Глава 30 - Воспоминания (1/2)

Глава 30 — Воспоминания</p>

— Ну, если твой отец не был одним из тех Супермутантов, думаю, можно предположить, что его здесь нет. — Сообщил Жон, убирая меч в ножны.

— Как-то я в этом сильно сомневаюсь. — Руби закатила глаза в ответ, хотя и оценила его банальные попытки поднять ей настроение. У ее отца был гораздо лучший словарный запас, чем у Супермутантов, спасибо большое. К тому же, насколько она помнила, он не был восьмифутовой кричащей массой мутировавших мышц. Оглядывая старую лабораторию отца (а она могла сказать, что это была лаборатория отца; она была так же организована, как и его кабинет в Убежище 101), она не могла не почувствовать легкого разочарования. Конечно, они с Жоном не ожидали найти его здесь, но тот факт, что он каким-то образом всегда был на шаг впереди нее, просто обескураживал!

Жон подошел к ней и оглядел грязную парту. Он не был лучшим учеником в Биконе, и наука этого мира, вероятно, отличалась от науки Ремнанта, поэтому он чувствовал, что его нельзя винить за то, что он не знает, что это такое. — Эй, Руби… что все это значит?

— Я… не знаю. — Ответила Руби. Ее отец часто не считал нужным обозначать свои реактивы или эксперименты, полагаясь на свою память. Но если бы ей пришлось гадать… — Может быть, это связано с тем проектом «Чистота», о котором говорили Фри Дог и доктор Ли…

— Есть идеи, что это такое?

— Ну, судя по названию, я бы предположила, что это очиститель. — Ответила Руби. — Но что он должен очищать, я не знаю…

— Эй, а это что такое? — Спросил Жон, протягивая набор маленьких коробочек, которые были разбросаны на столе, вдали от мензурок и жидкостей.

Глаза Руби расширились, и она схватила их из его рук. — Голокассеты! Они, должно быть, принадлежали моему отцу! Может быть, они расскажут нам, куда он отправился!

Руби осмотрела все три кассеты. В кои-то веки они были помечены: 5, 8 и 10. Она решила, что играть с ними по порядку не повредит, и быстро вставила первую в свой Пип-Бой.

С всплеском помех голос отца зазвучал в Пип-Бое, и она почувствовала облегчение, услышав снова голос отца, получив точное физическое доказательство того, что он действительно выжил.

Тем временем Жон мягко улыбнулся своей подруге и отошел, чтобы оставить ее наедине.

Однако облегчение Руби быстро сменилось приглушенным ужасом, когда ее отец признался, что, находясь в Убежище, он все еще работает над проектом «Чистота» и занимается такими глупостями, как ночные прогулки по Убежищу, пьянство и взлом терминала Смотрителя.

— Ох, Папа… — Руби застонала, потирая пальцами виски и размышляя, не поэтому ли Смотритель не особенно любил ее и ее отца, даже до того, как они сбежали из Убежища.

Пленка продолжалась, и она узнала о человеке по имени Станислаус Браун и его участии в создании набора для создания Райского сада, или GECK, прежде чем пленка закончилась.

Не удовлетворившись этим, она тут же извлекла кассету и включила следующую, на которой было более подробно рассказано о GECK. Модуль терраформирования, способный создавать жизнь из абсолютной пустоши. Это звучало как чудо; слишком хорошо, чтобы быть правдой. В конце концов, если GECK существовали и были распространены в Убежищах по всей довоенной Америке, о чем говорил ее отец… тогда почему за пределами Убежищ все еще была такая пустошь?

Остальная часть кассеты и следующая за ней содержали подсказки о том, куда дальше побежал ее отец. Имя Станислауса Брауна значилось в списке резервистов Убежища 112, местоположение которого Джеймс определил как гараж к западу от места под названием «Эвергрин Миллс», и ее отец искал его, надеясь, что там могут храниться какие-либо знания Брауна: файлы, исследовательские заметки, компьютерные записи. Если Руби была честна с собой, он отчаянно искал любой клочок информации…

Когда запись прервалась, она быстро достала одну из имевшихся у нее довоенных карт окрестностей округа Колумбия. Вот оно! Эвергрин Миллс был довоенным заводом! И снова у нее есть зацепка!

Жон вернулся из комнаты с голокассетой, когда Руби взволнованно подскочила к нему, готовая сообщить хорошие новости. Но прежде чем она успела это сделать, Жон заговорил первым: — Эй, Руби, я нашел еще одну из тех голокассет, о которых ты говорила. Хочешь послушать?

— Хммм, ну… Я уже знаю, куда идет мой отец… — Ответила Руби, даже принимая предложенную кассету. Вместо того, чтобы обозначить номер, она была обозначена просто как «Лучшие Дни». Заинтригованная, она вставила ее в свой Пип-Бой. — Но, думаю, еще одна голокассета не помешает.

К ее удивлению, вместо голоса ее отца через динамики Пип-Боя заговорил женский голос: — …эта партия тестов была безрезультатной, но мы с Мэдисон убеждены, что это проблема с системой вторичной фильтрации.

— Мама? — В недоумении прошептала Руби, ее серебряные глаза слезились, когда она просто уставилась на Пип-Бой. Где… когда… как?

— Я… наверное, должен дать тебе немного времени побыть одной. — Пробормотал Жон, неловко отодвигаясь, чувствуя, что вторгается во что-то очень личное.

— Нет, все в порядке. — Руби ухватилась за подол его комбинезона, прежде чем он успел уйти, находя утешение и силу в его знакомом присутствии. Она не знала, сможет ли пройти через всю запись сама, не сломавшись.

— Ну… если ты так говоришь… — Нерешительно ответил Жон.

Руби не отпускала его одежду, не отвечала, слушая, как ее мать игриво обращается к отцу, привязанность была ясна даже сквозь звуковые искажения. Давно похороненная боль в груди дала о себе знать, и впервые за долгое время она не могла не задаться вопросом, а что если. Что, если бы Саммер выжила. Что, если бы они были целой семьей.

Теплая рука потянулась к ее плечу, и она подняла глаза на Жона: серебро встретилось с сапфиром. Жон посмотрел на нее сверху вниз, вспоминая все случаи, когда его сестры были грустными, а он пытался их развеселить. Поскольку слова давались ему не лучшим образом, иногда лучше было просто позволить близости сделать свое дело.

После того как пленка закончилась, в комнате воцарилась тишина.

Наконец, Руби заговорила: — Спасибо, Жон.

Жон не знал, благодарит ли она его за то, что он дал ей кассету, или за то, что он остался с ней. Вместо этого он просто тепло улыбнулся ей и ответил: — В любое время, Тошнотик.

«УБЕЖИЩЕ 112, ЧЕТЫРЕ ДНЯ СПУСТЯ»</p>

— Итак, это Убежище… — Жон удивленно уставился на толстую металлическую дверь, когда Руби подключила свой Пип-Бой к соседней консоли и открыла убежище.

— Да. Честно говоря… то, в котором я выросла, было похоже на совершенно другой мир, по сравнению с внешним. — Руби с радостью поделилась своими знаниями, когда дверь потянулась внутрь, а затем откатилась в сторону.

Жон уставился на комнату перед собой, за дверью. Да, он мог понять, почему она так сказала. Однако ему на ум пришло слово не столько «чистый», сколько «сохраненный». Затем ему пришла в голову мысль, и, войдя в убежище вместе с Руби, он усмехнулся и предложил: — Эй, хочешь поспорить, что твой отец все еще здесь?

— О? И что делает проигравший? — Руби не отступила от вызова.

— Проигравший получает возможность попробовать на вкус приготовленных грызунов из гаража. — Ухмылка Жона расширилась. По правде говоря, ему хотелось проверить, сможет ли он применить навыки приготовления пищи на природе, которые он приобрел в походах, когда был моложе, к здешней дикой природе. По крайней мере, это поможет ему пополнить запасы еды…

— Уф… только если ты воспользуешься тем дезинфицирующим средством, которое дала тебе Мойра. — Руби изобразила отвращение, хотя втайне она была взволнована. В конце концов, готовить придется не ей, и она видела, что получилось у Жона с довоенным стейком Солсбери, свининой с бобами, картофельными чипсами и немного огня и воды. Конечно, она не собиралась быть испытателем вкуса.

— Конечно, буду! — Воскликнул Жон в шутливом возмущении, но потом вздрогнул. — После того, что этот доктор рассказал нам о радиационном отравлении — подожди, впереди нас ждет движение.

— Как ты думаешь, это может быть мой отец? — Спросила Руби, даже когда замерла позади Жона и небрежно отстегнула свою винтовку.

— Я не знаю… — Признался Жон, крепко сжимая рукоять своего меча. Превратив ножны в щит, он поднял его и позвал: — Кто там?

— Кто ты? И как ты нашел это место? — Требовал голос, который Жон слышал на «Пип-Бое» Руби.