Часть 20 (2/2)
— Мои родители. Мама, папа, клоп. — всколыхнулась с места блондинка, резко отстраняясь от Эда.
Будто ошпаренная кипятком, она встала с кровати, всматриваясь в мебель апартаментов. Небесный взгляд зацепился за рассвет, который обоюдно окутывал степь полей за открытым окном. Подавшись вперёд к балкону, голубая пропасть оглядывала просторы, а лёгкие глубоко вдохнули утреннюю росу долин. Руки до сих пор дрожали, еле слышно, от страшных воспоминаний и Истины.
— Тебе приснился кошмарный сон. Не более.— на своем стоял Эдвард.
Стальной поднялся с кровати и неторопливыми босыми шагами приблизился к девушке. Ладонями Корнелия упёрлась в каменную стойку, пытаясь до конца понять где она. Недолгая радость снова махнула на прощание рукой. На душе стало паршиво и во рту появился неприятный осадок горечи.
— Истина. Я видела его. Он предложил мне равноценный обмен. Мое тело взамен на душу сестры. — начала роптать было девушка, монотонно высказывая реплику строго по порядку. На тыльную сторону ладони капнула одинокая слеза.
Признание девушки повергло в шок и Стального, заставляя его брови нахмурится до предела. Глубоко вздохнув полной грудью воздух и потеряв контроль над своей силой и эмоциями, он резко повернул к себе Корнелию.
— Зачем ты пошла за мной, глупая дура? Я разве тебя просил об этом? Мы же договорились, что я верну твой голос и на этом точка. С какой стати ты решила, что тебе дозволено заниматься алхимией? Если ты ничего не знаешь о науке, зачем же лезешь в пекло? Совсем с дубу рухнула? — выкрикнул прямо ей в лицо великий поток обвинений Стальной. — Ты хоть понимаешь, что рисковала своей жизнью? Ты чуть не умерла там на моих глазах. Никогда и не при каких условиях не смей открывать врата. Ясно тебе. Уразумей раз и… — не успел Эд дочитать нотацию, как в ответ получил сильную пощечину. На сей раз его голова дернулась в сторону, не ожидая, что в руке хрупкой стражницы найдется столько физической силы. Повернув медленно голову, Элрик стёр с губы свежую кровь, которая мгновенно выступила на поверхности кожи, и встретился с глазами, наполненные глубокой яростью.
— Это ты не смей повышать на меня голос, придурок. Ясно тебе? — не оставшись в долгу, ответила Корнелия, увидев, что задела его губы с которых сочилась кровь. Он их прикусил от удара, но она не собиралась жалеть его. Не достоин. Не заслуживает. — А теперь пошел вон из моей комнаты. — затаив крепкую обиду, Корнелия указала пальцем на дверь, не желая сейчас находится с ним рядом. Противно. Мужики все грубияны: что Калеб, что этот неблагодарный бездарь. Она повернулась к нему спиной, надеясь, что тот быстренько поймет её капризное настроение и свалит восвояси.
— Вообще-то, я специально здесь, чтоб защищать тебя от гомункулов. — нашел что ответить Эд, быстро отступив от лёгкого ступора. По крайней мере, пока не войдёт в комнату фюрер и не отдаст лично приказ вольно, Стальной отступать не собирался, несмотря на то, что его самая главная боязнь в жизни гнев женщин.
Для него в этой жизни все иронично, что связывалось с прекрасным полом, как называют их великие писатели. Отношения, признания, красивые слова и борьба с ними нагоняли на Эда самый настоящий ужас, хотя с Изуми Кертис он всегда дрался на славу и достойно, когда был у нее в учениках. Исключение из правил, не разглашающая на других. На его ответ Корнелия резко повернулась, посмотрев исподлобья ненавистным взглядом.
— С гомункулами я пожалуй сама разберусь, окей. А сейчас оставь меня в покое и проваливай из моей комнаты.
— Ни в коем случае. — на ее смешной каприз противной недопринцессы, Эд тупо скрестил руки и повел невозмутимо бровью.
Твердый протест выбесил блондинку окончательно. Стукнув босой ногой по мрамору, Корнелия ворчливо зарычала, словно маленький возмущенный ребенок, которому не купили конфету, и попыталась выпроводить парня самолично. Руками упёршись в пресс, Хейл пыталась сдвинуть с места, однако ее попытки не увенчались успехом. Одна неловкая секунда разрушила спокойствие и так неуравновешенного алхимика. Сейчас ее руки были молниеносно сжаты над собственной головой в замок одной металлической автобронёй, от которой исходил вечный холод, а поясницей соприкоснулась с каменистой стеной. Стальной возвышался ровно на одну голову, из окровавленных губ шел жар вдоль по таким же золотистым волосам и лицу.
— Пожалуйста, перестань действовать мне на нервы и успокойся. Ведь в любую секунду я могу взорваться и потерять контроль над собой. — тихо пригрозил Эд, попутно вдыхая томный аромат волос. Он специально так придерживал, чтобы пресечь её попытки выгнать его. Сама же делает себе только хуже. Никогда он не любил церемониться с людьми долго, а раздувать детские сопли тем более. — Ведь я и убить могу, не дай боже, нечаянно. А тебе умирать явно не хочется и не нужно. — проговорил Эд, не сводя зрительного контакта. Лучи солнца просачивались через их силуэты и даруя всему пространству утреннее тепло.
— Правда? — не найдя подходящего ответа, неловко спросила стражница, чувствуя, как ее грудь начала часто вздыматься от нехватки прохладного воздуха, но приятное тепло, исходившее от алхимика вскружил ее разум на короткую секунду. Она не заметила, как была внезапно очарована красотой его распущенных волос и темно-янтарных цвета глаз. Он походил на Дракулу из романтических сюжетов про вампиров. А красный плащ, что лежит в его комнате, просто добавлял некий таинственный штрих необъяснимого образа. Желание чувств брало вверх над разумом. Ей хотелось прикоснуться к крепкой груди ещё раз. Но разум кричал, что её сердцем все ещё управляет повстанец, который пытался достучаться до её теплых чувств любви к нему. — Не думаю, что ты способен на это. — прошептала Корнелия в его губы, прежде чем услышала скрип деревянных петель. Калеб явился в ту невзрачную секунду, прерывая взаимный контакт, который разрушился между ними словно карточный домик.
***</p>
Ночной сторож охранял от бедствий весь замок. Сухой, пропитанный уличной прохладой воздух вертелся во всех коридорах и в бесшумных комнатах. Бывший полковник позволил себе ненадолго вздремнуть в кресле, расположенной около камина, прежде заранее убедившись в безопасности. Беда благосклонно миновала и подарила временное утешение. Чтобы на весь день были силы, военного фюрера подменил Калеб. Оставшиеся пару часов повстанец не сводил глаз ни с входных дверей, ни с окон, ни с ложа, где спала будущая королева. На удивление первое дежурство с алхимиком у повстанца прошло спокойно. Долг исполнял воин исправно, но все же, как бы он не был верен своим обязанностям, его непреодолимо тянуло сейчас именно в другую комнату. Там, где расположился чужой парень рядом с любимой. Чем ближе восходило утреннее и тянущее солнце над замком, тем нетерпеливее становился бывший мятежник. Невроз играл во всех жилах. Психическая неуравновешенность разрывала спокойствие души на кусочки. В диалоге с самим собой воин уже миллион раз разбудил Элион. Разговор с ней на потом не стоит откладывать однозначно. Он должен состояться. Желательно сегодня. Ещё вчера, когда шел в комнату Корнелии, Калеб с твердостью расставил приоритеты по рангам. На первом месте была и всегда только будет стражница Земли. В сердце, под тысячью замками заняла свое личное место только она, на всю жизнь. Калеб представить боялся и не может позволить, чтоб Корнелию обнимал кто-то другой. Элион лишь иллюзия, на время затмившая его разум. Он переступил грань дозволенного. Ошибся, опалил предательством нежное сердце своей ведьмочки. Не вовремя Корнелия оказалась в том месте, где на днях он стоял с Элион у фонтана. Он понимал, что не достоин её прощения после такой откровенности, но не мог думать иначе, поэтому Калеб сделает все что угодно. Даже достанет ей звезду с небес.
Повстанец стоял у окна, просверливая спокойное сновидение Элион. В мыслях, блуждая уже в другой комнате, мятежник не находил место в неугомонном полыхающем огне, и, наконец, через века увидел долгожданное шевеление. Тоненькие бледноватые, как мрамор, ручонки плавно подтягивались вдоль, а из лёгких можно было услышать довольный девичий стон бодрости. Как только принцесса начала медленно пробуждаться, повстанец заметил, как Мустанг живо прогонял свой короткий сон, протирая запавшие усталые глазницы. Калеб уважал Роя. О войне с Ишваром Мустанг уже успел его поведать, но без кровавых и жертвенных подробностей. На собственной шкуре вождь когда-то испытал и знал, что такое бессонные ночи в борьбе за жизнь. Тогда будучи пятнадцатилетним юнцом вождь повстанцев сам однажды противостоял целой армии Фобоса, поэтому с фюрером парень общался более или менее складно. У них много общего в тематике военных и стратегических действий.
— Сколько я проспал? — посмотрев на свои наручные часы, первым подал голос, как и ожидалось, Огненный Алхимик.
— Где-то полтора часа. — коротко ответил Калеб. Над землёй Меридиана свою роль играло солнцестояние, только в рассвете над горизонтом. Благовония сочного лета забивались безмятежно в замок, сменяя ночную тайну затишья.
— Доброе утро. — поздравив сразу двух мужчин с наступлением нового дня без стеснений Элион накинула на свои плечи шелковый халат и лениво направилась наводить туалет. Как только дверь за принцессой закрылась, без единого ответа Калеб направился к выходу, чтобы убедиться, что Корнелия тоже находится в безопасности.
— Ты куда? — спросил Огненный Алхимик, увидев стремительные действия повстанца.
— Отдам приказ слугам, чтоб накрыли нам завтрак. — посеяв смятение, Калеб быстро вышел из апартаментов, оставляя на губах фюрера несдержимую усмешку. Сам же Рой остался отсиживать свое время до конца. Хороший контрастный душ по крайней мере поможет ему взбодриться перед тренировками и обучением.
Выйдя из помещения, воин направился в противоположную сторону от обеденной зоны. Тысячу раз он провел беседу с собой. Что он скажет, когда она проснется и увидит ни какого-нибудь чужака, а родного человека. Дойдя до нужной двери, без стука Калеб отворил препятствие. Картина увиденного из самых пренеприятнейших в его жизни. Через противоположную сторону стоял спиной к нему Эдвард, а за ним девушка, прижатая к стене у открытого балкона. В ней он узнал свою ненаглядную Корнелию. Скрип двери нарушил их интим. Отвращение и предательство мучительно щекотали по жилам и сосудам скованного болью сердца. Он бы мог уйти подальше отсюда, роптать небесам о несправедливости, если бы он первым не начал дилемму.
— Вот, собственно, принц вернулся, под стать принцессе. — насмешливо проронил Эдвард, быстро отстранившись от девушки, которая также заметила Калеба и не могла сейчас совладать с речью, боясь произнести лишнее слово.
Стальной повернулся к повстанцу, довольствуясь за его озадаченным лицом, ни капли не сожалея, что все именно так и вышло. Пусть почувствует себя в шкуре своей девушки, которая до недавнего времени испытала что-то похожее. Корнелия прекрасно догадалась о чем мог подумать Калеб в эту секунду. Только об ее измене. Она и сама сейчас понимала по какому тонкому лезвию сейчас ходила. Ещё Стальной не вовремя все больше подливает масло в огонь.
— Пожалуйста, уйди отсюда. — холодно произнесла свою просьбу Элрику Хейл, одновременно сожалея Калебу. Почему-то ей стало жаль повстанца, а в его изумрудных глазах видела нескрываемую боль.
— Я как-бы никуда не тороплюсь. Пока мое начальство не освободит меня от задания… — покосившись на недовольное и жалкое лицо Корнелии, так же шутливо произнес Эдвард, но все же решил последовать ее просьбе. — Я буду на тренировочной площадке. — прокашлял в кулак Эд, убирая хрипотцу в голосе. Около ложа забрав свою обувь, блондин направился к выходу. Специально задев плечом Калеба, алхимик остановился за его спиной, повернув голову в профиль так, чтобы слышно было только ему. — Неприятно видеть измену своей второй половинки, не правда ли? — недождавшись ответа повстанца на свой вопрос, Стальной продолжил. — Теперь почувствуй всю её боль на себе, Калеб, и предупреждаю тебя заранее, чтоб не наделал ещё больших глупостей. Между нами ничего нет, не было и не будет. Пользуйся самым редким шансом пока вы живы и не огорчай ее. — высказав все свои мысли вслух, алхимик покинул апартаменты, пообещав себе, что больше не сунется в эту комнату не под каким предлогом. Сила притяжения невероятная витала между ними и опасная. Спиной облокотившись о дверь, металлическая ладонь прошлась по лбу и волосам, стирая накопившийся жар и пот. Ещё чуток и он точно бы сорвался и между этим громко про себя благодарил повстанца, что спас его от ещё одной недозволенной ошибки.