Глава 3 - Кошмары Наяву (1/2)
Глава 3 — Кошмары Наяву</p>
Солнечный свет, проникающий через окно, щекотал ее чувства, и медленно одетая в пижаму фигура начала шевелиться, шипя и морщась от боли, пронзившей глаза.
Дремавший в кресле рядом с ее кроватью Тайянг был разбужен легким шумом и движением (десять лет в качестве тренированного Охотника, а затем еще два в качестве отца сделали его довольно чувствительным к подобным вещам), и когда он повернулся, чтобы проверить Руби Роуз, он обнаружил, что его вторая дочь пытается медленно сесть. Не теряя ни секунды, он быстро подошел к ее кровати и крепко и тепло обнял ее, восклицая: — Руби! Ты проснулась!
Руби, тем временем, все еще пыталась привести свои способности в порядок (и удивлялась, почему ее отец ничего не делает с Гримм, забивающим гвозди в ее череп), и только смогла прильнуть к его объятиям, как застонала: — Уф… что случилось?
— Твои друзья, Пирра и Вайсс. — Объяснил Тайянг, как будто это все объясняло. — Они вытащили тебя оттуда и привезли тебя и Янг домой в целости и сохранности.
Это вызвало больше вопросов, чем ответов, в дезориентированном сознании Руби (например, что такое «оттуда»), и когда она попыталась сосредоточиться на обрывках воспоминаний, которые ее бодрствующий разум еще не успел ухватить, одно имя отозвалось в ней, а видение пустого окровавленного рукава заставило ее вздохнуть: — Подожди! Янг! С ней все в порядке?
Тайянг ничего не мог с собой поделать, ему пришлось отвести взгляд от ее обеспокоенного лица, иначе воспоминания о том, что они сделали с его малышкой, снова захлестнут его. Взяв себя в руки, он попытался деликатно произнести: — Она… с ней все будет в порядке.
В конце концов. Надеюсь.
— Я думаю, она просто… Я думаю, ей просто потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть ко всему.
Недосказанность года.
— Она слишком сильная, чтобы позволить этому остановить ее.
Он всегда надеялся, что она будет совсем не похожа на Рейвен (и был разочарован в этом отношении, когда она впервые закатила истерику), но если и было что-то, что, как он надеялся, она унаследовала от своего донора яйцеклетки, то в тот момент это была ее сила, ее стремление, ее упрямая стойкость.
— Я просто рад, что мои девочки вернулись домой.
И это было единственное заявление, которое до сих пор не было ничем иным, кроме как полной правдой.
Он попал в колею, когда Рейвен ушла от него. Он впал в глубокую депрессию, когда потерял Саммер. Он был бы уничтожен, если бы потерял и одну из своих девочек, не говоря уже о них обеих, как он узнал в тот день.
На мгновение Руби замолчала, обдумывая эти слова, прежде чем перед ее мысленным взором возник образ горящей башни и падающей фигуры. Тихо она продолжила: — И… что с Жоном? С ним все в порядке?
Тайянг мог только отвести взгляд, не в силах встретиться с ней глазами. Он был обеспокоен, когда его дочь-интроверт внезапно была принята в Бикон, за два года до окончания Сигнала, и оставила немногих друзей, которых старательно заводила. И он был в восторге, когда она написала в ответ, что у нее появился новый друг (хотя он был менее счастлив, узнав, что первым другом, которого она завела самостоятельно, был парень, но он доверял Янг держать вредителей подальше от нее). В конце концов, Тайянг сделал единственное, что он мог сделать: он выбрал путь труса: — Я… Я позволю Пирре все тебе объяснить, хорошо? Я дам им знать, что ты очнулась.
Руби успела лишь недоуменно моргнуть, глядя на быстро удаляющуюся спину отца, а через несколько мгновений в комнату вошла Пирра, и Чемпион бросилась обнимать Красного Жнеца. Когда потерянная Руби слабо ответила на объятия, Пирра начала: — Руби, ты наконец-то очнулась…
— Пирра, что ты здесь делаешь? — Вмешалась Руби, сбитая с толку. — Почему ты не вернулась в Бикон?
— Бикон… Бикон пал, Руби, как и большая часть Вейла. Ты что-то сделала с Драконом Гримм, что-то, что остановило его, но он все еще жив, и Гримм все еще кишат в округе.
— Я сделала… что?
— Твой Дядя Кроу знает больше, чем я, и он сказал, что объяснит тебе остальное.
— Хо…рошо? Так почему ты не вернулась домой?
— Не так-то просто достать Буллхед со всеми Неверморами и Грифонами вокруг Вейла. Также… также Рен, Нора и я… мы хотим пойти за тем, кто стоит за Падением. По словам Кроу, след врага ведет в Хейвен. Значит, туда мы и направимся. По крайней мере, мы в долгу перед Жоном…
Последний кусочек головоломки щелкнул в голове Руби — падающая фигура, изрешеченная шипящими стеклянными снарядами, и она выдавила из себя слова сквозь внезапно сжавшееся горло: — Жон… он… правда?
Пирра глубоко вздохнула и отвела взгляд, все еще терзаемая чувством вины при воспоминании о своей неудаче. Если бы она не отвлеклась, если бы подоспела раньше, если бы была быстрее, сильнее, искуснее… даже сейчас, спустя несколько недель после Падения, ей было больно. Им всем было больно.
Но опять же, команда NPR потеряла не просто члена.
Они потеряли лидера, друга, брата или того, кто мог бы стать чем-то большим. Все потому, что, когда это имело значение, они не были рядом с ним, их лидером, самым слабым членом команды JNPR, когда он нуждался в них больше всего.
Она не могла лгать Руби. Она была другом, и она была его первым другом. Он бы этого не хотел. Поэтому Пирра глубоко вздохнула, посмотрела в глаза Руби и начала: — Жон… его больше нет. Его аура, должно быть, стала красной, когда мы пришли туда… и принятие этих стеклянных осколков окончательно добило его.
Причина, по которой он принял эти осколки, осталась невысказанной; никому не нужно было напоминать о ней. Взглянув в сторону лица Пирры, Руби дрожащим голосом спросила: — Могу ли я… могу ли я увидеть его тело?
— Мы… мы думаем, что она пропитала свое стеклянное оружие магией огня; когда мы наконец оправились от того, что сделали твои глаза, он просто… исчез. Осталась только лужа крови, его свиток и сломанный меч.
Еще одна пустая могила, совсем как мамина, с горечью подумала Руби, хотя на глаза навернулись слезы. Однако мысль о семье заставила ее заговорить: — А… что насчет его семьи? Им рассказали?
— … Он когда-нибудь говорил тебе, что подделал свои документы и сбежал из дома в Бикон? — Тихо спросила Пирра.
— … что он сделал?
— В любом случае, дело в том, что он ничего не рассказывал нам о своей семье, и в его свитке, выданном Биконом, тоже ничего не было. Мы пытались найти фамилию «Арк», но с ККТ ничего не вышло… Рен начал проверять в библиотеке исторические записи, ища любые старые генеалогии, которые можно было бы отследить, а Кроу и Нора обещали прислушиваться к слухам, но пока нам не повезло…
Мысль о том, что еще один герой принесен в жертву, еще одна семья потеряла кого-то дорогого, так и не узнав, что с ним случилось, стала для Руби последней каплей. Когда она начала всхлипывать, Пирра тихо погладила ее по спине, пробормотав: — Это была не твоя вина, Руби…
— Именно так! Если бы я была внимательнее… если бы я была осторожнее… если бы ему не пришлось отталкивать меня с дороги…
— А я была той, кто прижимал Синдер! Я была партнером Жона! Его бы даже не было, если бы не я…
— …
— …
— Может, вы двое просто согласитесь, что это вина Синдер, и свалите все на нее, когда мы ее выследим? — Спросил Кроу с порога, нарушая мрачную тишину. Пирра бросила на алкоголика взгляд, но Руби улыбнулась любимому дяде, радуясь, что с ним все в порядке. Не обращая внимания на взгляд Пирры, он невозмутимо допил содержимое своей фляжки и спросил: — Не возражаете, если у нас будет минутка?
Пирра вздохнула, уже привыкшая к его прямоте, и на секунду оглядела подругу, прежде чем отпустить ее. Поднявшись и повернувшись, она легко извинилась: — Ну, я пошла проведать Рена и Нору.
Когда дверь закрылась, Кроу подошел к своей второй племяннице и сказал: — Рад видеть, что ты наконец-то проснулась, малышка. Итак, что ты хочешь узнать?
— ПОДЗЕМЕЛЬЯ ХЕЛГЕНА, 17 ПОСЛЕДНЕГО СЕМЕНИ 4E201 -</p>
Гадость, гадость, гадость, гадость, гадость, гадость, гадость! Янг внутренне взвыла, глядя на ботинки, которые теперь покрывала тошнота, хотя внешне выражение ее лица изменилось лишь слегка сжав челюсти. Правда, после всей грязи, пепла, крови и внутренностей, которые покрывали ее сапоги, когда она бежала по городу (и пробивала себе путь через немалое количество Братьев Бури), немного больше рвоты было бы даже незаметно, не говоря уже о том, чтобы представлять опасность для здоровья ее тела. И все же в человеческих отходах и экскрементах было что-то такое, что вызывало у нее естественное отвращение.