Часть 10 (2/2)

Рюноске отпустил Чую, а Дазай, взяв его за руку, повёл к машине.

У Накахары всё кипело внутри, и его просто трясло от злости, он с трудом сдерживал свою ярость и гнев, чтобы не прирезать этого урода на месте. Сев в Лексус, он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы немного успокоиться, это помогло но не слишком. Закрыв глаза, Чуя откинулся на спинку сиденья, желая лишь одного: уснуть, а когда проснётся, чтобы всё происходящее оказалось просто кошмаром, который привиделся ему по пьяни.

Дазай завёл машину и тронулся с места; ехали минут сорок, потом Осаму остановился и связался по видеосвязи со своим человеком, который был одним из тюремщиков Лии и сказал, что всё в порядке, но если он не выйдет на связь через час, девчонку следует убить.

— Выходим, — проронил Дазай и покинул салон автомобиля, Накахара, открыв глаза, понял, что Дазай привёз его на ту минку, в подвале которой он очнулся после применения порчи.

— Зачем мы здесь? — задал вопрос рыжий.

— Потому что я так хочу, Чуечка, проходи, не стесняйся.

Дазай сразу же отвёл эспера в спальню, где завязал ему глаза полоской ткани чёрного цвета.

— Зачем это, Дазай, — задал вопрос Чуя, поморщившись, когда ощутил на шее слабый укус.

— Я так хочу, — охрипшим от возбуждения голосом проговорил Дазай, обдавая шею эспера горячим дыханием, разворачивая его к себе спиной, оглаживая грудь и целуя в пульсирующую жилку, затем потянул за чокер, заставляя Чую откинуть голову назад и снова слегка прикусил кожу на шее.

— Что ты делаешь? — снова спросил Чуя, но Дазай не ответил, его пальцы слегка сдавили горло рыжего, плотно прижимая голову к груди.

Чуя задышал чаще; его сердце забилось быстрее; волна возбуждения накрыла тело против воли; по коже пробежали мурашки, когда Дазай принялся покрывать поцелуями шею эспера; отпустив его горло, шатен начал грубо срывать с него одежду, приведя её в полную негодность, он толкнул рыжего на постель; надел на него наручники и пристегнул их к изголовью кровати, поставив Чую в коленно-локтевую позу; снял с него чокер и надел на шею собачий ошейник с длинным кожаным поводком.

— Что ты творишь, сволочь? — всё же не выдержав, спросил рыжий.

— Мне жаль, Чуя, но я не могу оставить твой поступок безнаказанным, — тихо проговорил шатен, пристраиваясь к эсперу сзади, после того, как полностью разделся сам.

Рыжий молчал, психологически он уже подготовился к боли, хотя тело было другого мнения: как ни странно, член стоял колом и не желал опадать, как Чуя не пытался настроить себя на то, что не хочет Дазая. Накахара почувствовал, как пальцы Осаму касаются колечка мышц, обильно нанося смазку, а затем что-то твёрдое упёрлось в его дырочку. Осаму резко двинул бёдрами вперёд, проникая на всю длину. Боли почти не было, так как Дазай регулярно трахал рыжего и в растяжке нужды не было, но Чуя всё равно вздрогнул от неожиданности. А потом орган Осаму полностью покинул его тело для того, чтобы вновь грубо ворваться внутрь, причиняя небольшую боль своим вторжением, но тут же попав по простате, заставил испытать и приятные ощущения.

Стараясь не думать о происходящем, а переключиться на что-то другое, Чуя в мыслях проклинал сам себя, за то что смеет испытывать удовольствие от того, что делает с ним этот садист-извращенец. А тот старался на славу: полностью выходя из Чуи, он резко вгонял в него член на всю длину, заставляя испытывать и боль, и удовольствие одновременно, а когда Чуя непроизвольно всё же начал слабо постанывать и двигать бёдрами навстречу грубым толчкам, Осаму натянул поводок, перекрывая дыхание, от чего голова эспера откинулась назад, и он начал задыхаться; в то же время, Дазай продолжал резко вбиваться в любовника, а когда у того начало темнеть в глазах от недостатка кислорода, отпустил поводок, вновь резко толкаясь внутрь. Жадно хватая ртом воздух, Чуя вскрикнул, почувствовав, как член партнёра ударил по простате, доставив этим толчком непередаваемый кайф; эспера пробрала дрожь и он резко двинул бёдрами навстречу Осаму, пытаясь насадиться на его орган сильнее. А затем шатен вновь натянул поводок, придушивая рыжика и продолжая толкаться в него. Это было что-то невообразимое: от нехватки воздуха у Чуи вновь потемнело в глазах, ему казалось, что он умирает, но несмотря на это, толчки любовника внутри доставляли удовольствие, распаляя в нём неудержимое пламя. Когда шатен вновь отпустил поводок и резко толкнулся в рыжего, вместе с криком из его горла вырвалось, что-то похожее на мольбу, хотя Чуя и сам не знал о чём просит. О том, чтобы шатен остановился или о том, чтобы не останавливался и продолжал в том же духе.

— О чём ты просишь, Чуя? — спросил Осаму, вновь резко входя в парня на всю длину. — Мне остановиться? — продолжил он, слегка замедляя движения.

— Нет, — простонал Чуя и Осаму, в очередной раз толкнувшись в него, вновь натянул поводок, а когда отпустил, его движения стали ещё более резкими и грубыми, по комнате разносились пошлые звуки шлепков и стоны обоих любовников.

Дазай натянул поводок сильнее и не отпускал дольше, у Чуи кружилась голова, и он снова начал проваливаться во тьму, ощущая нестерпимый жар внизу живота, и сам не понимая чего хочет больше в этот момент: сделать спасительный глоток воздуха или получить разрядку и улететь на небеса кайфуя. Дазай снова отпустил поводок и Чуя вдохнул воздух, одновременно с этим глотком внутри что-то взорвалось, прокатившись по телу невероятно приятными волнами оргазма, заставляя его стонать, дрожать и изгибаться от каждого толчка партнёра, изливаясь на простынь. Осаму толкнулся в любовника ещё несколько раз, со звериным рыком кончая в него и заваливаясь сверху на обессиленно Чую.

Тот не шелохнулся и Дазай провёл рукой по его спине.

— Чуя, ты живой? — спросил Осаму, но рыжий молчал, тогда Дазай снял с него поводок, коснувшись пульсирующей жилки на шее губами, будто хотел убедиться в том, что Чуя жив. Да, он был жив, но кажется без чувств. Дазай отстегнул наручники и перевернул эспера на спину, положив голову на его плечо.

Через минуту Чуя зашевелился; открыв глаза, он сбросил с себя шатена.

На языке вертелось множество оскорблений и ядовитых слов, но эспер сдержался, лишь сверлил шатена ненавидящим взглядом.

— Ну что за привычка так на меня смотреть, а Чуя? — Осаму обпёрся на локоть и встретился, взглядом с голубыми озёрами.

— Пошёл ты, ебучий извращенец! — всё же бросил Чуя.

— Да ладно, самому же понравилось.

— Я бы посмотрел, как тебе понравится, когда тебя будут душить. — Чуя потёр рукой саднящее горло и, встав с постели, попытался одеться, правда одежда была почти полностью порвана, но Чуя вспомнил, как Дазай когда-то говорил, что его вещи в шкафу. Порывшись в нём, рыжий нашёл футболку и шорты, натянув их на себя, он развернулся к шатену лицом.

— Ты сам во всём виноват, Чуечка. Я тебя предупреждал. Хотел наказать, но ты получил удовольствие, а это не может считаться наказанием, — вслух размышлял Дазай.

— Что? Тебе мало того, что ты сделал? — гневно сверкнув глазами на Дазая, спросил рыжий, а тот лишь улыбался.

— Пока ты не получишь достойное наказание за свою выходку, до тебя не дойдёт, что так делать нельзя. Как ещё научить пса не грызть обувь или не гадить в квартире, а проситься на улицу, если не отпиздить, когда он сделает шкоду?

— Я тебе не пёс, ублюдок!

— Разве? Ну, да ладно, не будем спорить по пустякам. Пошли ужинать.

— Я не хочу.

— Так я вроде бы и не спрашивал хочешь ты или нет. Идём.

Дазай встал с постели и, одевшись, прошёл на кухню, не сомневаясь, что Чуя последует за ним.

***</p>

На следующий день, Дазай разбудил Чую рано утром поцелуем в щёку. Рыжий открыл глаза и произнёс:

— Чего тебе надо, шпала?

— Помнишь, вчера я говорил о наказании? — не обращая внимания на грубость любовника, спросил шатен.

— Отстегни эти чёртовы браслеты, — проговорил Чуя, Дазай по-прежнему пристёгивал его на ночь наручниками и надевал на голову обруч.

— Не сейчас, дорогой, прежде, я хочу, чтобы ты кое-что увидел.

Осаму достал из кармана мобильный и позвонил кому-то по видеосвязи.

— Покажи девочку, — произнёс он, Чуя тут же напрягся, не сводя глаз с телефона.

Через пару минут Дазай развернул телефон экраном к Чуе и эспер резко дёрнулся от увиденной картины. Его взору предстала Лия, она сидела в углу комнаты и плакала, волосы были спутаны, а на лице виднелись ссадины и синяки, так же синяками было покрыто всё её тело.

— Сволочь! — выкрикнул рыжий и неосознанно активировал способность, после чего тут же вырубился, получив разряд электрическим током.

Когда Чуя пришёл в себя, Дазай, как ни в чём не бывало сидел рядом с ним на кровати и гладил его по колену.

— Руки убрал, мразь! — прошипел Накахара.

— О, Чууя, опять грубишь! Знаешь, я тут подумал, — проговорил Дазай, вставая с кровати. — Если ты не понимаешь по хорошему, и твоя собственная боль не способна тебя ни чему научить, может боль Лии, подействует на тебя более доходчиво?

— Что ты с ней сделал, скотина?

— Она в порядке, почти. По крайней мере жива, пока. Я хочу, чтобы ты знал, что теперь за непослушание я буду наказывать не тебя, а Лию. Ты меня понял?

— Да.

— Хорошо, — с этими словами Дазай снял с Чуи наручники и обруч, добавив: — И ещё, Чуя, мне надоела твоя кислая или перекошенная от злости физиономия. Если не хочешь, чтобы Лия страдала, будь со мной поласковее.

Осаму чмокнул рыжего в висок и сказал:

— Улыбнись.

И Чуя улыбнулся, хотя с гораздо большим удовольствием, он бы вмазал скумбрии по роже от всей души.

***</p>

Прошло около года.

На протяжении всего этого времени, Чуя был вынужден во всём слушаться Дазая, опасаясь, что он может причинить Лие вред, он не пытался её отыскать, и в душе ненавидел Осаму и желал ему смерти. Но в то же время и не хотел её, ведь, если бы с Дазаем что-то случилось, и он не вышел на связь со своими людьми в определённое время, Лию могли убить. Поэтому иногда ему приходилось играть роль телохранителя, защищая скумбрию от наёмных убийц, хотя очень хотелось её придушить собственноручно.

О том, что произошло с Коё никто в мафии не знал, кроме Дазая, Чуи и Акутагавы. Для всех — она просто пропала.

Иногда Дазай, в качестве поощрения за хорошее поведение, позволял Чуе встречаться с Лией, конечно, под его надзором; надзором Акутагавы и ещё пары десятков верных Осаму людей. Дазай сразу предупредил рыжего о том, что если попробует что-то выкинуть, у Акутагавы приказ: убить девочку. И Чуя ничего не предпринимал, опасаясь, что если совершит, какую-то ошибку, Лия умрёт, ведь Рюноске мог убивать мгновенно, и его способность действовала теперь в разы быстрее, чем способность Чуи.

Прошёл почти год с тех пор, как Чуя оказался в руках Дазая в качестве пленника, и Осаму начал давать ему некоторые послабления: например, рыжему позволялось покидать ненадолго порт в одиночестве или выходить в город, но Накахара был уверен, что за ним по-прежнему следят.

А однажды Чуя всё же решился действовать. Когда сидел в одном из кафе Йокогамы, в центре города, к нему подошла официантка, чтобы принять заказ. Чуя, активировав глушилку радиосигналов (которую ему удалось незаметно спереть у Дазая в кабинете), обратился к девушке:

— Сэцуко-тян, — прочитал рыжий на бейджике. — Пожалуйста, сделайте вид, что принимаете заказ, это очень важно, мне нужна ваша помощь.

Официантка начала записывать что-то в блокнот, якобы принимая заказ, а Чуя продолжил:

— Передайте эту записку в Вооружённое Детективное Агентство Эдогаве Рампо, от того сделаете вы это или нет, зависит жизнь ребёнка. Чуя незаметно положил в меню записку и купюру крупного наминала, после чего закрыл его и передал девушке со словами:

— Принесите что-нибудь на свой вкус.

Девушка кивнула и удалилась, а вскоре вернулась с супом мисо и чашечкой кофе.

Приехав в порт, Чуя незаметно положил глушилку радиосигналов на место, пока рассказывал Дазаю о какой-то ерунде, пытаясь отвлечь его внимание.

— Где ты был? — спросил Осаму, неотрывно глядя в глаза эспера.

— Решил пообедать в кафе, — невозмутимо ответил Чуя.

Дазай встал со своего места и, подойдя к Чуе, обнял его за плечи, целуя в макушку.

— Заказал суп мисо, к которому равнодушен, — проговорил шатен.

Осаму положил одну руку на плечо рыжего, а второй извлёк что-то из кармана и сказал:

— Рампо-сан, мне нужна ваша помощь. Дазай совсем с катушек слетел. Он похитил мою дочь и держит меня, можно сказать, в плену, уже год, шантажируя жизнью дочери. Пожалуйста, помогите её отыскать, только вам это под силу. За мной следят, связываться со мной может быть опасно для жизни. Те, кто пытался мне помочь, уже пострадали. В прошлом между нами были некоторые разногласия, но я верю, что вы примите правильное решение. Помогите не мне, а моей дочери, она в опасности. Её зовут Лия Вайсер, ей 4,5 года, фото прилагаю. Внизу подпись: Чуя Накахара.

У Чуи сердце упало, когда Дазай прочёл ему текст записки, которую он передал официантке.

— Какой же ты глупый, Чуя, — тем временем продолжал Дазай. — Ты снова меня разочаровал. А ведь у нас всё могло быть хорошо. — Дазай развернул Чую лицом к себе и посмотрел в глаза, которые пылали ненавистью. — Ты думал, что я не замечу пропажу глушилки? Или думал, что за тобой больше никто не следит, если я позволил тебе выходить в город одному? Жаль ту девушку — официантку, умерла ни за что. Но ты слишком глуп или упрям, я надеялся, что ты всё понял, но Чуя у нас мазохист. Я был уверен, что хотя бы твоя дочь тебе дорога, если уж плевать на собственную шкуру, придётся снова причинять ей боль.

Осаму взял в руки телефон, но Чуя, в приступе ярости, выбил мобильный у Осаму из рук и ударил его в лицо несколько раз, а когда тот упал на пол, схватил за волосы и, подняв на ноги, со всей дури впечатал лицом в стену, которая тут же окрасилась кровью, хлеставшей из разбитого носа Осаму.

— Сука, как же я тебя ненавижу, урод! — орал Накахара. — Ты отнял всё, что было мне дорого, сломал меня так просто, будто я не человек, а пластмассовая игрушка. Как же я тебя ненавижу! — Чуя вновь впечатал Дазая лицом в стену, выхватывая нож, приставил его к горлу любовника. — Где она? Где Лия? Говори тварь, иначе клянусь, я убью тебя!

Осаму лишь рассмеялся, причудливо шевеля разбитыми губами.

— Она умрёт, Чуя. Потому что больше я не выйду на связь. Через полтора часа её убьют, милый и винить в этом, кроме себя тебе больше некого.

— Тогда ты тоже сдохнешь, прямо сейчас, а я пойду к Рампо и возможно смогу отыскать свою дочь.

— Ты же знаешь, я никогда не ценил свою жизнь, можешь убить меня, но я не скажу тебе, где Лия.

— Ненавижу тебя, будь ты проклят! — Чуя взмахнул рукой в которой держал нож, и левое плечо Осаму пронзила острая боль, но шатен почти никак не отреагировал на неё. Лишь едва заметный вздох сорвался с его губ, а затем они снова растянулись в ехидной улыбке.

— Так и знал, что не убьёшь, кишка у тебя тонка, слизняк!

Чуя выдернул нож из плеча Осаму, удерживая второй рукой его за шею и снова взмахнул ножом, зажатым в другой ладони, но удар нанести не успел. Раздался грохот и его тело пронзила в нескольких местах острая боль, дышать стало трудно, чувствуя, что захлёбывается собственной кровью, эспер осел на пол.

Дазай бросился к рыжему, подхватывая его под спину и опуская на пол.

— Чуя, нет! — неверяще глядя на любовника (рубашка которого почти мгновенно пропиталась кровью), пытаясь зажать раны, оставленные Расёмоном, выкрикнул Дазай. Под Чуей уже была огромная, лужа крови, рыжий не мог нормально вдохнуть воздух, из его груди лишь вырывались хрипы и булькающие звуки. Осаму понимал, что это конец, Чуе помочь нельзя, поэтому, отстранившись от него, он произнёс: — Порча, ты должен активировать порчу, Сила Арахабаки тебя исцелит.

Но Чуя молчал, с ненавистью глядя на шатена.

— Чуя, пожалуйста, — прошептал Осаму.

Губы Накахары зашевелились и он прошептал:

— Ненавижу тебя, Дазай! Если смерть — это единственный способ освободиться от тебя, я выбираю её. — рыжий закашлялся, а затем из его рта хлынула кровь, взгляд голубых глаз, устремлённый на шатена, застыл и теперь смотрел сквозь него.

— Нет! — снова выкрикнул Осаму, падая на грудь любовника (прижимая к себе ещё пока тёплое тело), гладя его левой рукой по голове.

Дазай не знал сколько времени он так лежал, не в силах поверить в случившееся, находясь в состоянии, какой-то прострации и не сразу услышал, что кто-то зовёт его по имени. Повернув голову на голос, он встретился взглядом с Акутагавой.

— Идиот! — заорал шатен на Рюноске, поднимаясь на ноги и ударяя брюнета в лицо, от чего тот отлетел к противоположной стене. — Зачем ты это сделал?

— Дазай, он бы убил тебя, — оправдывался Акутагава. — Я лишь хотел тебя спасти.

— Не-е-е-ет, — угрожающе прошипел шатен, нависая над бывшим учеником. — Ты сделал это из ревности. Чтобы устранить соперника. Но, как ты не можешь понять, Рюноске, мы не можем быть вместе и никогда не сможем? Или ты хочешь попробовать, каково это?

С этими словами Дазай коснулся лица Акутагавы, сверкнула белая вспышка, обнуляя способность вампира (которая поддерживала в нём жизнь), но Дазай руку не убрал, как делал обычно. Лицо Акутагавы побледнело, он начал жадно хватать ртом воздух, будто задыхаясь, а Дазай продолжил:

— Ты таких хотел прикосновений?

Рюноске замотал головой.

— Как мы можем быть вместе, если я не могу коснуться тебя? Я же тебе говорил: забудь меня, у нас больше ничего не может быть! — Осаму убрал руку от лица Акутагавы и тот, наконец, смог вдохнуть воздух полной грудью.

— Дазай, прости, — проговорил брюнет, виновато посмотрев на Осаму. — Я правда хотел тебя защитить. Он бы убил тебя.

— Нет, — произнёс Дазай, уставившись на свои ладони, которые были в крови рыжего. — Чуя бы этого не сделал.

— Я могу обратить его, — предложил Акутагава. — Он станет таким как я.

— И мы не сможем быть с ним вместе, как и с тобой.

— Да, но он будет жить.

— Уходи, — тихо проговорил Дазай, оглядываясь по сторонам в поисках своего телефона.

— Дазай, подумай, — произнёс Рюноске.

— Убирайся! — выкрикнул шатен. — Пока я не передумал и не прикончил тебя. Пошёл вон!

Когда за Рюноске закрылась дверь, Дазай, наконец, нашёл свой телефон. В дверь постучали, и Осаму прорычал:

— Убирайтесь!

Послышались отделяющиеся шаги, Дазай разблокировал мобильный отпечатком пальца и набрал номер.

— Здравствуйте, Сантока-сан, — поприветствовал Осаму собеседника.

— Дазай? — послышался голос на том конце. — Почему не по защищённой линии?

— У меня нет на это времени. Мне необходима ваша помощь, причём, срочно.

— Говори.

— Мне нужен ваш эспер Чикамацу Мондзаэмон и его способность «Посланник ада».