Часть 7 (2/2)

— Что я говорил тебе о шалостях? — пресыщенно спросил шеф, его глаза впились в Узумаки.

Издав дерзкий смешок, Наруто потерла затылок и застенчиво улыбнулась. — Эм, хорошего ниндзя не должны поймать, -ттебайо?

— И?… —он ждал, скрестив руки на груди, строго глядя на неё, но по какой-то причине не выглядел сердитым.

— Эм, думаю, я отвлеклась?

— Ты думаешь, — монотонно повторил мужчина, прежде чем закрыть глаза и слегка покачать головой. — Тебе придётся усерднее работать над своей концентрацией, если ты хочешь быть хорошим ниндзя. — Затем он обратил внимание на Ино и Сакуру. — Вы, однако, здесь новенькие. Она втянула вас в свои нетрадиционные способы развлечения?

— Это была моя идея, — поправила Ино. Если он собирался обвинять Наруто без причины, она закатит истерику. И её папа всегда говорил, что она была удостоена самого сладкого, самого пронзительного голоска, который он только слышал.

Полицейский сосредоточился на Ино. — Объяснись.

Наследница Яманака скрестила руки на груди и вздернула подбородок, отвечая на жёсткий взгляд мужчины, не позволяя себе испугаться. — Он был виноват. Он оскорбил ни в чём не повинную покупательницу и бросил в неё какой-то предмет, когда она смотрела из-за витрины магазина. Я решила преподать ему урок. — После паузы она добавила. — Наруто просто немного помогла, потому что я попросила её об этом.

Она не стала вмешивать Сакуру, так как ей определённо сильно бы досталось от родителей.

Мужчина, казалось, обдумывал её слова. Когда он молча взглянул на Наруто, его взгляд внезапно переместился на дверь кабинета, и когда девочка посмотрела в том же направлении, всё напряжение в её теле исчезло.

— Папочка!

Папа встретил её улыбкой, и Ино улыбнулась ему в ответ, прежде чем он обменялся кивком с полицейским. Мужское приветствие?

— Иноичи-сама.

— Фугаку-сама.

О! Очевидно, её папа и шеф полиции знали друг друга. Само собой, размышляла Ино, её папа, скорее всего, знал каждого шиноби Конохагакуре.

— Приношу свои извинения за неожиданный вызов, — начал Фугаку (тот начальник полиции), и, по мнению Ино, в его голосе не было особого сожаления. — Думаю, вас заинтересуют акты вандализма вашей дочери.

Ино съежилась. О, нет, он не выставит её крайней в этой истории, она ему не позволит! Она уже чувствовала неодобрительный взгляд папы, но знала, что была права.

Однако у неё не было времени отстоять свою позицию, потому что Фугаку-сама, да благословит его дух Первого Хокаге-сама, пришёл ей на помощь. — Однако, похоже, что она защищала гражданское лицо, которое подверглось несправедливому насилию, и ваша дочь просто случайно использовала… своеобразный способ сделать это.

Иноичи удивленно моргнул. — Я… ясно, — нерешительно ответил он. — Приношу свои глубочайшие извинения за беспокойство, которое Ино доставила вам. — Он почтительно склонил голову, явно обеспокоенный.

— На этот раз не будет никаких наказаний, даже для тебя, Наруто, — добавил шеф, взглянув на блондинку с колючими волосами.

Кровь Ино вскипела от особого обращения. — Почему именно Наруто? — она закричала. У неё не было абсолютно никакого терпения к такому обращению. — А я-то думала, что вы классный парень!

— Ино! — Иноичи ахнул от скрытого ужаса, или удивления. Как бы то ни было, она справится с этим.

Фугаку приподнял бровь в ответ на это вмешательство, но, тем не менее, сосредоточил внимание на ней. — Наруто, в частности, — спокойно объяснил он, — потому что я уже сделал ей слишком много предупреждений, и чаще всего она шалит ради развлечения.

— Эй! — Наруто захныкала. — В последнее время я стала лучше, -ттебайо!

— Так и было, — согласился Фугаку с легким кивком, — пока Сатору не привёл тебя сюда. Снова. Ваше уголовное досье становится довольно полным, юная леди.

— О. — Наруто отвела взгляд и выпрямила спину, на её лице внезапно появилось наиневиннейшее выражение.

Ино несколько раз моргнула. О, вот как. Значит, Фугаку-сама был справедлив. Тогда всё хорошо. Если она заметит, что какие-то настоящие преступники издеваются над гражданским лицом, как он сказал (а именно, над Наруто), а её папы не будет рядом, начальник полиции обязательно услышит об этом. В любом случае она просто поможет ему хорошо выполнять свою работу.

— Понятно, — Ино улыбнулась с озорным блеском в глазах.

Сакура просто кивнула с улыбкой. Кстати, об этом…

— Вы позвали и родителей Сакуры?

На вопрос Ино внимание шефа переключилось на Иноичи, между ними, казалось, шёл невысказанный разговор.

— Насчёт этого, — начал Фугаку, — поскольку это ваше первое предупреждение, я решил, что одного родителя достаточно, чтобы забрать вас. Я полагаю, что Иноичи-сама знаком с вами тремя. Учитывая, что вы свободны от каких-либо обвинений, родители Сакуры-кун на этот раз не требуются.

Если бы Ино пришлось высказать своё мнение по этому поводу, она бы сказала, что её папа моргал очень медленно, точно так же, как когда дядя Шикаку говорил о вещах, которые её папа совсем не понимал, но не хотел в этом признаваться.

Вместо этого она сосредоточилась на Сакуре, которая выдохнула с облегчением. Хотя она была полна решимости сохранить свою дружбу с Наруто, у неё могут быть неприятности, если её родители когда-нибудь узнают об этом. На данный момент они согласились, что лучше держать это в секрете от них.

Хорошо. Сакура всё ещё была бутоном, которому только предстояло расцвести. Ей нужно было время, чтобы набраться уверенности и покорить мир красотой цветка, которым она станет. До тех пор Ино будет следить за тем, чтобы ничто не омрачало её роста, даже неправильное суждение её родителей.

***</p>

Когда полицейский Учиха пришёл к нему, потому что Ино каким-то образом оказался вовлечена в дело, в котором участвовала полиция, Иноичи чуть не упал в обморок. Если бы Данзо узнал, что Ино знает о его делах, Яманака не мог предсказать его будущие действия.

К счастью, его единственным беспокойством должно было быть чувство справедливости его дочери, которое подтолкнуло её принять меры против гражданского лица, которое не владело искусством манипулирования и убийства, и ситуация была решена довольно быстро и без каких-либо длительных последствий; по крайней мере, на первый раз.

Он не сильно удивился поведению Ино. Сначала она подружилась с Сакурой, защищая её от хулиганов. Теперь, когда она также подружилась с Узумаки Наруто, конечно, она не осталась бы в стороне, если бы хулиганы оказались взрослыми, а их жертвой стала бы джинчурики Конохи. Тем не менее, видеть, как она возражает лидеру клана Учиха, чтобы защитить свою подругу, было испытанием для его сердца. Глубоко внутри он не мог сдержать свою гордость от осознания того, что Ино уже была такой пылкой и преданной своим друзьям, у неё определенно было больше мужества, чем у него в её возрасте. Он не был уверен, что смог бы так защищать Шикаку или Чозу, когда ему было шесть лет.

Однако, что удивило его больше всего на той встрече, так это, вероятно, реакция Фугаку-сама на детей. Оглядываясь назад, шеф полиции, скорее всего, привык к ситуации Наруто и к решению проблем, связанных с её репутацией, но Иноичи не ожидал, что он не станет звонить родителям Сакуры только потому, что гражданские лица были более агрессивны по отношению к ней. (Ну, далеко не все ниндзя вели себя намного лучше, но его друзья были просто равнодушны к ней, поэтому Яманака утешал себя, думая об их отношении вместо этого).

Наедине Фугаку-сама сообщил ему, что Хокаге будет проинформирован об этом небольшом инциденте и что он, вероятно, примет меры в этом отношении. Что означало, что он может услышать об этом событии от Хокаге-сама достаточно скоро; в конце концов, Иноичи был уверен, что их лидер всегда будет интересоваться отношениями джинчурики, и он ждал этого разговора с тех пор, как Ино однажды вернулась домой, сказав, что она завела нового друга, пока искала свою родственную душу. Это был одновременно и лучший, и худший день в его жизни. Ино, наконец, отказалась от своей влюбленности в ребёнка Учиха, но она также, по-видимому, нашла того, кого выбрала для неё судьба. Иноичи был готов застонать, и зачем его мать привила этот вздор его дочери. Когда-то она и ему рассказывала эту историю о родственных душах, связанных на всю жизнь. Но во времена, в которых преобладали смерть и территориальные границы, идеальный партнер, с которым их связывал мир, мало что значил. Именно жизненный опыт скреплял людей глубочайшими узами.

С другой стороны, новообретенная дружба Ино не виделась ему проблемой. Пока её спутники были так же верны ей, как и она им, мужчина был рад узам, которые она создавала; и Наруто казалась милым ребенком.

Когда он шёл рядом с девочками, согласившись отвезти их всех домой, он рассеянно прислушивался к их разговору.

— Как он тебя обычно наказывает? — спросила Сакура, её застенчивость испарилась.

Наруто почесала затылок и посмотрела вверх, пока обдумывала вопрос.

— Обычно мне приходится сидеть и переписывать правила кодекса уголовников из полицейской книги Конохи.

Иноичи тихо фыркнул. Уголовный кодекс. Неплохая идея.

— Но ещё я могу брать еду, на столе шефа всегда стоит коробка с онигири и сладостями.

Его брови взлетели вверх при этом признании. Фугаку-сама оказался более мягкосердечным, чем он думал. Теперь он верил в то, что у главы Учиха действительно была слабость к Узумаки Кушине. Большинство людей думали, что они ненавидели друг друга и не могли находиться в присутствии друг друга, но Четвёртый-сама был довольно непреклонен в том, что они слишком хорошо ладили, и что он завидовал их тесной дружбе.

Было ли это из-за постоянных шалостей Кушины в полицейском участке, или её громких угроз и оскорблений в адрес главы клана Учиха, или молитв Фугаку-сама о том, чтобы его жена, наконец, заметила безумие Жгучей Перчинки<span class="footnote" id="fn_31132482_0"></span>, и его склонность выходить из себя всякий раз, когда она была поблизости, Яманака не знал. И, оглядываясь назад, возможно, это были странные отношения, но он мог понять, почему Минато так думал.

При мысли об этих немногих глубоко спрятанных воспоминаниях на лице Иноичи появилась задумчивая улыбка.

Кто бы мог подумать тогда, что их любимый Четвертый и его жена так внезапно покинут этот мир?

Его внимание подсознательно приковалось к их наследию. На самом деле, он был более благодарен своей дочери за дружбу с их ребенком, чем ему казалось изначально.

Проводив Сакуру и Наруто до их домов, Иноичи и Ино направились к комплексу Яманака. Девочка, казалось, на мгновение задумалась, прежде чем робко схватить отца за руку.

Приподняв бровь в ответ на её осторожность, мужчина молча наблюдал за ней, ожидая услышать, о чём она думает.

— Папа… Знаешь, я всё ещё думаю, что поступила правильно, — начала блондинка и нерешительно продолжила. Но ты правда... не злишься на меня?

Взгляд Иноичи смягчился от её вопроса, и он крепко сжал её кисть в своей.

— Ино, дорогая, в последнее время мои дни стали бесконечно насыщенными благодаря твоему блаженному существованию, но я горжусь тобой, — успокоил он её. — Как бы то ни было, я ожидаю, что в следующий раз ты будешь действовать менее импульсивно и обратишься за помощью, если подобный инцидент когда-нибудь повторится. — Когда она кивнула, он быстро добавил. — Итак. Не потрудишься ли объяснить мне, как именно вам удалось изнутри запачкать одежду лавочника таким количеством краски за такое короткое время?

Её глаза загорелись от этой просьбы. — О-о-о, это была идея Нару! Ты должен услышать об этом!

***</p>

Звуки оживлённых улиц Деревни Скрытой в Листе были подобны сладкой музыке для ушей Шисуи. В Скрытой Траве было приятно побывать, но он определенно был рад вернуться в родную деревню. Он скучал по солнечным лучам, согревающим кожу, по свежему ветру, развевающему волосы, по запаху листьев, деревьев и природы. Но больше всего на свете Шисуи скучал по своей семье.

Вернувшись в Коноху, он провёл весь день с матерью, помогая ей по хозяйству. Несмотря на то, что Учиха Рёко была отставной куноичи, она не могла спокойно сидеть на месте. Это было ожидаемо, учитывая, что она всю жизнь была активной женщиной, она не могла сидеть без дела. И когда Шисуи стал достаточно взрослым, чтобы отправляться на миссии (в возрасте шести лет во время войны), она решила начать небольшой бизнес, продавая коробки бенто ручной работы. У неё было довольно много постоянных клиентов, будь то дети, чьи родители были слишком заняты, чтобы готовить домашнюю еду, холостяки, которые не находили времени готовить себе, или сироты, которые оказались одни после войны и не имели опекунов, живя либо в Приюте Учиха, либо сами по себе. Большинство её клиентов были из профессии ниндзя, и, будучи сама куноичи, она идеально знала, что нужно положить в бенто. Она продавала свои коробки с обедом довольно дёшево, работая больше для души, чем для того, чтобы по-настоящему зарабатывать на жизнь, и иногда давала кулинарные уроки самым целеустремлённым покупателям.

В день, когда он вернулся, ей нужно было готовить с раннего утра, в соответствии с её обычным расписанием; и поскольку команда Шисуи нашла время сделать привал за день до возвращения, он был хорошо отдохнувшим по прибытии домой рано утром. Когда он зашёл в магазин, мама была так рада его видеть, что быстро затащила его в заднюю дверь кухни, и Шисуи с ухмылкой последовал за ней. Даже если она называла его своим фаворитом и притворялась, что не оставляет ему выбора в помощи ей, Шисуи знал, что она накормит его больше, чем заставит готовить. К тому же ему нравилось готовить; время от времени Шисуи шутил с Итачи об открытии ресторана, где Шисуи готовил бы еду, а Итачи заботился бы о выпечке.

Теперь, через три дня после своего возвращения, он шёл по торговой улице в поисках идеального подарка для своего любимого двоюродного брата. День рождения Итачи был два дня назад, но на той неделе парень был в командировке. По словам информатора Шисуи (а именно Саске-тяна), Итачи должен вернуться ночью.

Он уже купил ему набор сюрикенов ещё в Скрытой Траве; возможно, в производстве оружия хорошего качества они не так известны, как Страна Железа, но их работа по-прежнему была одной из лучших в Стихийных Странах. Накануне он также купил книгу «Как тренировать свой призыв». С тех пор как Итачи подписал контракт на призыв с воронами несколько месяцев назад, несмотря на то, что парень был знаком с некоторыми из них уже несколько лет, он сомневался в том, как мог бы укрепить с ними связь, как он должен относиться к ним и должен ли пытаться понять. Были ли они ближе к типичным животным или к людям. Книга содержала теорию и историю, лежащие в основе призывных контрактов, кровных связей и так далее. Когда Шисуи пролистал страницы, он обнаружил, что там даже была глава о совместимости между призывами и личностями их призывателей, а также примеры некоторых призывов и их наиболее подходящих партнеров. Во всяком случае, это было поучительно, полезно читать и, по мнению Шисуи, довольно интересно; Итачи это должно было понравиться.

Но, на всякий случай, он решил, что данго, всё равно, будет его самой надёжной ставкой. Вот почему он направлялся в любимый местный магазин данго, молясь, чтобы Анко там не было. Она всё ещё не забыла тот инцидент накрашенным лицом, серьёзно!

Слегка тряхнув головой, чтобы избавиться от мыслей, парень заметил магазин в нескольких метрах от себя. Когда он вошёл, его плечи с облегчением опустились благодаря отсутствию демонической укротительницы змей, и он подошёл к стойке, чтобы сделать заказ.

В очереди его внимание привлекли светлые волосы невысокого ребёнка прямо перед ним.

— И коробку конпэйто<span class="footnote" id="fn_31132482_1"></span>, пожалуйста. Спасибо, -ттебайо!

Шисуи наклонил голову, чтобы получше рассмотреть ребёнка. Да, определенно она. Усмешка растянула губы, и он незаметно наклонился к ней.

— Разве это не наша будущая первая женщина-хокаге?

Наруто, как он вспоминал, подпрыгнула от неожиданности при звуке его голоса и повернулась к нему с выражением благоговения на лице. Она уставилась на него на мгновение, её рот приоткрылся, когда она рассматривала его, прежде чем глаза загорелись узнаванием.

— О! Ты брат Саске!

Брови Шисуи поползли вверх от этих слов. Затем с губ сорвался смешок, и в груди поселилось лёгкое чувство. Верно. Это маленькое недоразумение принесло ему больше радости, чем он мог себе представить, и, если быть честным с самим собой, ему не хотелось её поправлять. В конце концов, он даже сказал своей родственной душе, что действительно считает обоих братьев своими.

— Это я. Я Учиха Шисуи, приятно снова тебя видеть. — Он подмигнул ей, и уголки его губ приподнялись в улыбке. — Хотя я двоюродный брат Саске.

— Хм? — Она удивленно склонила голову набок. — Ты не родной брат? О, а я Узумаки Наруто, -ттебайо! — быстро добавила она, похоже, забыв, что уже представилась.

Он вежливо кивнул, когда заметил, что продавец возвращается.

— Похоже, твой заказ готов, Наруто-тян.

Она повернулась обратно к прилавку и громко поблагодарила продавца, схватив сумку, очевидно, полную прохладительных напитков.

— Ты взяла много сладостей, — прокомментировал он.

— Да. — Её глаза заблестели. — Сегодня мы с друзьями будем тренироваться вместе, потому что завтра у нас экзамен, так что я принесу нам перекусить! — она просияла, на её щеках появился густой румянец, а закрытые глаза сделали её похожей на счастливого котёнка.

Шисуи мог бы завизжать на месте. Она была очаровательна! Вид радостного ребёнка заставил его вспомнить, почему именно он так усердно работал как шиноби, почему его миссии были так важны и почему ему нужно было поправляться, чтобы помочь сохранить мир в деревне.

— Ты тоже покупаешь закуски?

— Да, вообще-то, — озорная усмешка изогнула его губы, — я покупаю подарок на день рождения своей девушке. Помнишь, она была со мной в прошлый раз, когда мы приходили забрать Саске, — протянул он нараспев.

— О-о-о, — благоговейно произнесла Узумаки. — Я помню её! Это мило! — она улыбнулась, прежде чем быстро добавить. — Но я всё равно не позволю ей быть Хокаге! Шляпа старика моя!

Приятный смех клокотал в груди Шисуи.

— Я позволю вам двоим разобраться с этим особым делом. Но делай всё возможное на тренировках, это будет нелегко, — посоветовал он.

Наруто энергично кивнула.

— Да, я так и сделаю. До скорого, брат Саске! — воскликнула она, помахав рукой, прежде чем уйти, радостно подпрыгивая, крепко сжимая в кулаке пакет со сладостями.

— Что… — Шисуи моргнул. — Я его двоюродный брат! И меня зовут Шису… — поспешно поправил он, но она уже скрылась из виду.

Он фыркнул и весело покачал головой.

— Какой энергичный ребенок, — подумал он. Каким-то образом она немного напомнила ему его вторую половинку.

***</p>

Когда Какаши прыгал с одной крыши на другую в темноте ночи, множество мыслей проносилось у него голове.

Когда он узнал личность своей второй половинки, он отложил в уголок сознания различную информацию, которую хотел проанализировать после того, как напьётся и забудет, что судьба решила свести его с ребенком.

Кусочки информации заключались в том, что Сакура дружила с Яманакой Ино. А выбранный судьбой спутник Яманаки Ино чуть не погиб из-за полученного им приказа, который, скорее всего, был связан с миром ниндзя.

Сначала он подумал о том, чтобы предупредить Иноичи-доно, на случай, если мужчина не знал о связи его дочери с опасными личностями. Хатаке не сомневался, что, будучи главой T&I<span class="footnote" id="fn_31132482_2"></span>, блондин заметит любые изменения в поведении своего собственного ребенка, но он никогда не был до конца уверен. Устанавливать связь с родственной душой в их времени было рискованно, и он бы этого не советовал. Ему действительно повезло, что она была из Конохи; сначала Какаши начал отвечать ей, потому что, каким-то образом, он продолжал слышать, как призрак Минато-сенсея заискивает перед ним, подталкивая его хотя бы попытаться познакомиться со своей ”судьбой”; и в конце концов, почему бы и нет? До тех пор, пока он может гарантировать, что она никогда не раскроет его личность.

Итак, когда Какаши решил последовать за Яманакой Иноичи, оказаться на территории Нара не входило в его изначальный план. Но при виде глав кланов вместе, с откровением Сакуры на задворках сознания; нутро Какаши кричало ему, что всё взаимосвязано. И если главы кланов решили провести встречу из-за такого события, это должно было быть довольно серьёзно. Конечно, он знал, что ходить по землям Нара без разрешения было совершенно незаконно, но Какаши был ниндзя, любопытным и скрытным. И он был уверен, что его командир не станет возражать, если он предложит свою помощь, если будет чем-то полезен.

Упоминание о Данзо мгновенно вывело его из себя. Ему напомнили о его, осмелюсь сказать, попытке государственного переворота против Третьего Хокаге сразу после смерти Минато. Когда Шикаку попросил Какаши передать ему всю информацию, которой он располагал (если Хатаке не хотел, чтобы на него подали в суд), мужчина обронил несколько намеков о том, что он узнал во время своего пребывания в КОРНЕ, но он не мог рассказать в подробностях, так как ему самим Хокаге было приказано хранить молчание. Однако Шикаку был одним из немногих людей, которым Какаши полностью доверял, а главной темой были товарищи, получившие аморальное воспитание. Да, они ниндзя, но даже у них имеются правила; и если его отец и Обито чему-то его и научили, так это тому, что шиноби не должен терять свою человечность из-за миссии. Товарищи превыше всего, командная работа — кредо ниндзя Конохи, и действовать иначе являлось позором для этих ценностей.

В конце концов, они согласились, что если в подполье происходит что-то, что может подвергать опасности шиноби Конохи, они должны действовать, найти более существенные доказательства и сообщить Хокаге как можно скорее. Возможно, Сарутоби решил пощадить Данзо, несмотря на его измену, но тогда он был главным фигурантом дела. Если его люди тоже станут жертвами махинаций Данзо, Какаши сомневался, что их лидер потерпит это. Он даже снова наставил Какаши на путь истинный и дал ему второй шанс, когда молодой АНБУ начал сомневаться в своем собственном Каге. Сарутоби Хирузен был всепрощающим человеком, но он также был защитником для всех.

Во время дебатов тема избрания Четвёртого хокаге была поднята Шикаку, который тогда только стал джонином-командиром. То что Шимура Данзо проголосовал за Орочимару, не могло считаться ошибкой. В то время Орочимару ещё не был ниндзя-отступником. Тем не менее, это не устраивало Какаши, и эта конкретная информация продолжала жужжать у него в голове.

Весь день Какаши обдумывал сведения о Данзо. Его подозрения росли всё сильнее и сильнее. Хатаке никогда не ставил под сомнение то, чего он не должен был делать, не переступал черту и слишком привык подчиняться приказам Хокаге. Но также его девизом было не следовать приказам слепо, особенно когда это может поставить под угрозу товарища. В глубине души Какаши понимал, что если его выбор не всегда соответствовал благу деревни и личным решениям его лидера, это считалось изменой.

Но теперь, когда верные шиноби, такие как главы кланов Ино-Шика-Чо, заставили его больше думать о законности действий Данзо, голова джонина кружилась от вопросов.

В частности, разговор продолжал преследовать его, и именно это, больше, чем что-либо другое, поставило его в затруднительное положение, в котором он сейчас оказался.

За пределами полицейского участка Учиха Фугаку держал в руках кипу документов и, казалось, направлялся к себе домой, когда Хатаке обратился к нему.

— Фугаку-доно.

В ответ на кивок, который он получил, Какаши на мгновение задумался, как сформулировать свои вопросы. В конце концов, он решил сразу перейти к делу. Кушина-сан всегда говорила, что с таким сдержанным человеком, как Фугаку, нужно быть непредсказуемо прямолинейным, если ты хочешь получить шанс прочитать его. Разумный совет, если бы он не исходил от Кушины, и если бы она не была печально известна тем, что любила портить с ним отношения.

— Простите за прямоту, но в последнее время у меня кое-что было на уме, — начал Какаши, контролируя голос, но его взгляд оставался напряженным. — Я всегда удивлялся, почему полиция Учиха не сражалась с девятихвостым во время его нападения.

Глаза Фугаку на мгновение вспыхнули красным, и его челюсть напряглась, но он остался невозмутимым, скорее всего, привыкший к таким ”косвенным” обвинениям.

Тем не менее, Какаши не был смущен и продолжал, полный решимости донести свою точку зрения. — Тогда Данзо-сама сообщил мне, что с Шаринганом я мог бы остановить хвостатого зверя, но молодое поколение получило приказ не участвовать в битве.

— Как и полиция, — вставил Фугаку, явно раздраженный. — Я даже не должен был говорить тебе это. Мы получили приказ от Данзо-сама сосредоточиться исключительно на защите населения и отвести гражданских в убежища.

— Да, разумеется, в конце концов, это задача полиции. — Какаши медленно кивнул, его мысли лихорадочно метались. Его сердце билось неровно, как будто пыталось вырваться из грудной клетки. — Но… — Но в этом не было никакого смысла. Почему из всех людей такой приказ исходил именно от Данзо…? Хатаке позаботился о том, чтобы успокоить свой голос, прежде чем возобновить допрос. — Учитывая, что Шаринган может контролировать девятихвостого, разве не следовало разрешить вам принять участие в битве?

Губы Фугаку дернулись вниз, хмурое выражение исказило его лицо. — Я тоже так думал. Но нам нужны были люди, чтобы защищать непосредственно население.

На мгновение между ними воцарилось молчание.

Это не было оправданием.

Данзо был тем, кто рассказал ему об особой способности шарингана относительно хвостатых зверей. Он знал, что Учихи были ценными помощниками в борьбе со зверем. И можно было попросить генинов и чунинов, независимо от их возраста, защищать мирных жителей, пока Минато-сенсей получил бы помощь. Попытка переворота и размышления Шикаку нашли отклик в его мозгу, волна холодного гнева начала распространяться по его существу из-за тяжелых последствий. Он мог ошибаться, он мог впасть в паранойю, но его инстинкт никогда не подводил его; с тех пор, как его товарищи по команде наставили его на правильный путь.

— Как вы думаете, вы смог бы остановить девятихвостого своими глазами в тот день?

Когда Фугаку закрыл глаза в явном разочаровании, Какаши не нужно было слышать его ответ, чтобы понять, что это значит.

Полуприкрытые глаза открылись, шаринган вспыхнул и сфокусировался на земле. — Разговор об этом сегодня не изменит прошлого, Хатаке.

— Понятно. — Какаши поклонился, его руки крепко сжались в кулаки. — Спасибо, что уделили мне время, — быстро отсалютовал он, прежде чем уйти.

Направляясь в сторону своей квартиры, он пытался обуздать ярость, которая грозила взорваться внутри него. Старые чувства сожаления, горя и «что, если…» пробудились вновь, затуманив причины, по которым он впервые начал сомневаться в мотивах боевого ястреба.

«Ниндзя никогда не теряют контроль над своими эмоциями», — повторял Какаши про себя как мантру. Но его мысли вернулись к успокаивающему присутствию Минато и живой улыбке Кушины. И он бы соврал, если бы утверждал, что впервые нарушит это правило.