Глава 4 (1/2)
Лера никогда не падала в обморок до этого дня. Но все когда-то происходит впервые. Придя в себя, она поняла, что у нее больше нет сил даже притворяться, что все в порядке. Она просто ушла в свою комнату и подперла дверь стулом, чтобы никто не зашел. Сначала она схватилась за телефон, в порыве позвонить Разумовской. Но от осознания, что возможно прямо сейчас трубку может взять какой-то судмедэксперт или того хуже – убийца, у нее волосы зашевелились на голове. Нет, звонить она не будет. Но они… кто-то из них… ведь должен связаться с ней? Если только…
Лера нервно мерила комнату шагами. Она чувствовала, что попала в западню и не может ничего сделать, не выдав и не подставив себя, но неведение тоже могло оказаться опасным. Лера почти наделялась, что сейчас позвонит Разумовская и бодрым голосом спросит, что-то вроде: «Видала новости? Как мы их развели!» Но в то же время, пусть это почти невозможно, ей безумно хотелось, что ей больше никто и никогда не звонил. Вдруг есть крохотный шанс, что о ее существовании, как и существовании всей ее злосчастной семьи, просто забудут?
В дверь стучали родители, спрашивали, все ли с ней в порядке. Лера не могла ответить. Если с ней все нормально, то зачем бы она убегала и запиралась? Если ей плохо, она как будущий медик должна понимать, как необдуманно запираться одной в таком состоянии. Молчание, конечно, пугало домочадцев сильнее всего, но Лера все никак не могла собраться и решить, что ей врать. Все, что она могла сейчас сделать – это ждать, смотря почти в ужасе на телефон. Где-то решается ее судьба, но она даже не знает кем и как.
Отец с братом быстро сдались, но мама все еще дежурила под дверью. Лера подошла как можно тише, спросила почти шепотом:
- Ты тут?
- Да. Ты откроешь? Я принесла пирог, – в ее голосе звучала мольба.
- Нет, я…
- Лер, ты же не ужинала. Что случилось?
- Ничего. Просто ужасное настроение. Прости, эти все новости выводят меня из себя. Я чувствую себя такой бессильной.
- Я знаю, что сейчас вокруг творятся ужасные вещи. Но с нами ведь все в порядке. Это может прозвучать… цинично, но все слезы мира не выплачешь, в мире каждый день происходит что-то ужасное. Я понимаю, ты думаешь, что могла бы оказаться рядом, могла бы помочь. Но ты не должна винить себя ни за что. В произошедшем не виноват никто, кроме преступников, которые это вытворяют. У тебя еще будет время погеройствовать… целая жизнь. Но сейчас просто позволь себе быть обычной студенткой: учиться, гулять, влюбляться, в конце концов. То, что кто-то переживает такое, не означает, что тебе больше нельзя быть счастливой. И я понимаю, что страшновато смотреть новости в последнее время. Я помню, когда были эти теракты, я просто замирала от страха. Провожала папу на работу, а сама думала: «Что, если в этот раз просто не повезет? Что если этот раз последний, когда мы вообще увидимся?» Всех уже арестовали, а я все не могла отделаться от этой мысли. Даже звонила на телефон доверия. – Лера почувствовала, как ее начинают душить слезы. Мама никогда ей не рассказывала этого раньше… – Но лучше всего, конечно, помогает чья-то компания. В одиночестве мысли бродят по кругу, и нет никакой возможности выбраться. Когда кто-то рядом – намного спокойнее. Почему бы тебе не посидеть с нами? Кир, папа, все тебя поддержат.
- Обязательно. Завтра. Я лягу спать…
- Лер…
- Спокойной ночи.
- Лер! – дверь вздрогнула под напором матери в последний раз, но тут же послышались нерешительные шаги. Она ушла. Лера погасила свет в комнате. Все, что ей осталось – ждать звонка.
Она вздрогнула от резкого хлопка. Потом еще одного. Дверь почему-то оказалась открыта, свет погашен, но Лера ясно видела, как ярко-красные пухлые губы уже знакомой блондинки растягиваются в презрительную ухмылку:
- Раз, два, три четыре, пять… – почти по-кошачьи ласково промурлыкала она, поигрывая пистолетом в руке. От ствола шел сизый дым. Все казалось каким-то странным в зеленоватом свете. Лера уже поняла, что происходит. Тело отказывалось слушаться, каждое движение приходилось делать с таким усилием, будто она находилась под водой. По счастью, блондинка смотрела в другую сторону, что позволило Лере нырнуть под кровать незамеченной. В голове пульсировала мысль: «Двое. Было два выстрела. Кто остался? Мама? Кир? Наверное, Кир просто ушел гулять. Надо позвонить ему. Сказать, чтобы он не приходил. Чтобы он спрятался…» Телефон остался лежать на столе, заряжаться. Шаги слышались где-то рядом. Время стремительно утекало: рано или поздно ее незамысловатое укрытие раскроют. Лера чувствовала в руках невероятную слабость. Она вся словно превратилась в тряпичную игрушку, набитую ватой. Ударь – убийца даже не почувствует. Нужно постараться спасти хотя бы брата.
Лера рванула с места, когда ей показалось, что блондинка скрылась на кухне. Ноги подкосились, но она не торопилась сдаваться, оттолкнулась от пола сильнее… и поднялась над полом.
Но так и не опустилась вниз. В груди неприятно защекотало от невесомости. «Нет! Нет! Только не сейчас!» - Лера зависла посреди своей комнаты, совершенно беззащитная и без возможности хоть за что-то зацепиться. Она попыталась плыть, но сопротивления воздуха не хватало для того, чтобы оттолкнуться от него. Вдруг позвонил телефон. Блондинка услышала музыку и вошла в комнату почти прогулочным шагом. Видимо, решив напоследок насладиться страхом и отчаянием сполна, она притянула лицо Леры к своему, почти вплотную:
- Легко убивать из лука, девочка.
Что?
Лера почувствовала, что падает, и очнулась. Ее комната была погружена во мрак, только свет уличного фонаря слабо пробивался сквозь плотную занавеску. Телефон молчал. Она, все еще напуганная, схватила его: нет ни входящих, ни пропущенных. Лера отперла дверь и прислушалась: папа немного похрапывал, громко тикали часы на кухне. Все было тихо. Это всего лишь сон. Очередной сон. Таких у нее было уже много. Интересно, имеют ли эти сны какое-то значение? Пытается ли ее подсознание что-то сказать, или ее агонизирующие нервы просто набрасывают случайных тревожных образов просто чтобы просигнализировать о том, что Лера и так прекрасно знала без этого: ей чертовски страшно. Она пошла на кухню, выпила стакан холодной воды. На столе все еще стояла тарелка с пирогом – видимо, мама не оставляла надежды выманить Леру. Она только вздохнула, прикрыла тарелку сверху бумагой и поставила в холодильник. Ни есть, ни разговаривать с кем-то ей совершенно не хотелось. Она легла спать.
Будильник поднял ее непривычно рано. Сегодня экзамен. И лучше бы не пропускать его, будь ты хоть трижды на больничном. Единственная уважительная причина неявки – смерть. Лера не могла сказать, что готовилась к нему. Она даже не помнила точное название предмета. Собираясь, Лера успела трижды пожалеть, что не сделала этого заранее: вещи как будто расползались и находились в самых неожиданных местах – даже те, которые, как она вроде бы помнила, уже сложила в сумку. Из квартиры она выбегала, понимая, что это не поможет, будь она хоть мастером спорта, но не могла не бежать. Маршрутка не шла, улицы были жутко грязные. Она плохо помнила, как добралась до института, а еще кучу времени потеряла внутри. В чате никто не отвечал, где идет экзамен, и ей пришлось бессистемно метаться по пустым коридорам. Наконец, она нашла свою группу. Почему-то все сидели в аудитории, ответ преподавательница принимала, вызывая студентов по очереди. Странно, обычно предпочитают выгнать лишних подсказчиков в коридор. Лера прокралась за одну из последних парт, не привлекая внимания, но, конечно, ее появление не могло остаться незамеченным.
- Макарова! Сюда. Тяните билет.
Лера бросила сумку и обреченно поплелась к преподавательскому столу. Эту женщину она тоже видела впервые – уже преклонного возраста, с седыми волосами, убранными в высокий пучок. И какой-то странной одежде, будто из прошлого века. Послышались смешки за спиной, какие-то перешептывания. Лера решительно отбросила мысль, что смеялись над ней – не время разводить паранойю. Она потянула билет и назвала номер.
- Отвечайте.
- Сразу?
- А что, думали списать? Думаете, я не заметила, что у вас даже допуска нет? Нет уж, говорите, что знаете. Если действительно занимались, помехой это не будет. Слушать вас потом не вижу смысла.
Преподавательница злобно зыркнула, не пропустив очередной усталый вздох. Лера поспешила оправиться, выпрямить спину и постараться придать лицу приемлемое выражение. Прочитала вопрос. «Классификация суставов по форме суставных поверхностей и функции». Разве экзамен не должен был быть по инфекциям? Это что-то из анатомички, причем позапрошлого года. Впрочем, что-то Лера да помнила, на ответ наскрести сумеет. Преподавательница запротестовала.