Теперь он меня ненавидит, – пытается выжать усмешку Нил.

– Вероятно. Но это не отменяет того, что вы его собственность. Так что, как водится у вас на родине, думайте об Англии, друг мой. Или лучше о милом мальчике Максе. Хотя не исключаю, что вам понравится.

Сингх – первый человек, которого Нилу хочется раскромсать на куски. За Айвза, Рудхи, Лакшмана Рая, родичей и друзей Ануджи, Кэт и Макса… За все и всех.

– Такое выражение вам не идет, друг мой. – Сингх осуждающе цокает языком. – Смирение перед судьбой первейшая добродетель. Так что, – его лицо становится ласковым, – потрудитесь сделать так, чтобы дражайший Арун счел сегодняшний вечер лучшим в своей жизни.

Я тебя уничтожу, обещает Нил, я до тебя доберусь… Кажется, по всему нему бегут трещины, углубляются и расширяются. Еще немного, и… Нет! Нельзя. Нил ведь всегда был отменным лицедеем. Он поднимает подбородок, улыбается, слегка кланяется. Ощущает себя одной из марионеток, которых так возлюбил Макс.

– Как прикажете.

Удается выйти из комнаты, ни разу не вздрогнув от взгляда, которым буравит его Сингх. Под кожей все трясется так, словно внутренности превратились в одно большое желе. Ничего, в Ниле еще остался каркас – ненависть. Ее хватит, чтобы протянуть столько, сколько требуется.

* * *

Нил не представляет, сколько сейчас времени. Глухая ночь – и этого достаточно. Макс его не дождался, спит, обхватив руками сразу обеих марионеток, и Нил некоторое время стоит возле кровати и тупо на него смотрит. Все хорошо… хорошо-хорошо-хорошо… Эхо в голове словно издевается. Будь в чертовой спальне хоть какой-то алкоголь, он напился бы вдрызг, хотя мир вокруг и так покачивается и идет рябью. Это все из-за поганой сигары, уговаривает себя Нил. Пришлось-таки ее попробовать, никаких отказов, а она крепкая, зараза. Сигара, еще несколько позже выкуренных сигарет и еще эта местная дрянь, как ее… фенни. Сок кокосовой пальмы и кешью, и от одного воспоминания от приторно-горького вкуса хочется блевать.

Как можно беззвучнее Нил добирается до ванной и запирает дверь. Стоит включить свет, и виски прошивает боль. Отвратительно. Нил стаскивает с себя одежду – как можно быстрее, отдирая криво застегнутые на рубашке пуговицы, чуть не ломая ногти о пряжку ремня. Эти шмотки грязные… Хуже всего, грязен и он сам. Уж лучше снова мумбайская канализация, чем это.

Душ барабанит по макушке, но вода никак не желает становиться достаточно горячей. Да что с ней такое?! Нил выкручивает кран чуть ли не упора, а зубы все равно стучат. Он бездумно проводит пальцами по предплечьям, еще раз и еще, нажимает сильнее, затем скребет ногтями, словно со стороны наблюдая, как на коже проступают по пять сначала белых, но постепенно краснеющих полос. Который раз хочется стать крохотным и забиться в какую-нибудь щель, растаять и вместе с водой проскользнуть в сливную решетку… Вместо этого Нил снова впивается в собственные предплечья. Его бьет мелкая дрожь, и он по стене сползает на пол, съеживается, уткнувшись лицом в колени и обхватив себя руками. Не думай, не вспоминай, все закончилось – по крайней мере, на сегодня. Тебе нужен был повод, чтобы Сингх счел тебя окончательно сломавшимся? Вот он. Поганая правда в том, что Нил как никогда прежде близок к тому, чтобы действительно сломаться.

Соберись, тряпка, приказывает он себе. Что толку ныть и жалеть себе? Есть прорва людей, которым сейчас хуже и страшнее! Тот же Макс! А ты взрослый человек, и с тобой не случилось ничего непоправимого. Нил прижимает руку ко рту и трясет головой, чувствуя, как на глазах выступают слезы. Прекрати! Собери все воспоминания о сегодняшнем вечере воедино, скомкай и запихай как можно дальше. Забудь – ничего не было. Нил шумно выдыхает, убирая со лба промокшие волосы, опять смотрит, как вода утекает в слив. Отчего-то она совершенно прозрачная.

Нил заставляет себя подняться и взять гель для душа, намыливается один раз, другой, но все равно кажется, что мало. Что от ощущения чужих прикосновений можно избавиться, только содрав кожу. Чисто психологическая заморочка, умом он это прекрасно понимает, но толку-то? Что сказал бы Джон, увидев Нила таким? От этой мысли во рту разливается горечь. Нет, только не это…

В дверь тихонько скребутся, потом сквозь шум воды доносится голос Макса:

– Нил? Ты вернулся?

Тот с трудом сглатывает:

– Да, недавно. Подожди немного, скоро выйду.

– Мне нужно в туалет. Очень.

Да что же такое?!

– Секунду. – Нил выбирается из-под душа и набрасывает на плечи халат. В распахнутую дверь сочится воздух, кажущийся чуть ли не ледяным.

– Ох! – выдыхает Макс, замерев на пороге. – Тут так жарко!

– Ты хотел в туалет.

– Я соврал. – Мальчик ненадолго опускает взгляд. – Просто ты уже полчаса там сидишь, и я, ну… забеспокоился.

Нил протягивает руку и ерошит ему волосы.

– Все в порядке.

– Честно?

– Не особенно, но мы сделаем вид, что так оно и есть.

Макс хватает его за запястье и тащит прочь. У кровати горит ночник, а марионетки опять сидят в изножье и лупают стеклянными глазами.

– Ненавижу их, – вырывается у Нила.

– Почему? – Макс выпускает его и забирается на кровать, ждет, что и Нил поступит так же. Но… по правде, ему сейчас совершенно не хочется прикасаться к кому-то другому.

– Потому что все дергают их за ниточки. Потому что они всегда делают то, что велят другие.

– Тогда их должно быть жалко, – замечает Макс. – Надо просто оборвать им нитки.

Нил мотает головой и медленно опускается перед постелью на корточки:

– Знаешь, в чем проблема марионеток? Если оборвать им нитки, освободить, то они тут же умрут.

Макс хмурится, и Нил мгновенно ругает свой длинный язык. Какого черта он не заткнулся вовремя?

– Неа. – Макс передергивает плечами. – Прилетит Бэтмен и спасет их.

– Бэтмен?

– Ну да. Ты же сам сказал, что Джон как Бэтмен.

У Нила вырывается сухой смешок.

– Никто не подозревает, что на самом деле он Брюс Уэйн, но если случится беда, то люди включают специальный прожектор, и Бэтмен обязательно приходит на помощь.

Что?.. В мозгу молнией проносится мысль.

– Брюс Уэйн, – тупо повторяет Нил.

– Да, ты разве не читал комиксы?

– Читал. – Нил усаживается на пол, скрещивая ноги, и смотрит прямо перед собой. – Да, почти никто не знает, что Бэтмен и Брюс Уэйн один и тот же человек.

Один и тот же. Джон. Протагонист. Один. Услышав, что это Протагонист выпустил Нила, Айвз чуть не психанул. Он не знает – до сих пор. Чего такого Нил не знает? Чему Айвз так поразился? Ответ такой простой, такой… очевидный. Он объясняет прорву всего. Отчего полковник так жаждет, чтобы Джон перестал играться в демократию? Казалось бы, должно быть наоборот. Почему никто не возразил Джону, когда он убил Прию? А потому что он действительно был в своем праве. И поэтому он настолько важен. Господи!

– Нил? – с беспокойством зовет Макс.

И вот почему Сингх затеял тот разговор об именах – выяснял, известно ли Нилу, кто такой Джон на самом деле. А дальше все, что он скормил пленнику, ложь от первого до последнего слова!

Нил в полном ужасе смотрит на Макса. Джон – или Протагонист – никогда не был целью Сингха. Точнее, ублюдок не собирается его убивать, не может. Зато способен уничтожить тех, кто ему дорог, и это будет лучшая месть из всех возможных. Значит, не детоубийца? Полная херня! Макс и Кэт – план затеян ради того, чтобы принести их в жертву. А Ткаченко в очередной раз сыграл роль марионетки, как был ею сначала для Потапова, а потом для Борза. И это, черт подери, почти смешно!

– Нил? – повторяет Макс.

– Все хорошо. – Нил решительно забирается в кровать и крепко обнимает мальчика. – С тобой все будет хорошо, обещаю.

Нил снова дрожит, но уже не от отвращения к себе, а от ярости. Не дождешься, ублюдок, беззвучно шепчет он в темноту. Я разгадал твой план. Что угодно сделаю, но сломаю его! Как? Придумаю. В конце концов, я знаю, когда и как умру, так что перспективы захватывают. Как и обещал полковник, Нил познает истину, и она делает его свободным.