Часть 1 (1/2)

Пока весь мир массово ненавидит понедельники, Ибо испытывает абсолютную, всепоглощающую неприязнь к четвергам. Потому что именно в чёртов четверг случается всякая хрень, и Ибо готов даже поверить в наведённую на него порчу или привязавшегося к нему демона, который решил портить ему жизнь исключительно по четвергам. Хрен их, этих демонов, разберет.

Неудивительно, что привычная, уже даже комфортная жизнь Ван Ибо катится в Диюй именно в четверг.

Возвращаясь с подработки домой, он мечтает только о душе, чтобы смыть с себя запах пота и чужих резких, вязких приторных духов, от которого уже тошнит, и проспать несколько суток подряд. Жаль, что завтра пятница и пары с самого утра.

Драку Ибо не замечает до тех пор, пока под ноги ему не прилетает чья-то сумка с отчётливым отпечатком подошвы на текстурной ткани. Ибо смотрит на неё, глупо моргая, а после додумывается высунуть из уха наушник и повернуть голову. Как раз вовремя, чтобы шарахнуться в сторону от чужой ноги. Ибо быстрым взглядом оценивает обстановку и решает, что четыре взрослых крупных мужика на одного пусть и высокого, но худого изящного парня как-то не по-джентльменски. Тяжело вздыхает, потому что лезть в драку не охота совершенно, но мимо пройти совесть не позволяет.

— Эй! — он демонстративно поднимает чужую сумку и требовательно спрашивает: — Чьё добро?

— Моё, — невозмутимо подаёт голос длинный парень. Он выглядит помятым, но вроде целым, хотя Ибо не уверен — фонарь в проулке дохлый, видимости чуть. Рай для подобных дружеских посиделок.

— Шёл бы ты, парень, тебе ведь не нужны проблемы, — недобро скалится на него человек неопределенного возраста. Но чтобы впечатлить Ибо, нужно что-то посущественнее бандитской рожи и грозного взгляда. Последним он и сам обладает, чем регулярно пользуется.

— Думаю, никому здесь не нужны проблемы, — цедит он холодно, одаривая своим убийственным взглядом каждого в проулке. — Или кто-то желает провести ночь в полицейском участке, объясняя цель этого собрания?

— Это не твоё дело, — рявкает мужик, который стоит дальше всех, а соответственно, видно его хуже остальных. Ибо вскидывает бровь.

— Шёл бы ты, парень, правда ведь не знаешь, что происходит, — с неожиданной доброжелательностью советует третий мужик с крупным красным носом, испещрённым рытвинами — след регулярного прикладывания к высокоградусному пойлу.

— Не знаю, — соглашается Ибо, доставая телефон и безбоязненно делая несколько фотографий, — зато в полиции очень захотят узнать, почему четыре мужика зажали в проулке одного парня.

— Да блять, мелкий сучонок, — ревёт мужик неопределённого возраста и с кулаками бросается вперёд.

Ибо подбирается весь, а после подныривает под руку и делает подсечку. Мужик валится на влажный ещё после дневного дождя асфальт, наверняка сдирая ладони, а может, лицо. Ибо всё равно.

— Слушай, да успокойся. Этот смазливый увёл девушку у нашего главаря, не по понятиям это. Мы просто хотели его немного проучить, — кажется, мужчина с крупным носом является в этом коллективе гласом разума и по совместительству дипломатом. Разумеется, исполняет он эту роль по мере своих скромных сил и возможностей.

— Да никого я не уводил, — внезапно подаёт голос парень, звуча оскорблённым. Ибо прищуривается. — На хрена она мне?

— А кто её за грудь лапал, а?! — сдавленно рычит с асфальта мужик. — У-у, мразь, как ты мог наложить свои мерзкие грабли на мою Цюе?

— Да было бы что там лапать, — пренебрежительно отзывается парень, брезгливо морща нос. Ибо окидывает его неопределённым взглядом, испытывая странное чувство, что где-то он этого парня уже видел.

— Ах ты!.. — ревёт мужик, намереваясь вскочить и навешать наглому парню, но Ибо придавливает его подошвой ботинка к асфальту.

— Тише, без глупостей, — советует Ибо. Ему всё ещё неохота лезть в драку и махать кулаками. — Мне всё равно, что у вас за проблемы между собой. Либо решаете их как цивилизованные люди словами через рот, либо я звоню в полицию.

— Он тоже проблемы решал? Когда засунул свой язык моей девушке в рот?

— Она сама ко мне полезла, — возмущается парень, а Ибо не может удержаться от того, чтобы закатить глаза. Всё происходящее похоже на низкопробную дораму, и у него вот вообще ни разу нет желания участвовать во всём происходящем. Он уже десять раз пожалел, что вмешался в это метание говном. — И вообще, поискал бы ты себе другую, она отвратительно целуется.

На этот раз Ибо не успевает удержать мужика. Тот с неожиданной силой подрывается и несётся на парня. Из высокомерного тот разом делается перепуганным и растерянным, и успевает только пискнуть жалкое «Не по лицу».

Ибо не придумывает ничего лучше, чем метнуть в мужика сумкой, которую до сих пор сжимал в руке. Та описывает красивую дугу, попадая аккурат в голову мужика, и пока он приходит в себя от столь подлого нападения, Ибо успевает подскочить и скрутить его, снова повалив на асфальт и придавив собственным весом. Остальная тройка не успевает даже ничего предпринять, просто стоит и смотрит на всё квадратными глазами.

Ибо достаёт телефон и кидает перепуганному парню. Тот едва успевает его поймать.

— Звони в полицию. Быстро!

Парень дрожащими пальцами набирает номер, но тут голос подаёт носатый мужик.

— Эй, парень, давай не надо. Давай разойдемся так?

— Ли Тао, не смей! Как же моя Цюе?! Этот хрен заслужил, чтобы я ему челюсть сломал!

Ибо лишь сильнее сдавливает трепыхающегося под ним мужика и прожигает в носатом взглядом дыры, удивляясь, как им вообще хватило смелости зажать парня с такой-то бесхребетностью. Явно всё дело в уязвлённом, бесславно скрученном мужике под ним.

Он делает вид, что думает, а после снисходительно соглашается.

— Забирайте своего друга и гребите на все четыре. Чтобы я вас тут больше не видел.

Он поднимается с мужика, брезгливо отряхивается, наблюдая, как верные друзья под руки тащат вырывающегося и кроющего матом всё и вся мужика, а после поднимает изрядно перепачканную сумку, протягивая её парню.

— Спасибо. Ты так круто с ними разобрался, такой холодный и сильный, — с оттенком кокетливости благодарит тот, словно нарочно касаясь пальцами пальцев Ибо. Тот одёргивает руку и, поправив рюкзак, направляется вниз по улице. Хватит с него приключений. Душ и кровать.

— Эй, стой! — через несколько десятков шагов нагоняет Ибо парень, и Ибо едва сдерживается от того, чтобы не послать его. — Как я могу тебя отблагодарить?

— Нет нужды, — холодно бросает Ван Ибо, надеясь, что от него поскорее отлепятся.

— Как это нет? Ты буквально спас меня от этих мудаков.

«Тут ещё вопрос в том, кто больший мудак», — думает Ибо, но вслух ничего не произносит.

— Давай я куплю тебе обед. Что ты любишь?

— Нет нужды, — повторяет Ибо, ещё сильнее ускоряя шаг.

— Да погоди ты, куда так летишь? — парень хватает Ибо за предплечье и поворачивает, вынуждая остановиться.

Ибо раздражённо скрипит зубами, но сдерживается. Впивается кровожадным взглядом в парня, надеясь, что тот прочувствует на себе весь спектр положительных впечатлений. Тот и вправду оказывается смазливым, будто айдол, и будь Ибо чуть более впечатлительным и восприимчивым, наверняка бы лишился дара речи и растёкся благословлённой небожителем лужицей у ног этого совершенства. Но он холодный и жёсткий, а потому продолжает сверлить парня взглядом.

— Позволь мне в знак благодарности что-то для тебя сделать. Я чувствую себя признательным, — он дружелюбно улыбается, и Ибо мерещится в улыбке тонкий намёк. Он передёргивает плечами и хмуро отвечает:

— Твои проблемы, не мои. Мне нужно идти.

Ибо вырывает руку и продолжает дорогу. Прилипчивый парень не отстает, упорствуя в желании принести благодарность, хотя должен бы чувствовать, что от него хотят поскорее избавиться.

— Меня зовут Сяо Чжань.

— Не интересует.

— Давай обменяемся номерами, чтобы я мог…

— Послушай, — резко тормозит Ибо, разворачиваясь к Сяо Чжаню. — Мне абсолютно плевать кто ты и что ты. Мне не нужна твоя благодарность и тем более внимание, просто прими мою помощь как факт. Ты мне не интересен. Во всех смыслах. Отвали.

Сяо Чжань растерянно глядит на него широко распахнутыми глазами, явно не зная, что ответить на столь неприкрытую грубость. Ибо уходит, оставив обескураженного парня стоять посреди дороги недоумевающе глядеть в свою спину. Плевать. Душ и кровать.

***</p>

— Выглядишь дерьмово.

Сынён роняет рюкзак на лавочку и плюхается следом. Ибо хмуро смотрит на него исподлобья воспалёнными глазами. Ему даже пришлось оставить дома мотоцикл, чтобы не разбиться на нём по дороге.

— Чувствую себя так же.

— Неужели снова простуду подхватил? Бро, сдача же.

— А то я без тебя не знаю, — хрипло огрызается он, мысленно проклиная сквозняки в зале, обнимая ладонями термос с чаем. Сюань Лу как-то купила мешочек с травой чудесных свойств где-то в старом городе и настойчиво рекомендовала к применению внутрь. Ибо скептически отнёсся к её заверениям в исключительной целебности, но во время простуды он не чувствовал особо ни вкуса, ни запаха, так что решил попробовать. Простуда и вправду пошла на спад. Ибо, конечно, больше верилось в свой исключительно героический иммунитет, но от чая не отказался — тот неплохо тонизировал.

— Температуры хоть нет? — Сынён взволнованно тянется ладонью к лицу друга, за что тут же получает по наглой конечности. — Эй, я же просто забочусь, — возмущенно восклицает он, потирая запястье.

— О себе лучше позаботься. Сдал?

— Не-ет, — Сынён страдальчески кривится, откидываясь на спинку лавочки и запрокидывая голову. На улице жарко и жутко ярко, но у Ибо впереди ещё четыре пары, которые надо отстрадать, а потом смена, а суббота только через день, и то он все выходные убьёт на тренировки, поэтому сейчас пользуется любой возможностью подышать свежим воздухом. — Не понимаю я, что ей не нравится в моей актерской игре?

— Её отсутствие.

— Ха-ха, — саркастично тянет Сынён. — Только посмотрите на него, сдал с первого раза и нос задрал, будто большой господин.

— Я всегда сдаю с первого раза, — парирует Ибо, отпивая чай. Пищевод приятно холодит мятой, а язык щиплет имбирём.

— Бро, если бы мне выпала пантера, я бы тоже с первого раза сдал, — ворчит друг, беззастенчиво воруя из судочка Ибо паровой пирожок.

Ибо лень открывать рот и спорить. Он прикрывает глаза и слушает возмущённый бубнёж Сынёна, который с набитыми щеками продолжает жаловаться на несправедливую жизнь в общем и на Юй-лаоши в частности. Кажется, он проваливается в дрёму, когда его толкают в плечо.

— Поднимайся давай, болезный, нам пора на пару.

Ибо мычит что-то неразборчивое, но всё же соскребает себя с лавочки и, покорный судьбе, тащится за Сынёном в аудиторию.

***</p>

Голова раскалывается, и такое впечатление, что студенты открыли конкурс, соревнуясь в том, кто громче хлопнет грёбаной дверью. Ибо хочет умереть. Если бы не стипендия, фиг бы он сидел на потоковой паре, свалил бы домой отсыпаться после смены. Вот скажите, на гуя танцорам история? Вот и он не знает.

Ибо даже не старается делать вид, что слушает. Просто роняет голову на парту, поручив Сынёну шкрябать конспект. Тот преисполнился ответственности и сострадания к больному другу, так что покорно исполняет его последнюю волю.

Лекция скучная, Чжао-лаоши что-то нудит об эпохе Цин, а Ибо просто пытается существовать в сознании, потому что настолько паршиво ему давно не было. Видимо, где-то продуло или подхватил от одного из посетителей, а стресс последних недель возвёл этот беспредел в абсолют, и теперь безобидная простуда намеревается убить его. Если что, так и быть, завещает свои конспекты Сынёну. А вот байк жалко, столько возился с ним.

Внезапно двери аудитории распахиваются, а на пороге со стаканчиком в руках и сияющей улыбкой на губах стоит студент, который, кажется, выторговал себе бессмертие.

— Добрый день, Чжао-лаоши, извините за опоздание.

Аудитория погружается в гробовую тишину. Все изумлённо таращатся на бесстрашного парня, иногда кидая опасливые взгляды в сторону Чжао-лаоши, ожидая, когда же рванёт. Но Чжао-лаоши на удивление спокоен.

— Студент Сяо Чжань? Это не ваша пара.

Ибо слышит смутно знакомое сочетание звуков и делает над собой волевое усилие. Приподнимает голову и разлепляет глаза. И едва не стонет. На пороге стоит тот самый парень, которого он практически послал после того, как спас.

— Знаю-знаю, учитель, — обезоруживающе улыбается тот. — Позвольте этому недостойному посетить вашу пару. Мой друг заболел и очень переживал о том, что не сможет на ней присутствовать, поэтому я согласился ему помочь.

— Эй, бро, — Сынён настойчиво тычет ручкой Ибо в бок. — Бро, не умирай, это важно. Я, кажется, осознал, что всё это время жил в неведении и на самом деле я гей.

— Поздравляю, — хрипит Ибо и мстительно тычет Сынёна между рёбер, отчего тот тихо шипит.

Сяо Чжань выглядит как чёртова влажная мечта в своих светло-голубых джинсах с подворотами, открывающими изящные щиколотки, и в просторной белой рубашке. На длинной шее серебрится цепочка с пандой, а на чутких пальцах красуются тонкие кольца. Пряди волос немного завиты и небрежно падают на лоб. Добавить к этому солнечную улыбку, и самое время умирать молодым — более прекрасного ты в этой жизни больше не увидишь. Зато становится понятно, почему этот парень показался ему знакомым — видимо, он его видел в кампусе, а не заметить такую внешность сложно даже для Ван Ибо. Хотя он благополучно умудрился об этом забыть, так что тут пятьдесят на пятьдесят.

Ибо незаинтересованно роняет голову обратно, думая о превратностях судьбы и демоническом свойстве четвергов. Почему из всех дней именно этот? Почему из всех аудиторий, именно эта? За что Небо с ним так?

Чжао-лаоши смотрит на Сяо Чжаня, а после делает ранее невиданное — коротко ухмыляется и кивает.

— Что ж, если так, садитесь. И не смейте больше прерывать лекцию.

Все обалдело таращатся на Сяо Чжаня, пока тот благодарно кланяется учителю, а после, обведя аудиторию взглядом и находя то, что искал, поднимается по лестнице к нужному ряду.

— Эй, — Сынён снова толкает Ибо под ребра, и тот едва не рычит, — Ибо, он идёт сюда. Может, мне с ним заговорить? Как думаешь, он согласится пойти со мной на свидание? Чёрт, я бы даже женился.

— У него спроси, я здесь причём, — огрызается Ибо, пряча лицо в сгибе локтя. Отчаянно хочется домой, завернуться в одеяло, и пусть весь мир отстанет.

Ибо чувствует, как накатывает тошнота, и думает о том, что, наверное, всё же придётся отпроситься со смены, иначе он на работе концы отдаст. В противном случае Сюань Лу с милой улыбкой воскресит его и снова убьёт, за то, что клиентов распугал.

Сынён окончательно и бесповоротно оказывается потерян для мира. Конспект благополучно забыт, заваленный зачёт тоже. Ибо прикидывает, у кого одолжить записи, когда слышит рядом с собой знакомый голос.

— Нашёл.

Он немного приподнимает голову и тяжёлым немигающим взглядом смотрит на солнечно улыбающегося ему Сяо Чжаня. Под взглядом, эффект которого усиливают опухшие веки и покрасневшие белки, тот немного сникает, но совсем ненадолго.

— Какое совпадение, что мы учимся в одном универе, правда? — продолжает он как ни в чём не бывало, пытаясь соблазнить улыбкой. Рядом давится воздухом Сынён, и Ибо его почти жалко.

«Офигеть, нарвался на сталкера, вот повезло», — мрачно думает Ибо.

— Ну и на гуя ты меня искал? — спрашивает враждебно, даже не пытаясь скрыть своё отвратительное настроение.

— Прости его, — внезапно встревает Сынён, заискивающе улыбаясь Сяо Чжаню, в то время как Ибо достаётся болезненный тычок под ребра — Небо, да сколько можно-то, в самом деле! — Он не умеет вести себя с людьми.

— О, это я заметил, — расплывается в обворожительной улыбке Сяо Чжань.

Ибо начинает злиться.

— Я Сынён, лучший друг этого грубияна, — представляется Сынён, получая от Сяо Чжаня более заинтересованный и благодушный взгляд.

— Сяо Чжань, — представляется в ответ тот. — Учусь на третьем курсе.

— О, — рот Сынёна забавно округляется. — Ты хороший друг.

— Он просто треплется складно, — не удерживается от едкого комментария Ибо. Его почему-то ужасно раздражает тот факт, что Сынён внезапно начал так любезничать с этим проходимцем.

— Что ж, ты меня раскусил, — поднимает ладони вверх Сяо Чжань, игриво глядя на Ибо. — Я пришёл ради тебя, лао Ван.

Ибо практически ощущает удивлённый взгляд Сынёна и слышит его уязвлённое «Почему ты не сказал мне, что знаком с этим божеством? А ещё лучший друг называется».

— Я же сказал, что мне не нужна твоя благодарность, — хмурится Ибо.

— Я здесь не поэтому, — снисходительно улыбается Сяо Чжань. — Ты меня заинтересовал.

Ибо хочется застонать вслух, но он только шумно выдыхает.

— А ты меня бесишь. Цепляйся вот к нему, — бесцеремонный тычок в сторону Сынёна, — он будет очень рад твоей компании.

— Буду, — тут же радостно отзывается тот, но, кажется, данная альтернатива мало устраивает самого Сяо Чжаня.

— Я искал тебя, лао Ван, мне интересен ты, — он делает акцент на последнем слове, глядя Ибо прямо в глаза.

Ибо хочет ответить, что-то прямое и грубое, в его лучших традициях, но тут нервы Чжао-лаоши не выдерживают.

— Ещё один звук с вашей стороны, и выгоню из аудитории, — грозит он, хмуря густые брови.

— Извините, больше не повторится, — мгновенно меняясь в настроении, ярко улыбается Сяо Чжань. Чжао-лаоши ворчит, но успокаивается.

Ибо всё же не сдерживается и тихо протяжно не то стонет, не то воет. Голова начинает болеть ещё сильнее.

***</p>

Всё чаще Ибо задаётся вопросом, как его жизнь превратилась в то, чем она является сейчас. Сяо Чжань намертво прилипает к нему, умудряясь находить Ибо буквально везде. Спустя какое-то время выясняется причина — Сынён пал жертвой чужой красоты и сдал друга. Ибо дуется на него и несколько дней не разговаривает, но Сынён в знак примирения притаскивает ему новую игру для приставки и кормит вкусным хого, так что Ибо постепенно оттаивает, великодушно прощая другу его слабость. Что же касается Сяо Чжаня, то тот с каждым днём бесит его всё больше. Бесит улыбками, яркими и солнечными аж до тошноты, бесполезной болтовнёй, дизайнерскими шмотками, каждый день новыми — у него что, Нарния вместо шкафа? — а ещё абсолютной невосприимчивостью к грубости Ибо и каким-то азартом охотника, ведь чем больше Ибо на него шикает, огрызается и ворчит, тем шире Сяо Чжань ему улыбается, тем чаще касается, тем ярче горят его глаза. Бесит своей неприкосновенностью, ведь для того, чтобы учиться в университете, ему ничего не нужно делать, достаточно улыбнуться преподавателю и поговорить с ним — язык у Сяо Чжаня подвешен просто отлично, мёртвого уговорит, а в тандеме с обезоруживающей белозубой улыбкой так вообще тотальный эффект полного подчинения. Ибо в какой-то момент позволяет себе признаться в том, что даже немного завидует. Сам он всегда был немногословным, позволяя себе болтать только в присутствии самых близких, и общается из рук вон плохо.

Но что выбешивает больше всего, так это популярность Сяо Чжаня. К нему постоянно кто-то подходит, постоянно кто-то дёргает, Ибо со счёта сбился, сколько раз тому предлагали пойти на свидание. И если поначалу присутствие рядом хмурого сокурсника с убийственным взглядом немного сбивало охотку с желающих попытать удачу на любовном фронте, то потом люди как-то свыкаются с тем, что Ван Ибо с его пугающим лицом серийного убийцы идёт в дополнение к Сяо Чжаню, и перестают обращать на него внимание. Ибо это задевает и злит, поэтому он из чистой вредности шугает особо настырных поклонников, за что получает несколько раз записки с пожеланиями не путаться под ногами и не мешать «прорасти настоящей любви» и презрительные взгляды.

Сяо Чжаня же, кажется, подобное внимание вовсе не смущает. Вообще складывается впечатление, что все его действия направлены на то, чтобы светить ярче всех и приковывать взгляды. И модный гардероб со смелыми дизайнерскими решениями, и эксперименты со стилями (однажды, подражая Ибо, он решил примерить нетипичное для себя амплуа плохого парня, пришёл в кожанке, белой футболке и дырявых джинсах, с кучей серёжек в ушах и подведёнными чёрным глазами. На вкус Ибо было как-то слишком, тем более что из Сяо Чжаня получился какой-то несерьёзный плохой парень, пусть и, следовало признать, очень красивый). А еще он постоянно таскает с собой маленькое зеркальце, периодически в него заглядывая и поправляя либо укладку, либо макияж. У Сяо Чжаня вообще какая-то маниакальная одержимость собственной внешностью, притом что мнение людей как таковое его в принципе мало заботит. Ван Ибо находит это странным и непонятным, но у всех свои приколы, и разбираться в приколах Сяо Чжаня ему не улыбается.

В этот четверг Сынён с самого утра пишет, что его не будет. Ибо отвечает лаконичным «Пьянь» и тяжело вздыхает. Отсутствие Сынёна означает целый день в компании Сяо Чжаня. От понимания этой неизбежности хочется биться головой об стенку, но Ибо — взрослый и умеет держать собственные порывы в узде, а потому просто прячется от него по углам и подсобкам, чувствуя себя конченым придурком, но зато конченым придурком в гордом одиночестве.

Ближе к обеду Ибо понимает, что он сказочный идиот, потому что провтыкал дома еду, а это значит, что ему придётся идти в столовую, потому что после пар смена, и на голодный желудок он там просто свалится. В попытках затеряться среди потока студентов он чувствует себя пресловутым голливудским шпионом, с той лишь разницей, что прячется не от злодея, а от красавчика со странной одержимостью его персоной. Как низко он пал.

На удивление коридор он преодолевает беспрепятственно, спокойно наполняет свой поднос и занимает самый непопулярный, отдалённый и незаметный столик, который, вообще-то, шатается, и поэтому за него никто не садится, но для Ибо сейчас это несущественная фигня. Он позволяет себе немного расслабиться, затыкает в одно ухо наушник, а рядом кладёт телефон, собираясь посмотреть отложенные на потом мотогонки. Сам он давно уже не гонял, всё времени не было. На периферии мелькает мысль, что пора бы, наверное, провести своему железному другу плановый технический осмотр.

— Приятного аппетита, — жизнерадостно желают почти в самое ухо, отчего Ибо едва не роняет палочки и чудом не смахивает рукой со стола телефон. На место напротив с томной грацией опускается его персональная головная боль, улыбаясь своей излюбленной улыбкой во все тридцать два.

Ибо хмуро испепеляет его взглядом, надеясь донести до него незамысловатое послание, но у Сяо Чжаня, кажется, успел выработаться иммунитет. Как жаль. Ибо запихивает в рот рис и начинает агрессивно жевать, демонстративно возвращая внимание телефону.

Сяо Чжань непривычно долго молчит, что вызывает навязчивое чувство неправильности всего происходящего, и Ибо, хмурясь, всё же поднимает на него глаза. Тот с какой-то странной жадностью смотрит на его поднос.

— Делиться не буду. Пойди купи себе сам, — на всякий случай предупреждает Ибо. Не то чтобы ему жалко, с Сынёном бы поделился, но это ведь Сяо Чжань.

Сяо Чжань вздрагивает и болезненно морщится, а после беззаботно пожимает плечами.

— Я не ем.

— Эта еда недостойна? — не может сдержать едкой насмешки Ибо.

Сяо Чжань смотрит на него нечитаемым взглядом, а после отводит глаза.

— Стой, — Ибо, озарённый внезапной пугающей догадкой едва ли не впервые сам продолжает разговор. — Ты вообще не ешь?

Сяо Чжань поджимает губы и утыкается в телефон, не желая отвечать.

— Жуй быстрее, скоро звонок. Опоздаешь.

Ван Ибо смотрит на Сяо Чжаня не мигая. Загоны загонами, но что будет, грохнись этот придурок в голодный обморок. Ибо людей не любит, но до мизантропии он пока не скатился.

— У тебя нет денег на еду? — решает в лоб спросить он. В конце концов на Сяо Чжане постоянно брендовые шмотки, причём, если верить Сынёну, из новых коллекций, быть может, на самом деле он не мажор, которым его считает Ван Ибо, а просто спускает все деньги на одежду, ограничивая себя в остальном.

— Что? Нет, конечно. То есть да, деньги есть, — Сяо Чжань начинает ковырять ногтём край чехла на своём смартфоне. Ибо успел подметить, что он так делает когда раздражён или нервничает. Ибо смотрит Сяо Чжаню прямо в лицо, чего обычно практически не делает, и замечает, что тот выглядит осунувшимся, скулы выпирают сильнее, а синяки под глазами пусть и тщательно замазаны тоналкой, — или чем там ещё мажут синяки под глазами, — но всё равно при внимательном рассмотрении заметны. — Какая вообще разница?

— Для меня никакой, но каково будет твоим родителям, если ты помрёшь от истощения, придурок?

Ибо не глядя сгребает всё на поднос и встаёт, собираясь уходить. Аппетит резко пропал, и вообще становится как-то до раздражающего неприятно. Наверное, потому Сяо Чжань и таскает все эти просторные вещи, скрывая за ними торчащие ребра и выпирающие кости. И пусть он ему не нравится, но ведь наверняка есть те, кто о нём заботится, кому он дорог. Каково им смотреть, как он добровольно превращает себя в мумию?

— Ты ничего обо мне не знаешь, Ван Ибо, — холодно цедит сквозь зубы Сяо Чжань, глядя на него предупреждающе.

— Да, — не собирается отрицать Ибо. — Зато я знаю, каково это, когда от тебя уходят близкие. И поэтому я терпеть не могу эгоистов, которые за собой больше никого не видят. Вырасти и пойми уже, что кроме твоей боли есть ещё чужая. Ты, блять, не один живёшь.

И уходит, оставив Сяо Чжаня на лавочке одного.

***</p>

— Бро, вы что, поссорились? — не выдерживает Сынён после третьей перемены. Ибо мог бы притвориться идиотом и сделать вид, что не понимает о ком речь, но банально не видит в этом смысла. — Меня же всего пару дней не было.

— Мы и не мирились, — пожимает плечами Ибо, наблюдая в зеркале своё красное запыхавшееся лицо в ореоле растрёпанных волос. Они уже который час отрабатывают связку, но для Ибо всё ещё не хватает чёткости движений, а с той стойкой на руках они никак не могут добиться попадания в музыку.

— Ты невыносим, — выносит вердикт Сынён, с укоризной глядя на друга.

— Не слышал раньше твоих жалоб, — хмуро парирует Ибо. Он знает, что с ним очень трудно, и уже успел подумать о том, что, наверное, изрядно перегнул палку с Сяо Чжанем, он ведь и правда ничего о нём не знает. Но Ван Ибо тоже живой, у него тоже есть эмоции, а еще триггеры, которые срабатывают против его воли, заставляя порой вести себя ещё хуже, чем обычно.

— Потому что я знаю, что внутри ты мягкая паровая булочка, а не колючий еж, — Сынён вешается на друга, громко и слюняво чмокая того в щёку.

— Фу, блин, Сынён, отвали, — пихает его локтём Ибо, размашистым движением утирая лицо.

— Нет, я прилип к тебе, и наш пот, пролитый над совместным шедевром, скрепил нас, — ржёт тот, вытирая блестящий лоб о плечо друга.

— Мерзость. Где ты этого набрался?

— Ну почему это сразу набрался? — с наигранной обидой дует губы Сынён. — Я оригинальный и самобытный, сам придумал.

— Слишком много ошибок в ненормальный и придурок, — фыркает Ибо.

— Так, значит, да? Сейчас я покажу тебе пантеру!

Сынён с воплем дикого аборигена кидается в атаку, и между ними завязывается шуточная драка. Они кувыркаются сначала по полу, потом в бой идут спортивные маты, а после Ибо додумывается использовать полотенце, которым обычно вытирает пот, в качестве плети, одерживая над Сынёном безоговорочную победу. Они ржут как ненормальные, едва успевая хватать ртом воздух. Внезапно Сынён резко смолкает, его лицо озаряет улыбка, а потом он начинает как припадочный махать рукой и орать.

— Эй, Сяо Чжань! Привет! Иди к нам, надо проучить этого засранца, — он шутливо шлёпает Ибо по бедру, на что Ибо отвечает ему душевным пинком.

— Привет, — сдержанно отвечает Сяо Чжань, и голос его звучит как-то не так, как обычно. Но Ибо слишком горд, чтобы обернуться, и слишком упрям, чтобы признать, что ему есть до этого какое-либо дело. — Как здоровье?

Ибо, не поворачиваясь, кривится. Сынён же напротив расцветает весь и начинает улыбаться так широко, что Ибо всерёз опасается, не сведет ли у него щёки.

— Ой, да нормально всё. Спасибо, что спросил. Так что, зайдёшь?

— Прости, — улыбается Сяо Чжань, кидая взгляд на электронные часы на запястье — и нет, Ибо просто случайно замечает это в огромном зеркале, он совершенно точно не смотрит на Сяо Чжаня, — мне пора. Хорошо повеселиться.

Сынён сверкает улыбкой ещё ярче, и Ибо, чтобы не ослепнуть, отворачивается от слишком светлого лика друга. Он воодушевлённо болтает что-то на прощание, желает удачи, или чего там — Ибо не слышит, да и не хочет вслушиваться. Только с мрачной целеустремлённостью ковыряет заусенец на пальце.

— Эй, бро, ты чего так загрузился? — Сынён падает рядом, прямо на пол, утирая лоб подолом футболки цвета мандаринового восторга. Ибо жмёт губы в тонкую полоску и отворачивается, не желая разговаривать на эту тему, но Сынён слишком любопытен. Чего Ибо не скажет, сам додумает, потому что мнит себя великим чтецом человеческих душ. — Это ты из-за Сяо Чжаня, что ли?

— Много болтаешь. Танцевал бы с таким рвением, — ворчит Ибо.

— Ну вот, опять включил режим задницы, — вздыхает Сынён. — Слушай, бро, чего ты на него так взъелся, а? Он вроде неплохой парень.

— Он сталкер, — парирует Ибо, скрещивая руки на груди. «А ещё бездельник, который вертит людьми в угоду собственным интересам, используя внешность», — добавляет мысленно.