Часть 20 (1/2)
«Нет! Только не Саша!» — билось у меня в висках, когда я уверенно вела машину по адресу, который сказала Кира. Кире была вообще по ту сторону добра и зла, только просила ехать быстрее. Сама она была не в состоянии сесть за руль. Как и не в состоянии позвонить Кристине. Решили, как приедем, все узнаем, так и позвонить. Чтобы хоть у одной из нас была сразу полная картина. Клиника частная, так сообщила Кира. У их семьи договор, они все наблюдались и лечились именно здесь. Я припарковалась, и мы зашли в холл. Кира сразу метнулась к регистратуре.
И вот тут меня накрыло. Подруга хотя бы могла говорить, а меня уже откровенно трясло. Я и рта не могла открыть, чтобы слово сказать членораздельно. Медсестра это заметила и принесла мне успокоительное. Я чуть не расплескала воду, когда запивала таблетку. Хотелось одного: чтобы даже в моих глюках рыжий гад был жив и здоров. Пусть болтает, что ему вздумается, лишь бы был в порядке.
— Девушка, вы в порядке? — спросили меня участливо.
— Н-нет, — ответила я честно.
— Может, вам прилечь?
— Н-нормальн-но… н-не н-над-до…
Наконец, подошла Кира и с тяжелым вздохом опустилась рядом со мной в кресло.
— Все не так плохо, как мы боялись, — с трудом выдавила она эти слова, как и скупую улыбку. — В ДТП его вины нет. Со встречки вылетела легковушка, но маневр уклонения он произвести не смог, потому что рядом ехала машина с детьми. Саша принял удар на борт, сработала подушка безопасности… но повреждения все равно есть.
— И каковы прогнозы? — кажется, успокоительное подействовало, и я хотя бы смогла нормально задать вопрос.
— Он поправится. Там сотрясение мозга и трещина в черепе… но я пока не видела рентгенограммы. Сейчас главное, чтобы он в сознание пришел.
— Откуда трещина в черепе, если там подушки безопасности? — прошептала я.
— А я откуда знаю? — отозвалась Кира довольно резко.
— А к нему можно?
— Вика, он без сознания. Конечно, к нему нельзя…
— Давай все-таким спросим?..
— Делай, что хочешь… — она равнодушно махнула рукой. У нее явно был стресс, только реагировала она на него не так, как я. И я подошла к дежурной. Как раз только что прежнюю девушку сменила другая.
— Добрый вечер. Мы можем посетить Александра Воропаева?
— Да, конечно. Третий этаж, палата тридцать пять, — ответила она, как только глянула в картотеку на компьютере.
Я вернулась к Кире.
— Кирюш, пошли, а? Вдруг, ты нужна ему именно сейчас? Даже если человек без сознания, его мозг все равно фиксирует происходящее вокруг…
— Вика, я просто не могу, — сдавленным голосом сказала Кира, и вскоре я поняла причину ее стресса. — Родители… всего два года назад…
— Господи, Кирюшечка! Все будет хорошо, Саша выздоровеет! У него все будет отлично! — начала я с жаром убеждать ее.
— Сходи ты, пожалуйста. Расскажешь… — слабо улыбнулась она.
— Хорошо, я схожу. Ты Кристине пока позвони, ладно?
— Ты сначала сходи…
И я пошла. Мне было ужасно страшно. Просто… воспоминания накрыли. Когда бабуля умерла, мне было восемнадцать. Вроде бы взрослая, а по сути еще восприятие-то подростковое. Детское. Было очень больно видеть дорогого человека неподвижным, но все еще живым. Только судя по пикающим датчикам живым. Помню, как папа привел меня в палату и сказал: «Ника, бабуле очень важно, чтобы ты сейчас была с ней. Тебе кажется, что она ничего не слышит, но это не так…» И с тех пор я верила, что человек даже без сознания все слышит. Да и у Вики были травмирующие воспоминания: ее мать умерла после неудачной операции. Правда, Вика была старше меня-Ники на тот момент: ей было уже двадцать. Но судя по уровню интеллектуального развития, воспринимала она все тоже как ребенок. И ей тоже было страшно. Жутко. Она заревела, увидев умирающую, а потом с Викой случилась истерика, вплоть до обморока. Так и пропустила момент, когда мать скончалась.
Я выбрала идти по лестнице, а не на лифте. Спешки нет, а мысли в порядок привести можно. Сейчас у меня были воспоминания обеих. Как-то все совместилось в сознании. И чувство стыда Вики за свое позорное поведение в трагический момент, и скорбь Ники, которая потеряла самого близкого человека, не услышав напутственного слова. А Саша… поначалу я испытывала чувство вины, думала, что он был в моральном раздрае после нашего с ним разговора, и потому отвлекся от управления машиной. Но тут было другое. Да и травмы не такие серьезные, как могли бы быть. Все будет хорошо! Обязательно!..
Но как же это было неправильно! Не должен Саня быть на больничной койке! Да я отдала бы все на свете, только чтобы он был здоров! Нафига мне мои способности, если они не могут защитить любимого человека?!
Я открыла дверь, ведущую на третий этаж. Именно там располагалась Сашина палата. Коридор был практически пустым, если не считать дежурной медсестры на посту.
— Здравствуйте. Можно мне в тридцать пятую? — спросила я.
— Да, конечно, проходите, — вежливо улыбаясь, сказала девушка в голубом форменном костюме и показала направление. Я медленно двинулась туда. Вот и нужная дверь. Окно в половину стены позволяет видеть, что происходит внутри, из коридора. Но рассмотреть я ничего не успела.
— Девушка, а вы кем приходитесь Александру Юрьевичу? — я услышала мужской голос за спиной. Развернулась и увидела врача. Симпатичный, темноволосый. Лет тридцать, не больше. «Давид Аронович Миклешин, врач-терапевт», гласила надпись на его бейджике.
— Я — никем, извините. Просто внизу сидит его сестра, я ее подруга. Она очень переживает и сама опасается идти сюда. Для нее все еще свежи воспоминания о гибели их родителей, два года назад в автокатастрофе. А теперь еще и брат пострадал. Вот я и пошла, чтобы потом ей рассказать и, надеюсь, успокоить…
— Теперь понятно. Неприятные ассоциации.
— Вы его лечащий врач? Как он?
— Нормально. Мы ввели ему успокоительное. Больше нервов, чем повреждений.
— А Кире, его сестре на ресепшне сказали, что у него сотрясение мозга и трещина в черепе…
— У него? Да нет, какая трещина, вы что? — врач еще больше удивился. — Может, перепутали?
— Перепутали? В одной из лучших клиник столицы? — скептически сказала я.
— Послушайте… а как вас зовут? — он попытался перевести тему.
— Виктория.
— Отлично, а меня Давид, — он указал на бейджик и улыбнулся, — так вот, Виктория, насчет ДТП… На самом деле, столкновения прошло по касательной. Подушки безопасности смягчили даже этот минимальный удар. Он больше переживал из-за того, что пострадал человек за рулем врезавшейся в него машины. Вот у него и сотрясение, и трещина в черепе. Александр настоял, чтобы его тоже сюда госпитализировали, и оплатил стационар.
— Но почему он так поступил? Тот человек мог стать причиной его смерти!
— Тот потерял сознание за рулем. Причины мы пока выясняем. Записи видеорегистраторов отправили в ГАИ.
— Хорошо, вы меня успокоили. Надо теперь позвонить Кире, успокоить и ее. То есть Саша почти не пострадал и просто спит?
— Да нет, еще не спит, это же не снотворное.
Ахтунг! Он в сознании и может увидеть меня здесь! Еще подумает, что… А что он подумает? Мне почему-то очень не хотелось выяснять, особенно после нашего дневного разговора. И я попыталась позорно сбежать:
— Ну ладно, тогда не буду мешать ему успокаиваться, пойду, спущусь и пришлю сюда Киру…
— Погодите! Разве вы не зайдете? — удивился доктор. — Думаю, ему будет приятно вас увидеть…
— О, нет, я так не думаю, — поспешно сказала я, потихоньку отступая назад, к лестнице. — Мы только сегодня имели с ним не самый приятный разговор. Это с его сестрой я дружу. Не с ним. А раз с ним все в порядке…
— То он не нуждается в дружеской поддержке и внимании? — Давид говорил несколько обиженно.
— Непременно нуждается! Вот сейчас Кира свяжется с его друзьями, и они обязательно придут и окажут ему поддержку. А я у него вызываю исключительно раздражение, если не сказать хуже. Так что если я приду, ваше успокоительное не подействует…
— Давид! С кем ты там болтаешь? — раздался позади нас голос Воропаева.
— Сашка! Ты почему встал! — быстро отреагировал доктор.
— Клочкова?! А ты тут что делаешь?! — не обращая внимание на Давида, удивился Воропаев.
— А… — я смутилась, не сразу не сообразив, что сказать. Саша был в полосатой пижаме. И это было реально смешно. — Да там Кира в шоке внизу. Тебя, похоже, перепутали с тем парнем, который в тебя врезался. Вот мы и перепугались, когда услышали про сотрясение мозга и трещину в черепе.
— Что?! Да как вы узнали-то вообще?! — вскинулся он.
— А я знаю? Кире при мне позвонили, вот мы и подорвались. Она так волновалась, что даже за руль сесть не смогла.
— Черт! Мне срочно надо позвонить! — он кинулся обратно в палату.
— Я же вам говорила, — обратилась я к доктору, с укором глядя на него, — насмарку ваше успокоительное теперь. Но главное, что с ним все в порядке…
— А я было подумал, что вы его возлюбленная, — как-то радостно для такого невеселого открытия произнес доктор.
— О, нет! Для этого я слишком его раздражаю. Мы как раз сегодня выяснили этот факт.
— Ну не знаю, — он с интересом наблюдал, как Воропаев что-то эмоционально говорит в трубку, при этом жестикулируя. Периодически он бросал взгляды на нас с Давидом. Доктор обаятельно улыбнулся.
— Может, согласитесь выпить по чашечке чая, Виктория? У меня как раз затишье…
— Вообще-то можно… — нерешительно сказала я, не зная, как отказать этому симпатичному мужичку. Тем временем он взял меня под локоть и повел в сторону, видимо, ординаторской. Но зайти мы туда не успели…
— Миклешин! Да ты совсем обнаглел! — Воропаев выглядел взволнованным, нагнав нас у двери. — Она вообще-то ко мне пришла!
— А ты не уделяешь даме должного внимания, — невозмутимо парировал Давид.
— Вика! Нам надо поговорить! Не слушай этого негодяя!
— Как минимум опрометчиво называть своего лечащего врача негодяем, Саша, — сказал Давид. Но я чувствовала, что он не обиделся. Похоже, эти двое были как минимум хорошими приятелями. И я подхватила полушутливый тон доктора.
— Вот он сейчас как даст тебе слабительное вместе со снотворным!
— Нет! Не подавай ему идей! — ужаснулся Воропаев, но тоже не всерьез. Доктор принял задумчивый вид.
— А что? Это отличное решение! Будет занят делом, а не фигней страдать!..
— Вика! Я тут больше не останусь! Увези меня отсюда!
— Ну уж нет! — воскликнули мы оба с Давидом, одновременно.
— Друг называется! — буркнул Саша.
— Потому и друг, что терплю твои закидоны уже двадцать лет. Давай, в палату. Шагом марш. Иначе я и правда применю крайние средства, ты меня знаешь! — сурово сказал доктор.