Глава 12 (1/2)

Они сидят на лавочке с незнакомым парнем и ждут. Чего - сами не знают. Незнакомец явно здесь ради автобуса. А Артём с Гришей просто пытаются сделать вид, что они не сталкеры и не косятся, и ждут, когда парень уже поймёт, что уселись они тут неспроста.

Но он упорно не понимает. Неторопливо ест свою шаурму (засранец!) и рассеянно смотрит куда-то вперед. Артём даже не уверен, что парень их заметил. Вид у него абсолютно отрешенный.

Гриша зато рядом изнемогает. Постоянно дергает Артёма за рукав. И что он хочет от этого парня, наверное, и сам не понимает.

Артём молча радуется, что сел рядом с незнакомцем сам, а не пустил под его бок друга. Иначе Гриша бы точно к нему руки потянул! И они бы снова нарвались!

Парень ест свою шаурму маленькими кусочками, лениво, даже с видимой грустью, и Артём его начинает ненавидеть. Чего так медленно? Артём скоро умрет от сокращения своего желудка!

Но незнакомец не слышит чужие мольбы. Он только тяжело вздыхает и совсем прекращает есть. Шаурма в его руке застывает совсем рядом с Артёмом.

Такую несправедливость уже не выдерживает даже Гриша.

Он вдруг перегибается через Артёма и дергает незнакомца за рукав.

Тот медленно оборачивается. Рот его приокрыт. Артёму вдруг кажется, что клыки у него немного крупнее, чем надо.

Но, наверное, он просто слишком долго общался со всякими чудищами.

Парень вопросительно смотрит на них.

И пока Артём притворяется ветошью, Гриша тараторит:

- Ты какой автобус ждёшь?

- Я не автобус жду, - отвечает мягко парень, - Я жду друзей. Договорились встретиться здесь.

Артём вздрагивает. Голос у незнакомца… Странный. Очень красивый, тут не отнимешь. Но пожалуй, слишком звонкий?

Не поймёшь - то ли женщина, то ли мужчина говорит. Нечто на грани. Как для женщины слишком грудной, с едва заметной хрипотцой. Для мужчины - слишком переливчатый. Такие голоса Артём слышал в советских фильмах. Такие они… Будто поставленные. Словно не совсем настоящие.

Но Грише, похоже, все нравится. Его взгляд тупеет прямо на глазах. Вот-вот в нем появятся сердечки.

- Друзей… - на автомате повторяет Гриша и окончательно приобретает сходство с дебилом, - А…

Гриша не успевает договорить. Желудок Артёма издаёт очень громкое урчание.

Конечно, парень это слышит.

Он молча разламывает свою шаурму на две равные части. Одну половинку отдаёт Артёму, другую - Грише.

Артём минуту думает о том, брезгливый ли он, а потом забивает на эти мысли. Голод сильнее.

Гриша такими вопросами явно не задается. Сразу начинает жевать.

Какое-то время они работают челюстями абсолютно молча, с наслаждением, а затем незнакомый парень нарушает тишину.

- Есть всухомятку вредно, - внезапно говорит он.

Артём вздрагивает. Голос парня теперь басистый, совсем хриплый. Будто принадлежит взрослому мужчине. Который готовится исполнять какую-нибудь оперу.

Что за чертовщина?

Парень достаёт из-под лавки авоську. Такая у бабушки Тёмы была. Плетёная, коричневая… Прямо как в советские времена. Интересно, это действительно старая вещь? Или последний писк моды?

Парень перебирает содержимое авоськи, там точно что-то стеклянное. Оно звенит. Артём видит какие-то банки, бутылки…

Одну из них парень достаёт и протягивает Тёме. Бутылка прозрачная. Без этикетки. В ней что-то белое. Молоко? Кефир?

- Сливки! - звонко объявляет парень, - Самые свежие!

Артём с Гришей от сливок не отказываются.

- А чего сам не ешь? - интересуется Гриша, не спуская глаз с их нового знакомого, - Вкусно же!

- Вкусно, - тяжело вздыхает парень, - Но мясо слишком хорошо прожарили, а мне нравится с кровью.

Артём давится сливками. Это не должно звучать подозрительно, вкусы у всех разные. Но в свете недавнего знакомства с Аркадием фраза напрягает.

Они снова молчат. Парень спускает ноги со скамьи и начинает ими болтать, напевая что-то себе под нос.

Вскоре Артём разбирает слова.

- Малиновая Лада… Малиновый закат… - слышит Тёма и хмыкает.

И его тоже заело. Бывает.

- Замечательно поешь! - внезапно верещит Гриша, и Артём чуть не слетает со скамьи от неожиданности, - К-pop - ом увлекаешься? Знаешь что-то нибудь? Споешь?

Что ещё можно ожидать от Гриши? K-pop и больше ничего.

- Что такое k-pop? - растерянно спрашивает парень.

Гриша на минуту теряется, возмущённо приоткрывает рот, а потом внезапно сдувается. Будто теряет все силы. Молчит.

Очень странно… Другим он бы уже давно лекцию прочитал.

- Это… Музыкальный жанр? Из Южной Кореи? - Гриша почти спрашивает, будто реально не знает.

А где же фразы про «образ жизни»?

Артём хмыкает. Серьезно?

Видимо, парень Грише реально чем-то приглянулся, раз он так скромничает.

На миг Артёму становится страшно. Гриша даже с самыми красивыми девушками так себя не вел.

- Ну, если тебе интересно, то ты можешь посмотреть все в интернете… Можем вместе посмотреть с телефона, - глаза Гриши загораются.

- С твоего телефона. Свой я потерял, - робко заканчивает Гриша.

- У меня без выхода в интернет. Телефон, - неловко бормочет парень.

Теперь его голос шелестит. Почти как ветер.

- Просто мои родители были… Были…. Были глубоко религиозны, - будто оправдываясь, лопочет парень, - Они жили вдали от цивилизации и отрицали все новое. А потом они умерли. Мои… Мои… Мои опекуны тоже с трудом мирятся с техникой. Па… Андрей один раз так надавил на телефон, что он треснул. Он просто думал, что сильно нажимать надо. Не рассчитал. Кнопочные крепче. Мы их и используем.

Жили вдали от цивилизации?

Артём неуловимо напрягается. Снова сектанты?

Сколько можно?! Никакого спаса от них нет!

- Очень жаль твоих родителей, - плечи Гриши поникают.

- Я их плохо помню, - успокаивает его парень, - И тебе они не понравились бы. Они не были плохими. Просто… Они были совсем другими. Не как мы…

Конечно, другими! Если сектанты.

- Я уверен, я бы с ними нашел общий язык! - не сдаётся Гриша, - Думаю, у тебя были замечательные родители, …

Повисает многозначительная пауза. Гриша вопросительно смотрит на парня, пытаясь узнать его имя. Тот глядит на него в ответ, растерянно хлопая глазами, не понимая, на что ему намекают.

- Как тебя зовут? - решает вмешаться Артём, спрашивая напрямую.

Чего ходить вокруг да около?

- Ох, я - Тимофей! - спохватывается парень, протягивая Артёму руку.

Тёма представляется и пожимает ему ладонь, отмечая, что она очень горячая. Гриша не отстаёт. Тоже шепчет свое имя и трясёт чужую руку. Пожалуй, слишком долго для незнакомых людей.

- Ты очень красивый, Тимофей, - нисколько не стесняясь, бормочет Гриша, - И глаза какие! Глаза! Словно смесь глаз Тэхёна и Бомгю*! Вроде и хитрые, лисьи, но будто внутри целая вселенная… Вот только имя… Не знал до тебя ни одного человека с именем Тимофей! Только котов. У меня дома, у родителей, соседка была… Старенькая. У нее кот был. Тимофей. Весь подъезд дрожал, когда она его теряла и орала «Тимоша!». Так ругались все! Она просто теряла его по ночам обычно, всем двери выламывала и выла, что ее кота украли. Не спал весь подъезд… А Тимоша сидел где-нибудь на шкафу и теряться и не думал. А ещё она своего кота в подъезд нужду справлять выводила. Потом так все кошачьей мочой воняло… Особенно, под нашей дверью. Видимо, она меня больше всех не любила…

Артём хочет провалиться под землю от стыда. Если Гриша до этого имел шансы подружиться с этим парнем или что он там хотел, то сейчас друг все эти шансы потерял.

Долго притворяться не получилось. Гриша очень быстро стал собой. И это хорошо, наверное… Но точно не при первом знакомстве.

Гриша сам понимает, что наговорил лишнего, поэтому бледнеет и резко замолкает.

Тимофей молчит, приоткрыв рот. Да, у него очень явно выступают клыки. Или Артёму снова кажется?

- Красивая кошка была? - вдруг спрашивает Тимофей.

- Что? - бормочет побледневший Гриша.

- Та, которая у соседки. Красивый кот был? - терпеливо уточняет Тимофей.

- Ну да… Красивый, - неуверенно тянет Гриша, - Породистый.

Тимофей грустно, тяжело вздыхает.

- А я… Я очень облезлый. Дворовый. Совершенно не на что взглянуть, - в глазах Тимофея стоят слезы.

Что?!

- Ммм… - тупо произносит Гриша, - Ты - не кот. Ты - человек. Очень красивый человек.

Тимофей опускает голову, а потом резко ее поднимает. И в его волосах…