xiii.часть 13 (2/2)

За окном уже начало темнеть, не меняется лишь сирена, которая гудела ещё пару раз. Небесно-перламутровый с постельными оттенками начал уже погасать, когда солнце постепенно скрывается за горизонтом стеклянных высоток. В помещении аппетитный аромат свежеприготовленной еды, что перемешивается с прохладным вечерним воздухом, который Пак невольно в себя вбирает, смотря, как Чонгук быстрыми движениями набирает на палочки кусочки пищи, пока сам Чимин тушуется, потому что есть совсем немного хочется, желудок просит нормальную еду, но она наоборот просится наружу, а Чонгук не отпускает его, смиряя тяжёлым взглядом, говоря, что тот обязательно должен покушать. Чимин пережёвывает, глотая как обычно через не хочу, кривя уголки полных губ, если бы он хоть чувствовал естественный вкус, было бы, наверное, лучше, а так всё безвкусно и сухо.

— Меня сейчас вырвет. — спокойно произносит Чимин, смотря на палочки, в которых держит лапшу. Чонгук кидает на него взгляд, задерживая его на пару секунд, чтобы удостовериться в состоянии Пака, а затем опускает его, продолжая кушать.

— Не прокатит. Ты говорил это уже четыре раза. — ровно произносит Чонгук, откидываясь на спинку стула, наблюдая, как Чимин закатывает глаза.

— Какой ты внимательный блять. — ёрничает он, кидая в рот кусочки мяса в соусе, медленно пережёвывая. Чонгуку кажется, что Чимина принуждают силой. — Я не чувствуя вкуса, мне не вкусно, я не могу нормально есть.

— Ты всё равно должен питаться, Чимин. Как ты себя будешь чувствовать, если организму не будет хватать полезных веществ? От куда должна браться энергия на функционирование? — с нотами усталости проговаривает Чонгук, наклоняя голову немного вбок, пока Чимин снова закатывает глаза.

— Ты случайно не медик? — сразу перебивает его Пак, рассматривая в тарелке лапшу с кусочками мяса и овощами. Чонгук перестаёт жевать, слегка нахмурив брови, смотря на Чимина.

— Нет.

— Это был риторический вопрос. — говорит Чимин, на что Чонгук сам закатывает глаза, а потом двигает тарелку ближе к Чимину. — Да блять, я не могу больше.

— Давай ещё немного, ты совсем мало съел, Чимин, этого не хватит. — произносит спокойно Чонгук. Пак подавляет в себе желание закатить глаза и неоднозначно мычит, кидая в рот кусочек сочного мяса.

— Я хочу прогуляться. — Чонгук подвисает, устремляя взгляд на спокойного Чимина, который продолжает кушать.

— Чего блять?

— Я не могу сидеть на одном месте, мне нужно хоть немного поменять положение. — объясняет Пак, надеясь, что его поймут, но, кажется, что нет, потому что:

— Нет. — отрезает Чонгук, поднимаясь с места и подходя к тумбам, пока Чимин поворачивает к нему голову, выгибая бровь.

— Я похожу около подъезда. — продолжает Пак, смотря на тяжёлый взгляд Чонгука, который не меняется в лице. — Никто меня не увидит. — добавляет он, прикусывая губу, пока Чонгук продолжает молчать и смотреть.

— Нет, Чимин. На улице сейчас небезопасно, там патрулирует полиция.

Чонгук чувствует себя сейчас отцом блять, такое ощущение, что он должен один здраво мыслить и принимать решения, потому что идиотизм Чимина часто вырывается наружу в неподходящие моменты. Пак кривит уголки губ, кидая взгляд на окно и назад на Чонгука.

— Ты можешь пойти со мной. — предлагает он и тянет улыбку, склоняя голову к плечу, смотря на нечитаемое выражение лица Чонгука.

— Нет.

— Нас никто не увидит, обещаю. — а затем прикусывает внутри губу, смотря в чужие глаза. Ему правда нужно выйти хоть куда-то, его не интересует то, что на улице небезопасно, они не будут разгуливать по городу, но Чимин хочет, чтобы Чон пошёл с ним. Чимин не хочет выходить без Чонгука и он надеется, что тот согласится. Между ними повисает тишина, пока Чимин молча смотрит в чёрные зеницы, что поглощают собой всё, ожидая ответа. Он невольно начинает чувствовать переживание внутри, потому что для него сейчас поменять своё местоположение, как глоток воды, он хочет, чтобы Чонгук понял его. Молчание туго затягивается, пока проходят длинные секунды, а затем Чонгук вздыхает и кивает, а Пак тянет довольную улыбку, поднимаясь с места.

— Мы выйдем на пять минут и не больше. — предупреждает Чонгук, смотря со всей серьёзностью на счастливого Чимина, который кивает и шагает к выходу, пока Чонгук смотрит ему в след и решает прихватить куртку для него.

Чимин спускается по ступеням, параллельно одевая чонгукову куртку, пока второй идёт позади, думая, что ничего случиться не должно. Дверь подъезда со скрипом открывается, режа по ушам, и Пак выходит наружу, чувствуя, как ветер обдувает его пухлые щёки и губы, пробегая быстрым взглядом по местности, никого не замечая. Чонгук становится сзади, так же проходя напряжённым взглядом по пустой улице, а затем делает шаги вперёд.

— Расслабься, Чонгук. — хрипло произносит Пак, смотря на затылок Чона, а затем тот поворачивает к нему голову, смотря своими чёрными глазами в его, от чего Пак прикусывает щеку. — Не думаю, что нас сейчас захотят убить или словит полиция. — тянет он и шагает дальше Чонгука, игнорируя его взгляд. — Жалко, что магазины не работают. Я бы выпил сейчас вина. — задумчиво произносит он, выходя на тротуар, кидая взгляд на припаркованные машины, заставляя Чонгука идти следом и с непониманием смотреть ему в спину. Чонгук всё равно не понимает: что с ним не так?

— Нас могут посчитать за чужих, если увидят. — ровно говорит Чонгук, засовывая руки в карманы толстовки, смотря внимательно по сторонам.

— Ну… тогда нам пиздец. — пожимает Пак плечами, смотря на верхушки многоэтажек. Чонгук кидает на него нечитаемый взгляд и неоднозначно мычит, хмуря брови. Они идут по длинному тротуару, смотря на пустую улицу, пока между ними появляется тишина, но она не давит и не напрягает, сейчас её не обязательно нарушать, но через пару минут ходьбы Чимин всё же замедляется, чем привлекает внимание Чонгука, который поворачивается к нему с вопросом в глазах, смотря на сильно задумчивое выражение лица Чимина, который опустил глаза вниз. Чонгук хмурится, а затем тянет руку, дотрагиваясь невесомо к чужому плечу.

— Чимин, ты чего? — спрашивает он, а тот поднимает на него взгляд, в котором читается непонимание.

— Ты почувствовал хоть немного возбуждения, когда целовал меня? — задаёт встречный вопрос, вместо ответа Пак, поднимая слегка брови. Чонгук зависает. Он смотрит с ярким чувством удивления и такого же непонимания в глазах на Чимина, который ждёт ответа, и не может понять, с чего тот такое спрашивает. Чонгук лишь через пару секунд хмурит брови и еле заметно кивает, а брови на чужом лице поднимаются выше. — Получается ты не… асексуал? — повышает он тон, заглядывая Чонгуку в глаза, а тот, услышав это, просто безэмоционально смотрит в ответ, а затем переводит взгляд в сторону, осматривая здания и отворачивается, молча шагая дальше, пока Чимин изгибает бровь и идёт следом. — Блять. Но... тогда почему ты девственник? — спрашивает Чимин, догнав парня, смотря на его профиль, видя, как хмурятся чужие брови.

— С чего ты блять взял, что я девственник? — не понимает Чон, кидая на Пака взгляд, а тот пару секунд моргает, анализируя свои мысли.

— Ты живёшь один, ни с кем не общаешься, девушек возле тебя я не замечал, парней, вроде бы, тоже, ты не похож на того, кто будет трахаться только на один раз, по твоему поведению можно сказать, что тебя в принципе никто не интересует, ты не ответил мне, когда у тебя последний раз было. — пересчитывает Пак, загибая пальцы, пока Чонгук хмурится всё сильнее.

— У меня не было времени, чтобы заводить отношения, мне всегда было одному нормально, ни в ком другом я не нуждался, это касается и физических потребностей, но это не значит, что я девственник. — после пару секунд молчания, произносит низким тоном Чонгук, смотря нечитаемым взглядом вперёд, пока Пак его внимательно слушает.

— Значит, у тебя давно были отношения? — спрашивает Пак, нахмурив свои брови, после чего получает запоздалый кивок и выдыхает, отворачиваясь и смотря вперёд. — Всё же лучше, чем быть асексуалом.

— Чем тебе они не угодили? — Чонгук кидает на него быстрый взгляд, пока Пак пожимает плечами.

— Понятия не имею. — легко отвечает он, а затем ставит руки в карманы чёрной куртки, замолкая. Он проходится взглядом по ночной улице, от того, что здесь нет людей, складывается ощущение, что они остались лишь вдвоём. Здесь тихо и спокойно, за это время даже сирена ещё не гудела, здесь, на улицах, жителей нет, все в ночное время суток сидят дома, никто и не думает соваться на улицу. Раньше были нападения, но во время них жизнь не ставилась на паузу, но сейчас другой случай, сейчас эти уроды решили играть по другому, и никто не знает, что у них на уме, что им снова приказали сверху и чего ждать. Ощущение, что они словно отделены от внешнего мира, можно создать иллюзию, что им не грозит смерть, это одна из привилегий иллюзиониста, а ещё можно было бы пробраться в умы этих уродов и заставить их действовать по другому, отправляя на верное самоубийство, но это останется лишь в глубоком хранилище желаний Чимина.

Чимину впервые хочется, чтобы время остановилось, чтобы всё замерло на этом моменте, потому что он не уверен, что когда-нибудь испытает подобное спокойствие, как сейчас. От таких подобных чувств на глазах появляются слёзы, он себя так странно чувствует, внутри него так спокойно и тихо, ничего не давит, не жрёт, не разрывает по частям, мысли и вовсе рассеялись как дым. Может, это нормально для человека — подобное ощущать? Чимин не знает, у него такое впервые, у него с Чонгуком всё впервые, он словно показывает, как может быть по другому, словно Чимин до этого жил неправильно, а теперь понимает, как может быть. Когда тебя на протяжении нескольких лет лишь трахают, повсюду называют шлюхой, когда всем от тебя что-то нужно, когда здесь никто и не думал о человеческом отношении, а вдруг появляется парень, который делает всё наоборот, к которому у тебя сразу разрастается неверие и недоверие, потому что ищешь и ждёшь подвоха, но его нет. В тебе поселяются сомнения, которые Чонгук каждый раз разбивает, словно хрупкое стекло, который в один вечер неожиданно тебя целует, ничего не говоря, а ты ему отвечаешь, потому что хочешь.

Чонгук не отвернулся от него и не бросил, узнав о нём, наоборот, сильнее притянул к себе.

Пак выходит из своих мыслей, переводя взгляд на затылок Чонгука, что шагает немного впереди, а затем чувствует влагу на щеках. Он быстрым движением вытирает её и догоняет Чона, ставая с ним наравне, а затем осматривается, хмуря брови.

— Нам пора возвращаться. — тянет Чимин, после чего Чонгук поворачивает к нему голову и кивает. Он и сам не заметил, как они так быстро отдалились от дома, от чего внутри что-то неспокойное давит, но он никого вокруг не замечает, поэтому они разворачиваются и шагают обратно. — Я же говорил, что ничего не произойдёт, а ты паниковал. — кидает на Чонгука взгляд, дёргая уголком губ, на что второй поднимает бровь.

— Паниковал? — переспрашивает он, на что получает кивок и согласное мычание.

— Именно, Чонгук. — произносит он, а затем хочет ещё добавить, но замолкает, хмуря брови.

— Я здраво мыслил, Чимин, нас вполне могла словить полиция. Ты не мог знать, что будет, нужно понимать, что это было опасно делать. — говорит Чонгук, смотря на профиль Пака, который ничего в ответ не произносит, нахмурив брови и молча шагая. Чонгук снова кидает на него взгляд, замечая перемену в настроении Чимина, от чего внутри что-то скребётся. — Ты обиделся? — спрашивает он, внимательно смотря на парня, который молчит, словно не обращает на него внимания. Чонгук дёргает уголком губ и тянется рукой вперёд, поправляя светлые пряди, чем заставляет Пака невольно задержать дыхание. — На обиженных воду возят. — Чимин поднимает брови в удивлении и резко поворачивает к нему голову, пару раз моргая.

— Что это значит? — спрашивает он, пока Чонгук смотрит в ответ, подвисая на секунду.

— Что? — Чимин прикусывает щеку и смотрит с непониманием в глазах, ожидая ответа, но его не понимают.

— Что значит на обиженных воду возят? — проговаривает он, выгибая бровь, пытаясь повторить правильно, пока Чонгук переваривает услышанное, не спеша отвечать. Чимин правда не знает значение? Он сейчас ставит Чонгука в тупик, ведь, тот такой начитанный, умеет выражать свои мысли, много чего знает. Чонгук еле сдерживает улыбку, потому что Пак сейчас выглядит забавно, смотря на него такого, язык не повернётся сказать, что он просто шлюха. Чимин сейчас похож на ребёнка, без своего лёгкого макияжа, без своей вызывающей и облегающей одежды, без своих ответных колких фраз, без фальшивой улыбки. Сейчас он свой, настоящий: стоит перед Чонгуком в его куртке, что ему велика, в обычных чёрных широких спортивках, с не уложенными волосами, с чистым любопытством на лице, с приоткрытыми пухлыми губами, на которых нет и следа от его блеска. Чонгук поднимает уголок губ и высовывает руку из кармана, протягивая её к Чимину, который переводит на неё взгляд, смотря, как Чонгук берёт его за предплечье и тянет на себя, пока Пак выгибает бровь и поднимает на него взгляд, замечая еле заметную улыбку на чужих губах перед тем, как они накрывают его собственные. Чимин внутри замирает, прикрывая веки, чувствуя чонгуков язык, который сразу толкается глубже, пока он пытается прийти в себя. Чимин чувствует лёгкое, совсем невесомое касание на щеке, понимая, что его поглаживают большим пальцем, пока оттягивают нижнюю губу, а внутри у Чимина всё взрывается от таких действий, ему кажется, что он сейчас спит всё ещё у Чонгука на кровати. Его никто так не целовал, чтобы без животного желания, чтобы не до крови и укусов, а чтобы как Чонгук. И от этого он старается сдержать слёзы. Чонгук отстраняется, заглядывая в чиминовы глаза, слегка нахмурив чёрные брови и тяжело дыша через приоткрытые бледные губы, а затем снова проводит пальцем по пухлой щеке, не желая убирать руку, пока Чимин смотрит молча в ответ в чёрные глаза, где свободно гуляет холодная темнота в медленном танце с нежностью.

— Это значит пользоваться чьей-нибудь безотказностью в делах, или что не стоит обижаться: это бесполезно. — хрипло произносит Чонгук, пока Чимин запоздало кивает, а затем отстраняется и начинает шагать дальше, потянув за руку за собой Пака, который словно в прострации идёт следом, смотря на тротуар, а затем слышит звук машины, что и приводит его в чувства. Он поднимает на Чонгука взгляд, который сразу оборачивается назад и замечает, как из поворота выезжает чёрный джип, и он вспоминает, что уже видел его. Чимин смотрит туда же, хмуря брови, чувствуя, как его тянут в сторону, Чонгук становится впереди, загораживая собой Пака, который и возразить не успевает, как оказывается за чонгуковой спиной, а Чон смотрит, как джип медленно едет по дороге в их сторону, у него затонированы окна и ничего не видно. Чонгук делает шаги назад, понимая, что здесь негде скрыться, поэтому внутри напрягается, но там ещё растёт полное непонимание, когда машина подъезжает к ним и немного замедляется, словно и вовсе остановилась. Чонгук хмурится, смотря в затонированные окна, сжимая сзади руку Пака, который так же непонимающе наблюдает за этим. Машина стоит напротив них, от туда никто не выходит, не слышно никаких звуков, Чонгук нечитаемым взглядом смотрит в одну точку в окне секунд семь, а потом джип трогается с места, начиная ехать быстрее и скрываясь за первым поворотом. Чимин смотрит ему в след, а затем переводит взгляд на задумчивого Чонгука, которому это не понравилось.

— Чонгук? — зовёт его Пак, дёргая за руку, и тот поворачивает к нему голову, смотря напряжённым взглядом. — Чё за хуйня? — спрашивает он громче, выгибая бровь, пока Чонгук пожимает плечами, отворачивая голову и начиная шагать. Чимин идёт следом, видя недалеко подъезд Чонгука, пока в голове рождаются новые вопросы, но никто из них двоих не знает ответа, поэтому он держит их в себе, прокручивая в голове, как подавлял страх за Чонгука, который закрывал его своей спиной.