Глава 17. Мстители (2/2)

– Я слушаю.

– Я хотел спросить, знаете ли вы одного человека? Белого.

– Я не знаю никаких белых, кроме того, что сейчас мертв.

– И все же. Александр Ткаченко. – У Нила нет никакой уверенности, что Варка действительно знает Сашу. То, что тот был тогда в Сомали, ничего не значит.

– Александр… Искандер, – вдруг негромко выдыхает она, и Нил замечает, как обрисовывается под тканью хиджаба рот. – Человек с глазом демона, но сердцем, в котором еще осталась честь. – Ее голос смягчается и звучит чуть ли не певуче. – Я была несправедлива. Позволила себе забыть о нем.

– Он… – начинает Нил, но Варка обрывает его, поводя головой.

– Я жива только благодаря ему, – продолжает она. – Он помог выбраться мне и моим людям из… того ада. Я предложила Искандеру все оставшиеся деньги, только бы забыть, что ему обязана. А он взял лишь положенное, чтобы не обидеть меня, понял правильно… Искандер тебе друг?

– Все сложно, – признается Нил, и Варка снисходительно хмыкает.

– Это твое дело. Он слаб, – вдруг жестко добавляет она.

– Отчего? – Саша в представлении Нила никак не слаб.

– Отец говорил про таких: они будто стоят на перекрестке и никак не могу выбрать путь. Мечутся между злом и добром и только ранят себя и тех, кто им близок. Они могут быть храбрецами, но вместе с тем они слабы. Понимаешь?

Кажется… Нил кивает.

Варка же смотрит через его плечо на Джона и Айвза.

– Кто этот второй белый?

– Наш лучший воин.

– Хм…

– Он убил троих из четырех телохранителей Крампе.

– Он неплохо держался, – признает Варка.

– Он и дальше будет неплохо держаться, обещаю.

Она неожиданно весело фыркает.

– Посмотрим. Ты?

– Буду делать то, что у меня лучше всего получается.

– Залезать людям в сейфы и душу?

Нил улыбается.

– Возвращайся к своему господину, пока он весь не извелся. – Варка разворачивается и идет к своим людям, и Нилу остается последовать ее примеру.

– Что это было? – прохладно интересуется Джон.

– Пытался в самом выгодном свете представить принцессе Айвза.

– И как? – настороженно спрашивает тот.

– Тебе придется очень нелегко, мой друг. – Нил приобнимает Айвза за плечи. – Я сказал, что ты наш лучший воин. Не знаешь страха, а в бою прямо берсерк. Так что Варка ждет – не дождется посмотреть на тебя в деле.

– Ты, мать твою, издеваешься?

– Ни в коем случае. Она признала, что ты неплохо держался, так что все в твоих руках.

Во взгляде Джона еще полно подозрения, но он все-таки слегка расслабляется.

– Нил прав, – соглашается он. – Варка из тех, кто ценит чужую доблесть.

– Главное, теперь, когда станешь обращаться к Джону, не забывай добавлять «мой господин» и…

– Тебе еще не надоела эта шутка?

Нил легкомысленно ухмыляется, давя все те тревогу и горечь, что испытывает.

– Никогда не надоест.

Айвз смеется, и Джон ему вторит, хотя и вполовину не так искренне. Неважно, главное, что они хотя бы пытаются веселиться. Кажется, Берлин будет стоить седых волос не только Джону.

* * *

Красин связывается с Джоном на следующий день.

– Живо едем. Изабелла объявилась у одного из черных ювелиров.

– Майеры уже в курсе? – спрашивает Нил, пока Джон гонит машину.

– Наверняка Красин сообщил им сразу же. Если повезло, то все-таки после нас. Люди Рохау тоже должны явиться, мы перехватим Изабеллу.

Прибывают они к настоящему побоищу. Улочка маленькая и совершенно безлюдная – Нил предполагает, прохожие попрятались от греха подальше. К тому же полиции не видать, зато машину Джона тормозит один из уже знакомых Внучков Красина.

– Сюда, чуваки, – командует он, и они следуют за ним под прикрытие мусорных баков.

– Какова обстановка? – таким тоном осведомляется Джон, что парень едва ли не козыряет и докладывает:

– Испанские психи засели внутри, а мы пытаемся их выкурить.

Нил рассматривает неприметный на первый взгляд магазинчик с разбитой витриной, и два мертвых тела.

– Достали Ганса, ублюдки, – поясняет Внучок. – А мы положили одного из них. Трое осталось, точнее, четверо, если вместе с бабой.

– Черный вход?

– Не высунутся, там десяток ребят. Сучар обложили со всех сторон, так что лишь вопрос времени их оттуда выгнать.

– А вот и вы, мальчики. – К ним подползает лично Красин в сопровождении еще одного Внучка, на руку которого тяжело опирается. – Жаль-жаль… Мы с Манфредом старые приятели, так что жестоко с моей стороны будет приказать спалить его лавку.

Манфред – это тот самый черный ювелир, которому Изабелла принесла на оценку бриллиант, понимает Нил.

– А сам ваш друг? – интересуется он.

– Увы, внутри. Но если глупая девчонка посмеет ему угрожать, ей же хуже.

Изабелла сейчас наверняка в полном отчаянии. Кто знает, что она выкинет?

– О, вот и Оскар и Дитрих прибыли. – Красин указывает тростью на другой конец улицы, где притормаживает катафалк.

У Нила екает сердце. Где же ребята Рохау? Остается надеяться, если они поблизости, то, оценив обстановку, решили пока не показываться.

– Через пару минут, – старик сверяется с часами, – мои Внучки начнут штурм. Готовьтесь.

– Полиция? – почти в отчаянии спрашивает Нил. Чудом удается не повысить голос.

– О, они сюда не сунутся. Не до того, как все закончится. – Красин довольно склабится.

Вскоре Нил действительно слышит грохот и пистолетные выстрелы, к которым мигом позже присоединяются крики. Изабелла и два ее слуги вываливаются из магазинчика. Они прикрывают хозяйку с обеих сторон, и один из них прижимает к себе, как щит, плотного седого мужчину, приставив к его шее лезвие. У Изабеллы единственной в руках пистолет, Хавьер вооружен только ножом. А где же третий?

– Посмейте тронуть нас, и он умрет! – в отчаянии кричит Изабелла, тыча стволом в заложника.

– Дура! – зло бросает Красин.

Нил бросается вперед, не слушая вопля Джона.

– Отпусти его.

За эти несколько дней Изабелла совершенно преобразилась: волосы спутаны, лицо осунулось, в глазах полубезумный блеск. И сейчас они расширяются.

– Ты! – Она направляет пистолет на Нила, но оружие ходит ходуном – так не попадешь даже в слона.

– Отпусти его. Ты ничего не добьешься.

– Ты… Ты сдох!

– Отнюдь нет. – Спокойный Оскар неторопливо приближается к ним. – Боюсь, фройлян, вы совершенно не знаете обычаев города, в котором находитесь. Поэтому прошу вас прекратить этот цирк и следовать за мной.

Та будто не слышит, все ее ненависть и отчаяние сосредотачиваются на единственном человеке – самом Ниле.

– Ты сдох! – повторяет Изабелла.

– Тебе следовало быть последовательной, – ровно отвечает Нил. – Отдать меня Ларину или застрелить. Остановиться на первоначальной цели. Но ты захотела всего и сразу.

Сзади раздается старческий смех, и Нил понимает, к ним присоединился и Красин.

– Котенок говорит правильно, дурочка. Ты настроила против себя всех в Берлине: своего хахаля из посольства ЮАР, Ларина, уважаемых братьев Майеров, хозяина Котенка, даже чертову полицию. Тебе некуда бежать.

Словно в подтверждение, раздается одинокий выстрел, испанец, держащий ювелира, нелепо взмахнув руками, падает, и перепуганный Манфред несется под прикрытие Внучков. Красин, на которого успевает покоситься Нил, с довольным лицом опускает руку.

– Потом очередь твоего последнего слуги и, наконец, твоя.

Изабеллу принимается бить крупная дрожь, и она буквально вжимается в Хавьера.

– Прошу прощения, герр Красин, – Оскар слегка кланяется, – очередь дамы придет чуть позже.

Может, Изабелла и не знает, кто такие Майеры, но чувствует угрозу, и ее взгляд становится совершенно затравленным.

– Куча мужиков – и на одну меня? Смелые же вы! – Она отчаянно скалится.

– Такова жизнь, деточка, – хмыкает Красин. – Карета превращается в тыкву, а драгоценные бриллианты в симпатичную стекляшку. Прямо как тот, который ты прячешь во внутреннем кармане куртки.

– Ты лжешь!

– Отнюдь. Я лично изготовил подделку. Отличная, правда?

– Настоящий бриллиант все это время был у Ларина, – поясняет Нил.

Кажется, Изабелла сейчас разрыдается, но она каким-то чудом сдерживается.

– Убью тебя!

Джон отдергивает Нила в сторону, и пуля с визгом врезается в асфальт. Последняя, потому что дальше раздается лишь глухой щелчок.

– У вашего слуги только бесполезный нож, – невозмутимо сообщает Оскар. – Прошу прекратить истерику и следовать за мной. Вас ждет отличная могила.

– Нет! – голос Изабеллы срывается на визг, а Нил пытается вырваться из хватки Джона.

– Ты обещал! – отчаянно выдыхает он.

– Нет! Нененет! – кричит Изабелла. – Не пойду!

Джон вскидывает пистолет.

– Хавьер! – зовет она в отчаянии, как ребенок. – Хавьер! Спаси меня! Приказываю! Я…

Слуга словно выходит из столбняка. Никто из них не успевает: ни Оскар, ни Нил, ни даже Джон. Хавьер крепко обхватывает свою госпожу за плечи, мелькает лезвие, и Изабелла оседает. Из перерезанного горла хлещет кровь. Хавьер падает возле девушки на колени, и нож со звоном отскакивает от асфальта.

– Mi culpa, señora, – шепчет слуга.

Он ничего не делает, только слегка покачивается из стороны в сторону. А Нил малодушно прикрывает глаза и трясется, только Джон удерживает его от падения. Это не должно было закончиться… так! Не должно! Это…

– Досадно, – доносится сухой голос Оскара. – Что же, обстоятельства непреодолимой силы. Тогда мы удовлетворимся этим человеком.

Нил заставляет себя распахнуть глаза. Да эти ублюдки спятили!.. Джон пихает ему что-то в ладонь, а затем подталкивает в спину.

– Давай.

Нил делает неуверенный шаг, буквально соскребает себя воедино.

– Прошу прощения, герр Майер. Мне нужно сказать несколько слов этому человеку.

Оскар раздумывает пару мгновений.

– Хорошо, герр Кинкейд. Но недолго.

Нил приближается к Хавьеру и опускается возле него на колени. Тот прекращает раскачиваться и смотрит чуть ли не рассеянно. Его взгляд скользит по Изабелле, ее по-детски удивленному и обиженному лицу, потом по собственным залитым кровью рукам.

– Она приказала спасти ее, – чуть ли не доверительно шепчет Хавьер.

– Ты все сделал правильно. Так лучше.

– Я всегда выполнял то, что она приказывала. Наша любимая сеньорита.

Если бы вы только не потакали ей…

– Единственный раз я должен был не подчиниться. Убить тебя, и все стало бы хорошо.

– Кто знает?

Хавьер задумчиво кивает.

– Я почуял это. Опасность. За твоей спиной стоит смерть и ухмыляется.

Нил протягивает руку и осторожно касается плеча Хавьера:

– Эти люди заберут тебя с собой и закопают живьем.

– Как мы тебя?

Нил кивает.

– Это будет справедливо.

Нил на мгновение зажмуривается и сглатывает. Голос Хавьера звучит так обыденно, так… уверенно.

– На том свете меня будут ждать сеньор, сеньора и моя любимая сеньорита.

– Может быть. – Нил проводит рукой по лацкану пиджака Хавьера и нагрудному карману, незаметно опуская туда отданную Джоном таблетку. – Есть кое-что, что отличает меня от вас.

В глазах Хавьера мелькает понимание и, кажется, благодарность.

Нил неловко поднимается и на едва гнущихся ногах отходит к Джону.

– Прошу вас, господа.

Хавьер встает сам и покорно следует за Оскаром. Когда Дитрих распахивает дверцу катафалка, усаживается на сиденье. Его спина совершенно прямая.

– А теперь можно появиться и полиции, – невозмутимо произносит Красин, глядя вслед уезжающему катафалку. – Что такое, Котенок?

Нил уже держится из последних сил.

– Ваш друг не будет против, если я воспользуюсь удобствами в его магазине?

– Манфред? Конечно. Чувствуй себя как дома.

Нил мотает головой, когда Джон протягивает ему руку, и заходит в разгромленный магазинчик один. Под ногами хрустят осколки стекла, пару раз он чудом не спотыкается о разбросанные на полу вещи, чуть медлит у тела последнего слуги Изабеллы, раскинувшегося поперек коридора. Туалет удается отыскать быстро, и Нил едва успевает нагнуться над унитазом, как его рвет. Черт, думает он, черт… При виде развороченных внутренностей Крампе Нил умудрился сдержаться, но это… Отчаянное лицо Изабеллы, пустота в глазах Хавьера… Отчего это настолько ужасно? Нил спускает воду и выпрямляется. Его бьет мелкая дрожь, а по вискам течет пот. Колени ватные, но он добирается до раковины и выворачивает холодный кран. Мерзкий привкус никак не смывается до конца, и Нил снова и снова полощет рот и трет лицо.

– Это было почти мило, Котенок.

Чертов Красин…

– Если останешься таким добрым, тебя сожрут.

– Вы… – Нил поднимает голову и смотрит на старика.

– Ловкость рук и никакого мошенничества. – Тот хмыкает. – Да, у тебя воистину чудесные ручки.

– Я не псих, как эти ваши… Майеры! – Голос против воли взмывает.

– А Черныш тебе во всем потакает. Даже себя готов был подставить.

– Прекратите! Да как вы!..

– Умолкни! – Палец Красина с неожиданной силой упирается под подбородок, заставляя запрокинуть голову. – Знаешь, почему я не сдал тебя и твоего дружка Оскару и Дитриху?

Потому что где-то рядом засели ребята Рохау, предполагает Нил, и ты их почуял.

– Нет, вовсе не из-за вашей группы поддержки. – Красин жестко усмехается. – Мне было любопытно, как вы поступите. Но мое снисхождение не так уже велико. – Старик подается вперед, и четыре глаза становятся пугающе огромными. – Повысь еще раз на меня голос, говнюк, и я прикажу Внучкам переломать все твои драгоценные пальцы.

Красин отстраняется и улыбается, как добрый дедушка.

– Эх, молодежь-молодежь! – Он уходит прочь, и стук его палки разносится по разгромленному магазинчику.

Нил прижимается пылающим лбом к зеркалу над раковиной и в очередной раз зажмуривается. Только не реви, уговаривает он себя. Получается погано.

* * *

– У тебя час, чтобы привести себя в порядок, – объявляет Джон. – Потом нужно еще раз обсудить планы. По нашим данным, Ларин собирается отобрать фрипорт уже завтра ночью.

Более чем пора, потому что требуется завершить еще кучу дел и подтвердить не меньшую кучу договоренностей. Нил все это прекрасно понимает, но сил нет даже на кивок. Черныш тебе во всем потакает. Даже себя готов был подставить. Нил снова и снова прокручивает в голове слова Красина. Старик, черт его подери, совершенно прав! Если бы Джон тогда выстрелил, план «Довода» если не потерпел полный крах, то изрядно пошатнулся. Они мгновенно бы лишились поддержки Красина и получили во враги Майеров.

– Извини, – выталкивает из себя Нил, глядя прямо перед собой.

Джон продолжает молчать.

– Извини, – повторяет Нил. – Я чуть нас всех не подставил.

– Я собирался только ранить ее.

Нил заставляет себя посмотреть на Джона.

– Я ранил бы Изабеллу, а ты сумел передать ей таблетку с ядом.

Нил вмазывает затылок в подголовник. Господи!

– Я идиот.

– Есть такое. Хорошо, Майеры не расслышали твое «Ты обещал».

– Зато Красин расслышал, – морщится Нил.

– Повезло, что он к тебе благосклонен. Что Красин сказал?

– Если я останусь таким добрым, меня сожрут.

В салоне снова повисает тишина. Ответь хоть что-нибудь, мысленно просит Нил Джона, опровергни эти слова или подтверди. Однако тот опять молчит, полностью погруженный в свои мысли.

Когда они оказываются в гостиничном номере, Джон, не реагируя на вопросы полковника, затаскивает Нила в спальню и захлопывает дверь изнутри.

– Час, – напоминает он. – Заказать тебе кофе? Чаю?

– Наори на меня, если так зол, – предлагает Нил. И это будет совершенно справедливо: он полез под пули, чуть не разрушил все, чего они достигли… Черт, Нил сейчас поймет, если Джон как следует ему врежет!

Тот шумно выдыхает.

– Я не… Дело не в этом. – Джон встает возле и скрещивает руки на груди. – Берлинская операция оказалась гораздо сложнее и запутанней, чем планировалось. Ты просто еще недостаточно опытен для происходящего. Разумнее было бы в какой-то момент тебя отослать.

– Но тебе нужно настоящее «Малое сердце Фукаумы». И некем меня заменить.

Джон опускает глаза и принимается буравить взглядом ковер.

– Расскажи, как ты справляешься. – Нил прекрасно помнит, как буквально позавчера нервы Джона, кажущиеся стальными, дрогнули, как по всему нему словно пошли трещины. Пусть это и длилось совсем недолго.

– Боюсь, мой вариант тебе не подойдет. – Джон по-прежнему изучает ковер. – Каждый из нас находит свой способ.

– Ладно. Тогда я просто посижу в тишине и попью чай. К твоему вящему отчаянию выкурю пару сигарет.

Джон все-таки поднимает голову, сокращает расстояние между ними и обнимает – осторожно, словно Нил стал хрустальным.

– Еще Красин сказал, что ты мне потакаешь. – Дико хочется обнять в ответ, но Нил не поднимает руки. – Полковник намекал на то же. Почему?

– Может, я просто хочу, чтобы ты оставался добрым, – голос Джона непривычно мягкий и едва ли не просящий. Если он так пытается успокоить, то не выходит – по затылку пробегают мурашки.

– Чтобы меня сожрали?

– Глупости, – теперь тон Джона суровеет. – Доброта не означает беспомощности, того, что ты позволяешь сожрать себя всяким отморозкам. Можно… найти баланс.

– Что же, у меня целый час, чтобы над этим поразмыслить.

Джон отстраняется и посылает скупую улыбку.

– Чай, самый лучший. А я сделаю вид, что ты меня отчитал.

– Прикрываешь меня от Майка?

– Оно самое.

Единственный час – слишком мало, чтобы все осмыслить, и слишком много, потому что еще полно дел. Нил не пытается успокоить себя, наоборот, накручивает: к черту Красина, Майеров, все прочих, нужно сосредоточиться на краже бриллианта. Только от этого зависит, сумеет ли «Довод» расплатиться по долгам. Опыт такая штука, которую можно приобрести, просто придется пройти интенсивный курс. Малодушная часть Нила требует обвинить во всем Джона: из-за него он тут очутился, его мучили, в него стреляли, он чуть не умер… Что произошло, то произошло, шепчет себе Нил. Эта фраза наконец-то обретает смысл. Променял бы он то, что с ним случилось, на прежнее существование? На работу в Стэнфорде, беззаботную или относительно беззаботную жизнь, в которой, однако, нет места тайнам, кроме разве что совсем пустяковых? Нет, признает Нил. Да, он скучает по физике, однако все происходящее слишком ценно, пусть даже причиняет боль.

Нил тушит в пепельнице уже третью сигарету, делает глубокий вдох и, улыбаясь, выбирается из своего убежища. В гостиной на столе разложен план фрипорта и окрестностей, над которым склонились Джон, Айвз и полковник. Келда, Морген, Сахим и – какой приятный сюрприз! – Бингвен сидят вокруг и внимательно слушают.

– Твоя схема особняка Ларина на том кресле, – указывает Джон, заметив Нила. – Из наших с тобой пойдут Сахим, Бингвен и Топор.

– А на кого я могу рассчитывать из доблестного многонационального войска?

– Один из броневиков с его очумелым водителем и новоприобретенные китайские родственники.

На этих словах Бингвен чуть виновато улыбается.

Полковник поднимает голову от своего плана.

– Идея в том, чтобы позволить Ларину начать операцию по захвату фрипорта. Он будет вынужден отослать туда большую часть людей, так что в особняке останется минимум охраны. Мы, закончив дела раньше, успеем подхватить вас. И, самое главное, если у вас что-то пойдет не так, в нашем распоряжении уже будет турникет.

Только, хочется заметить, если удастся его захватить, но Нил кивает.

– Твоя первейшая цель – бриллиант, – продолжает полковник. – Цель Бингвена – прикрывать тебя. А основная цель Сахима – Ларин. Вряд ли он самолично явится к фрипорту, скорее всего, останется контролировать своих из особняка.

Пауэлл пристально смотрит на Нила, и тот выдерживает взгляд.

– Ларин настолько опасен?

– В ближний круг Потапова входят он и еще один человек. Избавимся от Ларина – здорово пошатнем положение ублюдка.

Нил косится на невозмутимого Сахима. Тому, похоже, подобное не впервые.

– Как тебе Внучки Красина, Майк? – интересуется Джон.

– Полюбовался на них вчера. Признаю, старый ублюдок не обманул, весьма недурственное зрелище. И с укурками друга Маркуса мгновенно спелись. А ты? Снова полезешь под пули?

– Варка не оценит, если я стану отсиживаться за чужими спинами.

– О, мадам прибудет лично?

Джон не успевает ответить – раздается звонок, и такой рингтон Нил еще не слышал, как и не видел смартфона, который Джон достает из кармана. Получается, у него их не два, а три?

– Что случилось? – Тон Джона… странный, а еще страннее лицо – оно словно озаряется внутренним светом, но вместе с тем и тревогой.

Полковник громко хмыкает, привлекая внимание, и Джон смотрит сначала на него, а потом отчего-то на Нила.

– Я на минуту. – Джон пулей вылетает из гостиной.

– Только не говорите, что ему позвонила подружка, – пробует разбить повисшую в воздухе странность Нил.

Пауэлл закатывает глаза:

– Никакого уважения к старшим! Лучше планом займись.

Джон возвращается отнюдь не через минуту, а через добрую четверть часа.

– Ненадолго уйду, – деловито сообщает он.

– Ненадолго – это насколько? – любопытно, но полковник не кажется раздосадованным или раздраженным, хотя казалось бы – очередная проволочка.

– Если все пройдет гладко, не дольше, чем на полчаса. Продолжайте пока без меня.

– Там все настолько весело?

– Иначе не позвали бы, сам знаешь.

Пауэлл усмехается, непривычно мягко:

– Передавай привет, что ли.

Джон вдруг улыбается:

– Обязательно.

И за ним закрывается дверь. Недоумевает не только Нил, но и остальные, кроме… да, полковника, но еще и отчего-то Бингвена.

– Так, придурки! – Пауэлл упирает руки в бока. – Живо работать!

Джон возвращается даже раньше – ровно через двадцать две минуты. Слишком быстро для свидания, к тому же выглядит чуть менее замордованным и сменил костюм. Инверсия? Очередная временная петля, в которой Джон срочно понадобился? «Довод» ведь может одновременно вести кучу дел, и Нилу остается только догадываться, какие они. Однако это совершенно не объясняет ту внезапную радость Джона. А полковник… разумеется, ничегошеньки он не объяснит.

Уже после совещания Нил стоит на балконе и курит, привычно разглядывая ночной Берлин. Город кажется таким спокойным, будто не в нем в кого-то стреляют, кого-то похищают или режут. Большая часть его обитателей и не заметит завтрашней мини-войны, как и не догадается о том, что ждет их через какие-то пару десятков лет…

– Чего полуночничаешь? – На балкон выбирается Айвз.

– А ты чего? Все переживаешь из-за Варки?

Тот неопределенно хмыкает:

– Я решил, что справлюсь.

Нил слабо улыбается.

– Конечно, справишься.

А еще через не такое уж долгое время станешь клевым чуваком. Жаль, этим со здешним Айвзом не поделишься.

Тот облокачивается о перила рядом с Нилом.

– Как тебе удается ладить с Джоном? – неожиданно спрашивает он.

– В смысле?

Нет, не показалось – Айвз выглядит чуть ли не смущенным.

– Ну, когда меня только завербовали, – он понижает голос, – я подумал – вот самый стремный и отмороженный чувак из всех, кого я видел.

– А как же полковник?

– Тот… – Айвз некоторое время мнется, – с ним, в общем-то, все довольно просто.

Нил не разубеждает, ждет продолжения.

– Понимаешь, все наши боссы держат дистанцию, и это правильно. Они приказывают, мы подчиняемся, все такое. Но Джон это возвел в своего рода искусство, что ли. Даже когда он хвалит тебя, улыбается тебе, ты будто видишь это расстояние, совершенно непреодолимое. Скажем, проф Митчелл свой чувак. Полковник… он может доводить до белого каления, но тоже тут, рядом. А в компании Джона я, да и не только я, постоянно как на иголках. Черт… путано вышло, да?

Нил медленно водит головой:

– Нет, я понимаю.

Айвз прав – Джон действительно самый стремный из всех чуваков, которых Нил видел. Только вот с дистанцией между ними все… сложно.

– Может, дело в том, что мне всегда было плевать на авторитеты? – Он стряхивает пепел и наблюдает за искорками, устремившимися в темноту. – Если что-то непонятно или пугает, надо как следует это рассмотреть и изучить.

– А если это откусит тебе голову?

Нил пожимает плечами:

– Риск, конечно, есть.

– Все-таки ебнутый. – Айвз несильно пихает его в бок.

– Ты несильно лучше, если стоишь сейчас здесь со мной.

– И мы оба достаточно чокнутые, чтобы завтра провернуть то, что от нас хотят боссы. – Айвз усмехается.

– В точку.

Я точно знаю, что завтра с тобой не случится ничего непоправимого. У тебя впереди еще куча всего – хорошего и наверняка плохого, но оно у тебя есть. Нил сжимает губы. Прости, друг, не могу тебе этого сказать. Все, на что он сейчас способен, это стоять рядом с Айвзом и смотреть на ночной Берлин. Надеяться, что тому этого достаточно.