Глава 29. (2/2)

— Что Йосано-сан? — подозрительно спросил рыжий, прищурив глаза. Но Ацуши продолжал молчать, как партизан на допросе. И сколько бы эспер его не спрашивал, тот только решительно молчал и отводил взгляд. Наконец, Чуя решил просто сдаться, раз уж тот настолько сильно не хочет ему говорить про это. — Ладно, лучше скажи, сколько я проспал.

— Почти сутки. — хлюпнул носом тигренок, у которого начала дрожать нижняя губа. Хорошо, хоть плакать не начал, потому что Накахара всегда достаточно плохо умел кого-то утешать. — И я очень испугался…

— Ну, зато теперь со мной все более-менее хорошо, разве нет? — подмигнул ему мужчина, а потом положил руку себе на живот. Его все еще немного подташнивало, но это скорее было реакцией на слишком долгое отсутствие еды, чем на прямые последствия болезни. — Мне же можно что-нибудь поесть, а то я так голоден, что мог бы слона проглотить.

— Слона нельзя, а рисовую кашу можно. — радостно засиял Накаджима, вылетая из комнаты, чтобы принести ему еды. Потом рыжий медленно и понемногу ел, делая перерывы на десять-пятнадцать минут, прежде чем мог съесть еще немного каши. Да, это сильно растянуло его прием пищи, но зато эспер сумел съесть всю тарелку. После этого его тошнота прошла, и ему даже стало лучше. Не настолько, чтобы прямо сейчас подрываться с постели и бежать на подвиги, но достаточно хорошо, чтобы перестать чувствовать сильную слабость. — Чуя-сан, Йосано-сан просила передать, что скоро к вам зайдет ваш лечащий врач, чтобы обсудить с вами новый план лечения. Также к вам постепенно будут заходить остальные. А, и еще. Кое-сан просила передать, что надерет вам уши, если вы не позаботитесь о себе и не будете соблюдать предписания врача.

Чуя весело захихикал, услышав послание от несравненной Ане-сан. Та всегда сильно беспокоилась о нем и трепетно заботилась, но не всегда открыто могла показать это. Все же, она воспитывала его в мафии, а не в детском саду. Поэтому это наложило свой отпечаток на ее с ним отношения. Однако, именно Озаки всегда могла прекрасно передать свою заботу даже через такие грубоватые на первый взгляд фразы. В этом у нее был настоящий талант.

— Хорошо, я буду себя хорошо вести и не буду доставлять никому неприятности. — пообещал Накахара, мягко улыбаясь. Потом он посмотрел на слегка напряженного подопечного, который постоянно ерзал, будто на иголках, и удивленно спросил. — Что случилось, Ацуши?

Тот еще немного поерзал, отводя взгляд, а потом быстро спросил:

— Вы злитесь на Дазай-сана?

— А? — удивленно протянул мужчина, не понимая, как их разговор пришел к Осаму.

— Вы злитесь на Дазай-сана за то, что его сейчас нет рядом? — смущенно повторил Накаджима, теребя пуговицы на рубашке.

Мужчина задумался. Сказать, что он совершенно не злился на Осаму, было бы преувеличением. Однако, при этом он сам прекрасно понимал, что не может злиться на него только из-за эгоистичного желания, чтобы тот постоянно был рядом. Пусть рыжий и немного знал о Достоевском, но он прекрасно понимал, насколько же опасен этот человек. А учитывая, каким серьезным был шатен, когда рассказывал ему про него, то сам эспер не рисковал недооценивать его. Доверять Дазаю и верить его чутью было у него заложено практически на уровне инстинктов, так как Чуя точно знал, что Осаму крайне редко ошибается в своих предположениях. И если он сказал, что Федор очень опасен, значит это действительно так.

— Я немного злюсь на него, но я понимаю, что если он куда-то ушел по делам, это действительно необходимо. — наконец сказал Накахара, тихо вздыхая. Да, ему хотелось бы, чтобы шатен всегда был с ним и сопровождал бы его сейчас, когда ему так сильно нужны его внимание и забота, но тот отсутствует по крайне уважительной причине. Именно поэтому мужчина не имеет права его обвинять. Он уверен, что если бы у его возлюбленного было право выбора, Осаму наверняка бы предпочел остаться с ним. А раз куда-то пропал, значит это было необходимо. — Я в порядке, Ацуши.

— Но… — тянет тот, а у самого глаза на мокром месте. Рыжий мягко улыбается и качает головой, обнаруживая, что о нем переживают больше, чем он сам о себе. И разве этот ребенок не милый? Так переживает…

— Со мной все в порядке. — тихо говорит эспер, еле заметно нежно улыбаясь. — И Осаму скоро появится, так что тебе не нужно слишком переживать.

Он не знал, хотел ли больше убедить Накаджиму в этом или самого себя.

— Ну, если вы так говорите… — пробормотал тигренок, не выглядя слишком уверенным. Было видно, что он сомневался, но все же не стал ничего говорить. Мужчина только и мог, что покачать головой, не собираясь и дальше убеждать мальчишку. В конце концов, время все покажет.

— Кстати, Ацуши, а тебе разве не надо в агентство идти? — удивленно спросил рыжий, который подозревал, что мальчишка вообще не отходил от него. Конечно, он не выглядел растрепано, да и его одежда была чистой и аккуратной, но все равно эспер был уверен, что Накаджима не покидал его либо совсем, либо, если покидал, то на очень короткий промежуток времени. А ведь тот обычно очень ответственно относился к своим обязанностям.

— Нет, сейчас мне нужно оставаться рядом с вами, чтобы убедиться в вашей безопасности. Я уйду позже, когда меня кто-нибудь сменит. — успокаивающе улыбнулся тот, а потом предложил, заметив лежащие на столе яблоки. — Чуя-сан, хотите?

— Давай. — кивнул тот, наблюдая за тем, как тот начинает ему их чистить. Не то чтобы он прямо очень сильно хотел фруктов, но Ацуши явно нужно было успокоиться и заняться чем-то еще. А еще эти яблоки очень сладкие, так что неплохо было бы их немного пожевать.

В их палате царило мирное спокойствие, которое расслабило Накахару и сделало немного сонным. Однако, он все же не мог не волноваться за Дазая, переживая, все ли с ним в порядке. Зная эту скумбрию, он бы совсем не удивился, если бы это чудо-юдо умудрялось шарахаться и тяжело раненным. Оставалось надеяться, что мозговые схемы Осаму будут направлены не только на интриги против Достоевского, но и на обеспечение собственной безопасности.

«Я тебя сам прибью, если посмеешь пораниться». мысленно фыркнул мужчина, прикрывая глаза. Ему захотелось немного подремать в такой мирной атмосфере. Пусть он и волновался, но чувство умиротворения и спокойствия было довольно сильным.

— Скушайте яблочко, Чуя-сан. — мягко попросил Накаджима, протянув ему очищенный кусочек. Выглядел тот немного кривовато, но опять-таки безумно мило. Рыжему действительно очень нравилось, как сильно о нем заботился тигренок.