Глава 5 - Раскрытие Силы (2/2)

Янг побледнела, наконец-то осмыслив его слова, и пробормотала: — Клянусь нечестивыми яйцами Молаг Бала, нам конец. Мы умрем… а я все еще трезвая.

От ответа Жона, к счастью, избавила Айрилет, рявкнув: — Мы здесь! Сейчас никаких признаков дракона, но похоже, что он здесь уже был. Я знаю, что это выглядит плохо, но мы должны выяснить, что произошло. И если этот дракон все еще где-то поблизости. Рассредоточьтесь и ищите выживших. Нам нужно знать, с чем мы имеем дело.

Глядя на полуразрушенную башню из горящего камня и груды обломков, окружавшие башню, Янг втайне считала, что скорее всего они найдут обгоревшие тела, чем выживших (как в Хелгене), но благоразумно оставила это мнение при себе. Она прекрасно знала, насколько крепкими могут быть узы совместного служения (и страдания), и, во всяком случае, она была избавлена от необходимости признать свою неправоту, когда, когда люди Айрилет приблизились к башне, оттуда вышел выживший, отмахиваясь от них и крича: — Нет! Назад! Он все еще где-то здесь! Хроки и Тора просто схватили, когда они пытались убежать!

— Стражник! Что здесь произошло? Где этот дракон? Быстро! — Властно приказала Айрилет, и вбитая в него дисциплина вновь взяла верх над его паникой.

К сожалению, прежде чем он успел ответить, над ними раздался громкий рев, за которым последовал звук мощных крыльев, бьющих по тихому ночному воздуху.

— Кинарет, спаси нас, вот он снова идет… — Пробормотал выживший, крепко сжимая амулет, в то время как отряд Айрилет начал дико озираться.

Жону, учившемуся в Биконе, нужно было научиться различать на фоне темного ночного неба Ремнанта черные тела Неверморов и Грифонов. Скайрим с его двумя лунами и небом, полным звезд, не затуманенным световым загрязнением, вряд ли представлял собой сложную задачу, и он крикнул: — Летун, приближается с гор!

— Он приближается! Найдите укрытие и сделайте так, чтобы каждая стрела была на счету! — Рявкнула Айрилет, уже доставая стрелу из своего колчана, когда она посмотрела в сторону южных гор, и ее люди разбежались по большим обломкам, услышав ее голос. Жон и Янг последовали ее примеру, сочтя совет разумным, и побежали к ближайшей канаве, но раненый выживший пошатнулся, не в силах сдвинуться с места. Прежде чем кто-то успел вмешаться и попытаться помочь ему, темная тень опустилась на него, поднимая порывы ветра и пыль, приближаясь к земле. Затем стражник исчез, и огромная фигура снова взвилась в облака.

Стражники просто смотрели, ошеломленные, пытаясь осознать, что нечто столь огромное может двигаться так быстро.

Затем с неба упал меч, громко звякнув о камни.

После этого в небо начали дико лететь стрелы, а сбивчивые голоса бессвязно кричали.

Жон замер, наблюдая за происходящим; все, что он мог разглядеть из хаоса — это Колизей Согласия, когда Белый Клык прорвался, после того как Пирра… разобрала Пенни. Айрилет кричала, пытаясь восстановить порядок среди своих людей, но очередной рев и биение крыльев заглушили ее слова.

Потом он увидел, что Янг смотрит на хаос с напряженным выражением лица, и заставил себя сосредоточиться. Он был… был… лидером команды! Сейчас не время задыхаться, не тогда, когда люди зависят от него! Руби никогда бы так не замерла!

Янг, тем временем, изучала паникующих мужчин вокруг себя и не могла не вспомнить тщетные усилия лучников, которых она видела в Хелгене, прежде чем они превратились в пепел. По крайней мере, ночной покров помогал скрыть их от дракона так же, как и дракона от них (или она надеялась на это; она не знала, насколько хорошо дракон видит в темноте), но с такой скоростью, с которой они действовали, стрелы кончатся задолго до того, как они смогут попасть в дракона, не говоря уже о том, чтобы сразить его. Уже не в первый раз она пожалела, что не смогла захватить подходящее оружие; все, что у нее было, это каменная скрижаль и голые кулаки! Она повернулась к Жону, чтобы спросить, нет ли у него каких-нибудь планов, но обнаружила, что рядом с ней пустое место.

Жон, тем временем, выскочил из канавы на близлежащий холм и начал бить мечом по щиту, крича на дракона так, словно пытался привлечь внимание Норы, передозировавшейся сиропом. Он понятия не имел, достаточно ли дракон умен, чтобы понять вызов, но, по крайней мере, ему нужно было отвлечь его от лучников вокруг, дать им время, чтобы попытаться собраться.

Справа от него раздался рев, и он повернулся, не переставая бить по щиту. Там, над башней, к нему неслась темная крылатая тварь. Он прекратил свой нечленораздельный рев и вместо этого крикнул: — Башня! Это над башней!

Стражники, к их чести, позволили своей выучке вновь проявить себя, когда у них появилась цель для стрельбы, и даже когда дракон спустился, большинство стрел попали в цель.

Но это не имело значения. Чешуя дракона была слишком прочной, а его шкура должна была защитить его от клыков других драконов; стальные стрелы из дубовых луков, которые были стандартным оружием стражников, были недостаточно острыми и пускались с недостаточной силой. Из стрел, попавших в дракона, большинство просто отскочили от чешуи, а несколько удачных попали в щели между ними, но не смогли проникнуть достаточно глубоко в толстую шкуру, чтобы пустить кровь.

Однако малое было не то же самое, что отсутствие. У Айрилет был зачарованный лук эльфийского производства, и стальной наконечник стрелы сверкнул молнией, когда она выстрелила в дракона. Много веков назад ее обучал Мораг Тонг, и в свое время она сразила немало огромных зверей. Она целилась в глаз, а высокомерный зверь летел прямо, уверенный в своей защите.

Снаряд, наполненный искрами, попал точно в глаз, и дракон взревел от боли, наполовину ослепнув, отвлеченный стрелой как раз в тот момент, когда собирался скорректировать курс, чтобы схватить когтями дерзкого смертного.

Жон попытался увернуться, когда десять тонн плоти, костей, чешуи и внутренностей с огромной скоростью врезались в землю, но от удара полетел с холма. К счастью, с момента появления Ауры и инициации Бикона у него было достаточно времени, чтобы разработать правильную стратегию приземления, и он легко приспособился приземляться кувырком, теряя импульс.

Стражники начали собираться вокруг места падения, бормоча что-то потрясенное. Первой заговорила Айрилет: — Давайте убедимся, что эта ящерица-переросток действительно мертва. Чертовски метко стреляете, парни!

Звучный боевой клич расколол ночь в ответ, и пыль вокруг ямы взметнулась в одно мгновение, когда дракон со всей силы ударил хвостом по земле.

— Стреляй! — Крикнула Айрилет, возможно, без необходимости, но дракон решил не обращать внимания на уколы и вместо этого посмотрел на смертного, бросившего ему вызов. В этом смертном было что-то другое, его второе зрение показывало это, но это было что-то такое, чего он не видел за все тысячелетия пребывания в Тамриэле. Кем бы он ни был, он, по крайней мере, обладал храбростью и хитростью, а это Мирмулнир мог уважать, и он прорычал: — Ты храбр. Балаан хокорон. Твое поражение принесло мне честь.

Жон невозмутимо смотрел на дракона. Но не из храбрости, а потому, что был до смерти напуган. Он не знал, что сказал дракон, но тот факт, что он был способен говорить, подразумевал наличие мысли. Интеллект. Он полагался на свою смекалку, чтобы преодолеть его превосходящую силу, но если дракон мог думать, то у него больше не было козырей в рукаве.

Даже когда земля содрогалась от каждого шага, который оно делало, приближаясь к нему, все, что он мог сделать, это демонстративно стоять на своем.

Даже когда он приблизился настолько, что почувствовал запах крови, различил в темноте темно-коричневые пятна, похожие на засохшую кровь, он не мог отступить.

Голова дракона метнулась к нему, челюсти широко раскрылись, готовые вгрызться в него и разорвать на части.

Он вспомнил лапу Урсы и Вечную Осень. Тренировка, вбитая в него до тех пор, пока не превратилась почти в инстинкт, заявила о себе.

Он сделал шаг вперед, его тело опустилось в приседание, и он начал вращать свое тело в сторону, щит был крепко схвачен и направлен вверх между ним и драконом.

Драконья морда была отбита от Жона щитом-ножнами Кроцеа Морс, неспособная пробить потусторонний металл, пропитанный Аурой, и большая часть веса удара была отклонена в сторону. Конечно, сила удара все еще оставалась значительной, но Жону удалось устоять на ногах, и хотя он согнулся, но не прогнулся под ударом. Воспользовавшись открывшейся возможностью, он продолжил свое вращение, взмахнув мечом по широкой дуге в сторону дракона.

Древненордский металл преуспел там, где не справились стальные стрелы, и дракон взревел от боли и ярости, когда он вонзился ему в шею. Это был не глубокий порез, и уж точно не смертельный удар, но первая кровь между ними пошла в пользу Жона.

Но не успел Жон воспользоваться своим преимуществом, как рев превратился в огненную струю, которая направилась в сторону Жона, когда дракон переключил свое внимание на него. Жон быстро спрятался за щитом, но сила дыхания дракона отбросила его назад, прочертив небольшие борозды в грязи, так как он пытался удержаться на ногах.

Спустя, казалось, целую вечность, огонь наконец угас, и Жон выглянул из-за своего щита, изнемогая от напряжения, окруженный обугленной землей. Усталый, но не покорившийся, не побежденный, не сломленный. Дракон сделал еще один шаг к нему, и он снова приготовил свой меч, рыча в знак протеста, даже когда дракон взревел, чтобы снова наброситься на него.

Фигура бросилась на дракона сбоку, используя застрявшие стрелы как опоры, и Жон с благоговением наблюдал, как Янг, используя свой импульс от подъема, прыгнула на голову дракона, как огромная обезьяна (эту мысль он поклялся держать в тайне до следующего предсмертного вздоха, который, если подумать, мог быть не таким уж далеким в будущем). Когда она приземлилась на его морду, слегка пошатываясь от удара, она схватилась одной рукой за гребень на его голове, а другой вытащила меч из промежутков между зубами, выпавший меч бывшего выжившего. Она закричала, обезумев от жажды крови, и начала рубить и резать мечом морду и голову дракона, даже когда он пытался огрызнуться. Кровь капала из ран дракона, и на мгновение Жон поверил, что Янг убьет дракона.

Затем меч, ослабевший от удара при падении с неба на твердые камни, сломался, когда она в последний раз взмахнула им над глазом дракона.

Дракон, не теряя времени, яростно затряс головой, ослабляя хватку Янг, и с резким щелчком отбросил ее, отправив в полет со своей головы.

Янг дважды подпрыгнула, прежде чем расколоть спиной приличных размеров кусок щебня.

— Брит-грах. Я и забыл, какой замечательный вид спорта вы, смертные, можете предоставить! — Мирмулнир искренне поздравил своих врагов, не сталкиваясь с таким упорством уже много веков. Затем он отпрянул назад и выпустил струю огня в длинноволосую блондинку.

Янг, ошеломленная и раненая, увидела, что огонь приближается к ней, но не могла сдвинуться с места, поэтому она сделала единственное, что могла: закрыла глаза и стиснула зубы, надеясь, что ей не будет больно.

Через пять секунд, когда ожидаемого жара и боли не последовало (и она с запозданием поняла, что ее сердце все еще бьется), Янг медленно открыла глаза, гадая, не промахнулся ли дракон.

Сильное белое свечение почти ослепило ее, вклинившись между ее лежащей фигурой и надвигающимся пламенем, отклоняя его вокруг нее.

Когда глаза медленно привыкли к яркому свету, она различила в центре сияния человекоподобную фигуру, стоящую на коленях и закрывающуюся щитом от набегающей струи пламени.

Тем временем Жон вздохнул с облегчением, осознав, что Янг все еще жива, и что он успел добраться до нее вовремя. Он посмотрел в сторону дракона и, когда огонь утих, бросился вперед, направляя свою ауру в меч.

Мороз внезапно покрыл лезвие, когда оно вонзилось в морду дракона, а там, где зачарованный меч соприкоснулся с драконом, быстро образовался иней, вгрызаясь в его плоть и делая ее хрупкой. Дракон завыл от боли и шока, а потом Жон нанес удар по неглубокому порезу на шее дракона. Из глубокой раны на шее вырвался лед, и дракон начал задыхаться, так как его горло было забито кровью и льдом. Тогда он нанес последний удар, рассекая сухожилия и шкуру, и дракон умер, разодрав горло.

Жон в шоке уставился на свой меч, не зная, что клинок способен на… ну… что-то из этого. Он видел, как большой драугр несколько раз взмахивал им, но на месте удара оставался лишь небольшой слой инея, а не… ну… это. Затем он оглянулся на Янг, и его меч упал на землю, когда он бросился к ней.

Янг, в свою очередь, пыталась отдышаться, с мрачным удовлетворением глядя на труп дракона. Тошнотик… нет, Жон Арк из Ремнанта, в конце концов, не подвел ее. Когда нужно было убить или быть убитым, он показал себя убийцей. Песни о ней будут петь вечно, пусть даже только как часть его саги. Как ни странно, она могла с этим смириться. Она кашлянула, подумав, что это был неудачный выбор слов. Затем она всмотрелась в его обеспокоенные черты, увидела, что его губы шевелятся, но не могла разобрать слов.

И все же она пыталась заговорить, чтобы дать ему понять, что не чувствует боли, только холод. Она хотела попросить его узнать, что случилось с Рейвен Бранвен, и передать весть о ее судьбе и судьбе Рейвен в Бравил, Тайянгу, но тут ее поглотил белый свет.

Тем временем Жон отчаянно пытался нащупать пульс, вправить кости, придумать, что можно сделать при столь серьезных ранах. К сожалению, до сих пор он изучал только основы полевой помощи, и большинство протоколов при тяжелых ранениях сводились к «вызвать Буллхед и начать молиться». Он отчаялся, повторяя «нет», когда почувствовал, что ее дыхание стало поверхностным, но он отказался сдаваться, когда положил ее на землю.

Всю свою жизнь он хотел быть героем, помогать нуждающимся, спасать людей.

Но теперь, столкнувшись с умирающим человеком, человеком, который спас ему жизнь, пытался научить его выживать в новом мире, к которому он не был готов, он просто подведет ее, позволит ей умереть?

Нелепо.

Он не знал, что ему делать, но отказывался просто сдаться. Он слышал, как стражники вокруг него разговаривают с ним, но не обращал на них внимания, сосредоточившись на своей подруге.

Он не подвел Пирру.

Он не подвел Руби.

Он не подведет Янг.

Не сейчас.

Отбросив все отвлекающие мысли, он отчаянно потянулся внутрь, нащупывая свою Ауру, и попытался направить ее в ее тело, как он это сделал с мечом.

И пока стражники с трепетом наблюдали за происходящим, послышался слабый мерцающий звук, и светящаяся белая аура начала окутывать тело Янг.

Позади них, забытое зрителями, тело дракона начало сгорать. По мере того, как от него отделялась плоть, из скелета дракона в сторону Янг устремилось многоцветное огненное сияние, а затем влилось в нее вместе с Аурой Жона.

Янг открыла глаза и вздохнула: ее раны затянулись под действием ауры Жона, а ее спящий и слабеющий дух получил толчок от энергии души Жона и души Мирмулнира. Сила бурлила глубоко внутри нее, из источника, который она не могла назвать, и по какой-то странной причине ей инстинктивно захотелось крикнуть, выпустить победный крик, чтобы отпраздновать свой триумф.

Жон выжидающе посмотрел на нее, когда она открыла рот.

К сожалению, хотя ее недавно пробудившаяся душа дракона инстинктивно умела выкрикивать любое известное ей слово… разумом она до сих пор встречала и изучала только одно слово.

К изумлению зрителей, она выкрикнула: — ФУС!

Неподготовленный Жон пронзительно закричал, когда его отправили в полет.

***</p>

Примечание автора: Ну, это заняло некоторое время…

Да, Жон скорбит о том, что в игре является лишь подножным кормом для повышения уровня. В конце концов, он готов сражаться, но это не значит, что он может стоять в стороне и беспомощно смотреть, как кто-то умирает. Особенно для человека, который никогда не сталкивался с этим; одно дело — просто знать о катастрофах и смерти, другое — видеть последствия воочию. И Хелген не в счет; он очнулся только после того, как они уже сбежали из города.

Также напоминаю, что на данный момент Жон не сражался ни с кем в реальном бою «жизнь-смерть», кроме Синдер. Его не было в доках, его не было в битве с Белым Клыком перед Прорывом, а когда произошло Падение, он последовал за Пиррой, как только все отправилось в ад. Конечно, он сражался (читай: проиграл) в нескольких поединках, он наверняка слышал несколько историй о павших городах и деревнях, таких как Гора Гленн и Куроюри, и он был готов умереть, чтобы остановить Синдер Фолл и спасти Пирру, но это не значит, что он готов убить или стать свидетелем резни. Это не то, через что он когда-либо проходил, и у него нет никаких ориентиров. Но жизнь в Тамриэле намного дешевле, чем в Ремнанте. В Скайриме никто и глазом не повел бы на убийство нескольких бандитов, а за кражу конфет или убийство курицы за твоей головой охотится целая армия стражников…

Не думайте о том, почему преступник пошел на преступление, не думайте об обстоятельствах, которые могли подтолкнуть его к такому отчаянию; сосредоточьтесь только на преступлении и забудьте об истории жизни человека, стоящего за ним. В конце концов, у каждого есть выбор; свобода воли включает в себя принятие ответственности за свои действия. И, если жертва мертва, она не сможет возразить, если вы будете обвинять ее. Я не отстаиваю эту философию как морально правильную, я просто указываю на то, что, особенно в мире, где жизнь дешева, а смерть обычна, это было бы обычным механизмом преодоления, особенно для первого опыта со смертью.

Что касается того, почему я изменил последовательность событий так, что бой с Мирмулниром происходит на обратном пути в Вайтран… во-первых, это правило драмы, а во-вторых, я хотел поставить Янг в ситуацию, в которой она окажется в еще более невыгодном положении. Конечно, ее основной стиль боя — бойцовский, но это не значит, что она настолько самоубийственна или самонадеянна, чтобы выйти против дракона с голыми руками.

Янг, безусловно, исключительно сильна для Норда, способна пробивать металлические пластины, не ломая костяшек пальцев, но безоружный бой (особенно без суперспособностей, Проявлений или Ауры) — это скорее попытка ударить противника в мягкое место, например, в лицо, сустав или солнечное сплетение, а не просто многократно бить кулаками по твердой цели и надеяться, что сломаешь его кости раньше, чем свои. И хотя в боях с бандитами и Братьями Бури ей это сходит с рук (кожа и меха хорошо подходят для выживания в дикой природе, конечно, и хорошо защищают от порезов и рассечений, но кожа не очень хорошо поглощает тупые удары, а меха не очень хорошо защищают от проникающих), дракон — это многотонная летающая ящерица размером больше дома. Конечно, у него есть слабые места, но его чешуя хорошо отражает большинство ударов (например, когтями и мечами), а толстая шкура означает, что ударить его — все равно что ударить каменную стену; вы просто повредите руку. Более того, до битвы с Мирмулниром Янг еще не употребляла в пищу души драконов, поэтому она все еще находится на уровне человека. Конечно, на пике человеческого уровня, но она все еще человек без опыта сражений с гигантскими летающими ящерами. После смерти Мирмулнира и поглощения его души слово «Сила» теперь звучит в ней, усиливая каждый ее удар мощью дракона.

Что касается Жона и ту’ума или магии… я стараюсь играть в эти концепции, ограничивая специфические для каждого мира привилегии уроженцами этих миров. Например, душа есть у всех, но Аура есть только у жителей Ремнанта, а для магии нужно быть родом из Мер. Так что нет, Жон физически не сможет научиться магии Elder Scrolls. Что касается Ту’ум, Слов Силы… теоретически, их может выучить любой. Конечно, только драконы и Драконорожденные обладают врожденным пониманием Слов, но простые смертные, такие как предшественники Седобородых, могли выучить Слова и передать их через строгую медитацию и размышление над словами, часто требуя десятилетия уединения, чтобы выучить полный Крик.

Даже если бы метафизика магии души не была чертовски сложной и не зависела от автора, даже если бы я не стал объяснять, что Аура — это внешнее проявление души, а Ту’ум — внутреннее проявление Слова для преображения души, и поэтому они несовместимы, Жон определенно не собирается проводить дюжину лет на горе только для того, чтобы выучить несколько магических слов. Он обменивался аурой с Янг, пока она поглощала душу дракона, но не настолько, чтобы выучить хотя бы одно Слово Силы, не говоря уже о том, чтобы иметь что-то приближающееся к полной драконьей душе (не говоря уже о маловероятности повторения такого события). Это все еще усиливает его Ауру и углубляет его резервы, особенно по мере того, как он все больше и больше использует свое Проявление на Янг, но маловероятно, что он заметит это, не говоря уже о том, чтобы понять, почему это происходит.

При этом, как и в TWOA, то, что у него нет магии и он вряд ли выучит ту’ум, не означает, что он полностью несовместим с магией. Чары в Elder Scrolls работают на камнях душ, энергии души. Жон способен направлять ауру, энергию души, в свой меч, а с его Проявлением Усиления Ауры и безумным запасом Ауры? Веселые времена, я говорю!

Переводы:

Брит грах — Красивая битва

Бахлаан хокорон — Достойные враги