Глава 23 (2/2)
А потом можно наконец отдохнуть и тщательно подготовиться, одновременно размышляя над тем, чем это занят сейчас Дазай. При этом стоит не забыть обмениваться с ним сообщениями. Впрочем, если быть совершенно откровенным, Чуя прекрасно знал, где именно сейчас обитает его любовник и чем занимается. Не сказать, что он был от происходящего в восторге, но и то, чем занимались его противники, тоже далеко от доброго и светлого.
Да и Накахара прекрасно знал, за счет чего именно в Йокогаме достигается равновесие, поэтому не собирался лезть со своим уставом в чужой монастырь. Это только наивные и недалекие идиоты могли посчитать удачной и выполнимой идеей полностью уничтожить Портовую мафию. Ну, уничтожите вы ее, а дальше-то что?! Сколько неконтролируемой контрабанды, наркотиков, оружия, проституток хлынет изо всех щелей, потому что тогда некому будет все эти сферы контролировать. Да и не последнее место Мори… теперь уже «Дазай-корпорейшн», занимает в медицинских кругах, спонсируя сразу же множество исследований и выделяя гранты на все, что может принести прибыль в будущем.
И, что особенно показательно, вклады всегда окупались, принося Порту еще больше денег. Что при Мори, что при Осаму, хотя сейчас мафия стала куда более успешной.
Так что да, пытаться изничтожить Портовую мафию рыжик даже не собирался. Конечно, он планирует контролировать партнера, чтобы не было лишних жертв и тот не делал ничего совсем уж ужасного, но в остальном он оставляет за напарником право на абсолютно любые действия. Как ему говорила одна умная женщина: «всегда можно сделать вид, что между вами только любовные отношения, а всего остального мира, как и проблем, не существует».
Конечно, он не собирался вооружаться этим девизом совсем уж явно, но позаимствовать некоторые аспекты мог. Так что между ними любовь-морковь, а ВДА и Портовая мафия совершенно не обсуждаются. Ну, то есть, взаимные фи они, конечно, в случае чего выскажут, но в остальное время их не существует. Так проще и спокойнее жить.
Да и если честно владелец Смутной печали не настолько сильно на стороне добра, чтобы ссориться из-за чего-то вроде мафии с Дазаем.
Чуя мурлыкнул, крутанулся на месте, изящно сделав что-то отдаленно похожее на какое-то танцевальное движение, и снова качнул обувь, довольно выдыхая. Так, еда полностью готова, и как раз успеет немного остыть к приходу Осаму. Он заглянул в духовку, откуда на него пахнуло запахом запеченных яблок в карамели, чтобы проверить, что еще один их десерт не сгорел, после чего отправился к телефону.
Самое время пообщаться с Ацуши, потому что не проконтролировать его Накахара не мог. Конечно, тот и сам по себе достаточно самостоятельный (относительно, учитывая состояние, в котором рыжий его нашел), но все-таки беспокойство не давало эсперу покоя. Пусть тигренок хоть четырежды живучим, как таракан, но проверить, что тот не убился, не отравился, не умер от голода владелец Смутной печали был обязан.
Как говорится, мы в ответе за тех, кого приручили.
Правда, в случае с Накаджимой, стоит еще и добавить «и кого прикормили», потому что еда для него самое важное и необходимое для выживания. Ну, учитывая в кого он по итогу превращается, это совершенно неудивительно. Как и то, почему тигра считали тигром-людоедом — наверняка потому, что тот жрал слишком много для своего блага, чтобы хоть немного поднакопить энергию и вытащить свое альтер-эго с грани голодной смерти, вот добрые и богатые фантазией людишки наверняка решили, что тигр на десерт (или в качестве основного блюда) предпочитает свежую человечинку.
Про то, что у страха глаза велики, те явно не слышали. Как и про то, что все те бедняги, которых тигру в еду записали, наверняка спокойно и неторопливо живут себя, переехав на новое место. Ну, или утонув в канаве или еще где — пьяницы никогда особо здравомыслием не отличались, а уж под сакэ…
Поразительно, что они только тигра увидели, а не Ками, дьявола или еще кого-нибудь из мифического мира.
Хотя, впрочем, рыжик вполне допускал вероятность, что тигр таки кем-нибудь умудрился подзакусить, о чем сам Ацуши наверняка ни малейшего понятия не имеет. А может, и имеет, но спрашивать о таком эспер точно не собирается — не только в морду получит, но и доверие пацана потерять может.
Так что мифическое чувство успокоения любопытства такой потери точно не стоило.
Да и без разницы Накахаре на то, жрет на самом деле тигр его протеже человеческое мясо или нет. Главное, чтобы тот этого при свидетелях не делал, а то проблем не оберутся все, а в остальном… да милости просим! Если что, рыжик даже готов помочь ему выбрать человечка поаппетитнее и посвежее, и даже, пожалуй, разделать.
Не зря же он так долго обучался у Ане-сан искусству готовки, верно?
Да и не отличается человек слишком уж сильно от той же говядины и свинины — может только вкусом и жесткостью, а так…
— Ацуши, ну как ты? Жив-здоров-цел? В квартире все хорошо? — спрашивает эспер, почти фыркнув со своих мыслей. Да уж, ему только поваром для юного каннибала для полного счастья еще стать не хватало, но, к счастью, Накаджима слишком хороший и правильный, чтобы на полном серьезе рассматривать такие варианты. — Ты не утопился в ванной, заснув в ней? Не порезался, когда готовил еду? Не упал, раскроив череп о ближайший острый угол? Не придушил себя случайно, запутавшись в своих вещах? Не обжегся в кипятке? Не отравился просроченными продуктами или стиральным порошком, который пахнет слишком вкусно для твоего же блага?
— Ты издеваешься? — недовольно бурчит юноша, наверняка забавно морща нос от недовольства и недоумения. Чуя представил, что тот сейчас обиженно куксится, наверняка готовя себе ужин, и снова почти смеется, по-кошачьи щуря ярко-голубые яркие глаза.
Ну какая же прелесть его тигренок, а?
— Что значит я издеваюсь? Солнце, после того, как ты почти умудрился взорвать блендер, я не могу быть слишком параноящим. Тем более я прекрасно знаю, насколько бедовым ты можешь быть. Так что нет, я не могу испытывать лишнее волнение. И должен убедиться, что у тебя все хорошо.
— Но Чуя-сан… — ноет тот, как маленький ребенок.
— Не Чуя-санкай мне тут. — отмахивается владелец Смутной печали, а потом дотошно уточняет. — Точно все хорошо?
— Да.
— Точно-точно…
— Да, Чуя-сан, не переживайте! — тяжело и мученически вздыхает блондин, явно сетуя на то, что о нем слишком сильно пекутся. — Серьезно, мне ведь даже не пять лет!
— Именно потому, что тебе не пять лет, я так и переживаю. — абсолютно серьезно кивает Накахара. — Ладно, до встречи. И спокойных тебе снов.
Это он говорит как раз перед тем, как положить трубку. А теперь самое время позвонить Куникиде, чтобы тот не расслаблялся и присматривал за детенышем, дабы тот от излишней дури ничего не смог натворить.
— ДА ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ! А КАК ЖЕ МОЙ ЗАКОННЫЙ ВЫХОДНОЙ?! — голос у Доппо действительно громкий — настолько, что даже у рыжика в квартире стекла угрожающе позвякивают. Эспер морщится и отводит трубку в сторону, чтобы не оглохнуть. Все-таки русый действительно мастер орать на повышенных децибелах.
— Ацуши. — в принципе, одного этого имени вполне достаточно, чтобы Куникида сдулся и обреченно тихо пробурчал:
— Я прослежу, чтобы он не убился.
— Благодарю. — кивает владелец Смутной печали, действительно благодарный, но кажется делает он это в пустоту, потому что из трубки уже раздаются размеренные гудки. — Ну что же… Вроде всех построил и пристроил, а теперь пора заняться и собой любимым.
Все же, не зря же Чуя ждал любовника с далеко идущими планами.
Впрочем, вечером, как и ночью, Дазай просто не пришел. Только мутно отписался какими-то странными делами. Накахара пытался дозвониться до него, чтобы выяснить, что происходит, но на том конце были лишь неизменные ровные гудки и вежливый женский голос, говорящий, что «абонент занят и не может ответить».
С каждым звонком и каждой минутой рыжик волновался лишь сильнее, но не дергался, прекрасно понимая, что без уважительной причины Осаму не пропал. А значит, случилось что-то действительно поразительное — настолько, что из-за этого шатен даже отложил их свидание. И парень боялся узнать, что именно служило причиной.
Находясь в подвешенном состоянии, эспер кое-как продремал в пол глаза всю ночь, то и дело просыпаясь и хватаясь за телефон, но ни звонков, ни сообщений от партнера так и не получил, начиная беспокоиться еще сильнее. В десять часов утра через двенадцать часов без звонков и сообщений владелец Смутной печали готов был уже самолично отправиться в мафию, чтобы выяснить, что происходит.
Но этого не понадобилось, потому что в квартиру с трудом ввалился сам Дазай — бледный, худой, уставший, с огромными мешками под глазами и ввалившимися щеками.
А еще через десять минут Чуя узнал и причину такого состояния Осаму, и чуть не рухнул на месте, чувствуя, как подкосились его ноги.
Потому что Федор Достоевский прибыл в Йокогаму и уже умудрился устроить один из самых мощных терактов, где только чудом удалось обойтись пятеркой трупов и двадцаткой раненных разной степени тяжести.
И без того не слишком спокойная жизнь окончательно полетела в бездну.