When you broke me and left these pieces (1/2)
Грин-де-Вальд применил заклинание адского пламени. Девять мракоборцев погибло. Альбус Дамблдор остановил пламя, после чего Виктор Мракс активировал смертоносные ловушки, и армия Грин-де-Вальда потерпела поражение.
Геллерт снова и снова перечитывал, пока не воскликнул:
— Этого не было здесь написано!
— Возможно, Книга в точности видит лишь конечный результат, а не сам процесс, — предположил стоящий рядом Роше.
— Нет! — Геллерт наставил на Роше указательный палец. — Нет. Книга до мельчайших деталей поведала нам исход битвы. Она не упустила ничего. Не сказала лишь про треклятые ловушки, почему?
— Как именно Виктор велел их активировать? — прищурившись, спросил Роше.
— Он увидел меня рядом с его ненаглядным Альбусом, — прошипел Грин-де-Вальд, — и тут же отдал приказ.
— Тут же, — задумчиво произнес Роше и щелкнул пальцами. — Конечно. Это было спонтанное решение. Вот почему Книга его не видела. Она знала, что Виктор и Альбус готовят ловушки на крайний случай, и с большой вероятностью не станут их использовать. А Виктор в одно мгновение все поменял.
— А пламя? — нахмурился Геллерт. — О нем в Книге тоже не было ни слова, хотя мое решение спонтанным не назовешь.
— Я думаю, Книга восстановила ряд событий, который привел к спонтанному решению Виктора, — сказал Роше. — До этого решения она не могла распознать вашего обмана. И потом, не забывайте, мы вмешались в естественный ход вещей, что тоже могло отразиться на информации, написанной в Книге. Она попыталась все исправить, вот и дописала недостающие предложения.
— Она бесполезна, — резюмировал Грин-де-Вальд.
— Полезна, если перестанем вмешиваться в будущее, — возразил Роше.
Геллерт вздохнул. Что теперь рассуждать, битва проиграна. Много его людей убито, но много и осталось в резерве, который придется задействовать для следующих сражений, однако Геллерт не был уверен, что хочет знать их исход. Мыслить трезво мешали и воспоминания о теплых руках Альбуса, крепко его обнявших на поле боя. Он жаждал ощутить эти объятия снова, и на всей земле существовал лишь один предмет, который мог ему помочь.
— Оставь меня, — велел Геллерт, не отводя взгляда от Книги.
— Сэр? — в голосе ассасина звучала тревога.
Геллерт медленно повернулся к нему.
— Я вынужден повторять, Роше? — приподнял он бровь.
Роше набрал в грудь побольше воздуха.
— Сэр, я знаю, что вы собираетесь сделать, — сказал он. — И я бы… — он осекся, должно быть, увидев, как сверкнули глаза Грин-де-Вальда, — Как ваш первый помощник, я бы рекомендовал вам отказаться от затеи…
— То, что я намерен сделать, касается только меня, — отчеканил Геллерт. — Выйди вон и не путайся под ногами.
— Вам станет только больнее, — в голосе Роше проскользнуло нечто, похожее на сочувствие. — Это выведет вас из строя. И сейчас, когда Девон отдан врагу, наша армия не может потерять предводителя.
— Я сказал — убирайся! — рявкнул Грин-де-Вальд, стиснув руку в кулак. На столе разбился бокал. — Может, я хочу, чтобы мне стало больнее, — негромко добавил он, переведя взгляд на Книгу. — Может, хочу увидеть мир без него. Еще один раз, Роше.
Мысленно Геллерт уже находился в Годриковой впадине, в том солнечном летнем дне. Рядом с Альбусом, смотрящим на него с любовью и обожанием, на него, а не на Виктора.
— Еще один раз, — как во сне повторил Геллерт, забыв о стоящем рядом Роше. — Он мне это должен.
— Слушайте, — раздался голос ассасина, выведший Грин-де-Вальда из блаженного забытья. — Я не силен во всех этих психологических штучках, но я должен вам сказать — есть вещи, которых не изменить. С ними нужно научиться существовать. Они останутся с вами навеки.
Роше вдруг сделал уверенный шаг и, оказавшись прямо перед Геллертом, встретился с ним взглядом.
— Но пытаться держаться за такую жизнь, цепляться за человека, которым ты мог бы быть — это ад. Прошлое не перекроить. Его можно только забыть.
Геллерт слушал и понимал, что не выдержит. Он сорвет злость на Роше, он отбросит его к стене и начнет избивать, пока не услышит хруст костей, если тот сейчас же не выйдет из комнаты.
По едва уловимо изменившемуся взгляду Роше было ясно, что он это понял. Слегка поклонившись, он оставил Грин-де-Вальда наедине с Книгой.
Словно загипнотизированный, Геллерт приблизился к ней и дрожащими руками стал перелистывать страницы, пока не наткнулся на лазурную надпись, парящую над бурлящими водоворотами:
27-е августа 1899 года
Геллерт в недоумении перелистнул страницу назад и увидел разворот, датированный двадцатым числом. Получается, Книга сама решает, какие события ключевые для изменения потока времени, а какие нет. Геллерт не сможет прожить всю историю, день за днем, рядом с Альбусом. Какие-то дни или, возможно, целые годы, будут пропущены.
Черт, не помешало бы выпить… но нельзя, он дал себе слово держаться, к тому же, Роше прав, ему надо оставаться сильным ради своей армии…
— Неважно… — пробормотал Геллерт, вновь перелистывая на двадцать седьмое. — Все неважно…
Главное — вновь погрузиться в голубые потоки, дать им унести себя в несуществующую реальность, где все правильно и где сбываются самые смелые мечты.
Геллерт упал в клокочущее море и позволил волнам увлечь его прочь от настоящего мира, в жаркое бесконечное лето.
Геллерт сидел на старой скрипучей кровати, покрытой желтым пледом. Деревянные стены тесной комнатки были мистически освещены лунным светом, падающим из маленького круглого окна. В тенях скрывался небольшой платяной шкаф да старинный сундук.
Нежная и теплая ладонь накрыла руку Грин-де-Вальда. Горящие синевой глаза расширились в темноте. Пухлый ротик был чуть приоткрыт, и Геллерт слышал частое дыхание Альбуса, сидящего так близко, так соблазнительно рядом…
— Ты уверен, что тетушка Батильда вернется только утром? — с тревогой спросил Альбус.
— Уверен, — ответил Геллерт и потянулся за поцелуем. — Она отправилась к миссис Редберд, что живет на окраине Годриковой впадины. Сегодня у нее не хватит сил на обратный путь.
Их губы встретились. Геллерт целовал осторожно, как обычно, но что-то было не так. Альбус отвечал скованно и не пускал Геллерта слишком далеко. Тогда Грин-де-Вальд обхватил лицо любимого ладонями и внимательно посмотрел ему в глаза.
— Скажи, что не так, — шепнул он.
— Мы впервые у тебя одни, — даже при нечетком свете Луны было видно, как вспыхнули щеки Альбуса, — ночью.
Геллерт улыбнулся.
— Я мечтал о возможности провести с тобой ночь, — озорно подмигнул он.
Альбус не приободрился. Казалось, только больше стушевался.
— Ты меня боишься? — спросил Геллерт, пытаясь поймать его взгляд.
Альбус помотал головой.
— Значит, у нас все будет хорошо. Я тоже волнуюсь, — Геллерт взял руку Альбуса и приложил к своей груди. — Вот, послушай, как бьется мое сердце. Я волнуюсь, но…
— Геллерт поцеловал кончики пальцев Дамблдора. — Я счастлив. Безумно счастлив, что у меня есть ты. И я никогда, клянусь, никогда не причиню тебе боль.
Глаза Альбуса так светились… он безоговорочно верил каждому слову Грин-де-Вальда. Сделав глубокий вдох, словно решаясь на что-то, он свободной рукой расстегнул верхние пуговицы рубашки, затем легонько, едва касаясь, взял ладонь Геллерта и прислонил ее к обнаженной груди.
Геллерт провел ладонью по груди, коснулся упругого соска и принялся нежно его массировать. Поймал любимые теплые губы и поцеловал их так сладко, что Альбус упал на кровать, увлекая за собой Геллерта. Он обхватил его за спину и принялся гладить. Неловко. Слегка дрожа. Но Геллерта это возбудило невероятно. Он расстегнул оставшиеся пуговицы рубашки, покрывая поцелуями лицо Альбуса, лежащего под ним так открыто, так доверчиво…
— Ты дрожишь, — шепнул Геллерт на ухо Альбусу.
Тот издал слабый стон, и Геллерт принялся вылизывать его ушную раковину, забираясь рукой под пояс штанов и обхватывая мгновенно отреагировавший член.
— Все ещё боишься? — улыбнулся Геллерт. — Ты мне веришь? Веришь, что все будет хорошо?
Глаза Альбуса вспыхнули желанием.
— Верю, — едва слышно сказал он, будто поверяя Геллерту самое сокровенное.
Гел улыбнулся и дорожкой ласковых поцелуев спустился к паху Альбуса. Он знал, что еще успеет побыть доминантном в постели, знал, что со временем сможет трахать жестко, и Альбусу это будет нравиться. Но сейчас, в их самый первый раз, Грин-де-Вальд хотел все сделать аккуратно, чтобы оставить Альбусу только приятные воспоминания об этой ночи.
Смотря Альбусу в глаза и чувствуя, как от волнения замирает сердце, Геллерт избавил его от штанов и разделся сам. Момент был слишком интимным, слишком неповторимым для обоих, ведь Геллерт сам никогда прежде не занимался сексом и опасался все сделать не так.
Все впервые. Этот страх, эти чувства, поделенные на двоих. Минута, ради которой стоило ждать столько бессмысленных лет.
Они оба в первый раз полностью обнажены перед любимым человеком и готовы полностью ему отдаться.
Эмоция, у которой не будет аналогов никогда.
Чувство, застывшее во времени и памяти двух волшебников, собравшихся предаться порочной любви в самом укромном уголке непорочной Годриковой впадины.
Альбус раздвинул ноги, и Геллерт ощутил, как у него бешено застучала кровь между бедер. Он незаметно смазал пальцы в заранее приготовленной баночке, в шутку подаренной Геллерту сокурсником на Рождество. Геллерт осторожно провёл указательным пальцем по маленькому входу Альбуса и, чтобы отвлечь любимого, взял в рот его член и задвигался сверху-вниз, с каждым разом беря все глубже.
Альбус застонал, совсем как во время первого минета, яркой искрой вспыхнувшего в памяти Геллерта вместе с вечерами минувшей недели, когда оба дрочили и отсасывали друг другу в спальне Грин-де-Вальда, пока тетушка Батильда готовила яблочный пирог на первом этаже.