3.3 (1/2)

Женя с Дианой гуляли долго и много, рассуждая о прекрасности окружающей среды, яркости сегодняшнего солнца и новых детях. Их не мог не радовать тот факт, что они работают не только в одном классе — 5А, но ещё и в одной параллели. Химик уже успела похвастаться тем, что у неё 5Б. Кинбурн, конечно, удивило то, что в 5 классе у детей появится химия, но Дия быстро её успокоила, сказав, что она ещё и ведёт биологию у всей параллели, а химию будет вести исключительно у профильных классов. Не успев обсудить всех пятиклашек, как Диана принялась расспрашивать о Славе. Его поведение дошло до неё через Каспаряна, который уже успел поведать ей весь тот ужас, который произошёл всего за одни сутки. Поведение юноши удивляло не только Сарову, но и Евгению. Она бы вполне ответила на вопрос подруги, если бы сама понимала хоть что-нибудь из всех действий парня. Бутусов сейчас казался ей загадочнее Влада Цепеша. Его поведение удивило всех, кроме Лёши. Он знал? Он был готов к этому? А если это вообще план Могилевского? Да ну, бред. Женя знала, что Алексей не будет так себя вести по отношению к ней. Ему от Вячеслава так же обидно, как и Кинбурн. Но сделать пока ничего нельзя. Пока.

— Чего ты молчишь-то? — задала вопрос Диана, не желая терпеть постоянную тишину, — Да не думай ты об этом. Он ж глупыш ещё совсем! Кто из вас старше, напомни?

— Он всё же несколько старше. И вообще, — Евгения смутилась, — Что ты об этом думаешь?

— Ты же думаешь о том же. В глазах вижу!

— Говорила мне мама — не связывайся с медиками! — наигранно расстроилась Женя, от чего Сарова рассмеялась.

— Я такая, да. А ты думала! — девушка допивала кофе из бумажного стакана.

— Ты всё ещё уверена в моих мыслительных способностях? — Женя засмеялась, — Сильная же у тебя вера, Дия.

— Ага, я знаю.

Дальше они продолжили идти с новыми мыслями о школе. Их радовало поведение «малышни», которое одновременно трогало их. «Птенцы вылезают из гнезда!» — сказала Женя, как только она увидела своих пятиклашек. Среди их лиц были видны некоторые знакомые черты — дети соседей, коллег по старым работам. Самым странным и оттого удивительным для неё был один непримечательный мальчик, который очень походил на её сослуживца — Сашу Егеря. Фамилию она узнала только после того, как он погиб. Позывной же у него всю жизнь был «Лесник». Тогда для неё стало понятным, почему такой добрый мужчина носил такое же доброе прозвище, которое крепко закрепилось за ним. К Жене он относился с особой заботой — она была единственной девушкой в их роте, потому каждый старался за ней приударить. Кроме Егеря. Он видел в Кинбурн своего верного товарища, которому мог доверить даже свою жизнь в случае надобности. Женю это трогало до глубины, казалось бы, убитой пулями и взрывами, души. Но её это будоражило, а значит, у неё была надежда на возрождение. Как у Плюшкина, что из поэмы Гоголя! А как Егерь любил Гоголя — до безумия. Он мог цитировать его сутками напролёт и удивлять какими-то неожиданными фактами. Делал он всё это до рокового дня, когда он, отправившись с сапёрами в лес, больше не вернулся. Женя и её взвод услышали лишь громкий взрыв не одной и не двух, а целого десятка мин, а то и ближе к сотне. Кинбурн выносила Сашу на руках, захлёбываясь слезами и каждый раз вскидывая голову к небу, будто бы умоляя его о чём-то. Когда он лежал на столе перед санитарами, одним из которых была Женя, она видела улыбку на его губах и абсолютно расслабленное лицо в остальном. В братскую могилу он лёг с такой же радостью, которая как бы просила никого не плакать о нём.

Мальчик сразу узнал сослуживицу своего отца — он часто писал о Евгении в письмах домой. Подбежав к ней, он со звонким смехом вручил ей цветы, говоря все те слова, что педагог когда-то слышала от Саши. Мальчика же звали Серёжа. Серёжа Егерь.

— Да ну?! Тот самый? — удивлённо распахнула глаза химик.

— Да… — Женя вздохнула, — Как главное он запомнил всё то, что писал Саша — непонятно…

— Надо ж радоваться!

— А я радуюсь! Мне будет очень здорово, что я застану рост такого человечка, как Серёжа.

— Вот и отлично! Пошли ещё кофейку возьмём, — Диана нехотя прервала откровения души подруги.

— Тебе лишь бы кофия* попить! — съязвила девушка, но отпираться не стала, а просто взяла подругу под руку и повела за собой к ближайшей кофейне.

***</p>

— Иногда мне кажется, что ты, Слава, ведёшь себя как маленький, — недоумевал Алексей, идя со Славой рядом.

— Я поражён, что ты не оставляешь попыток меня изменить. Я ценю это, — в словах юноши чувствовалась искренность.

— Я и не оставлю. Коли ты собрался Женю тут любить, то, будь другом, подходить под её стандарты поведения. Кстати! — остановился Могилевский, — Она тебе не рассказывала ни о чём из своего прошлого?

— А о чём ей мне рассказывать?

— Даже не знаю, вдруг она что-то придумала тебе поведать…

— Не придумала.

— Тогда успеется ещё.

— Лёша, ты издеваешься? — Бутусов встал в ступор.

— Прости-и, мне надо было как-то тебя раззадорить! — Лёша виновато улыбнулся.