Часть 5 (2/2)

Завтракали в тишине, пачка сигарет всё ещё лежала на краю стола, и, попавшись Антону на глаза, пробудила в нём непреодолимое желание выкурить её полностью. Все мысли мальчика были заняты только тем, как бы незаметно стащить заветную коробочку. Учитель в это время обдумывал необходимость сплавить мальчишку его родителям.

Налаженная, размеренная и спокойная жизнь Попова в один момент перевернулась с ног на голову из-за одного персонажа, который сейчас сидел напротив него и болтал босыми ногами, жадно глотая омлет, даже не пережёвывая его, словно видел еду впервые в жизни.

«Он же вчера так и не поел», - пронеслось в голове Арсения, - «По заднице надавал, а так и не накормил».

Часы показывали уже 7:10 и Попов скомандовал:

- Иди одеваться, выходим через 15 минут, утром пробки, нам нельзя опаздывать! – и поставив всю посуду в раковину, скрылся в своей спальне.

Оставшись один Антон воровато огляделся и схватил со стола сигареты, пряча их в карман широких штанов, планируя сразу же переложить их в джинсы, затем нехотя побрёл в ванну, чтобы достать свои вещи из стиралки, которая, как кстати, была со встроенной сушилкой. Любезно закинутые туда вчера мужчиной джинсы и футболка выглядели на порядок лучше, но всё ещё достаточно печально, поэтому когда в прихожей, где Шастун натягивал свои всё ещё мокрые кеды, один из которых порвался в месте скрепления с подошвой и теперь ткань некрасиво торчала, словно крича всем вокруг, что по этой обуви действительно плачет помойка, появился Попов, мальчику стало совсем не по себе.

Одетый в выглаженный костюм, с кожаным портфельчиком наперевес и уже в идеально начищенных чёрных туфлях, Арсений брезгливо скривился при взгляде на своего ученика и вернулся обратно в свою спальню, выйдя через несколько мгновений оттуда вместе с огромным серым худи и коробкой, которые протянул Антону.

Кофта оказалась как раз по длине, и что было неимоверно важным для Антона – полностью скрывала карман с пачкой сигарет, но на тощем пареньке смотрелась нелепо, словно ребёнок стащил отцовскую одежду, а вот принесённые новые кроссовки подошли идеально, отчего Попов удовлетворённо кивнул и направился к выходу из квартиры. Шастун поспешил за ним, на ходу закидывая свои кеды в рюкзак.

Брать одежду учителя было совсем неловко, поэтому, как только машина, в которую они сели, тронулась с места, Антон поспешил заверить Попова:

- Я всё постираю и верну вам, когда приду домой. У меня есть одежда, вы не думайте, я не…

Договорить мальчику не дали.

- Я ничего не думаю, Антон. Вещи новые, это подарок. Носи на здоровье.

Сказать больше было нечего и даже простое «спасибо» застряло в горле. Ехать с Арсением Сергеевичем в одной машине в школу не хотелось. Хотелось разреветься от всей этой дурацкой ситуации, просто свернуться в тёплой кроватке дома и выплакать всё, что накопилось, но это не представлялось возможным.

Дома у Антона было холодно и неуютно, возвращаться туда желания не было, другое дело квартира Арсения, которая хоть и выглядела как убежище маньяка-перфекциониста, где у каждой вещи было своё место, всё равно вызывала приятные ассоциации, большая и светлая, в ней действительно хотелось жить, творить, в отличие от двушки в хрущёвке, где жил Антон, в которой единственные мысли, посещающие тебя – это неизбежность смерти и однообразие бытия, невозможность вырваться из сложившегося круговорота событий.

Доехав до школы, Антон уже чётко решил, что не сунется ни на один урок и никаких дел с Поповым больше иметь не будет, он с ним размяк, расклеился, совсем потерял самоуважение, даже проснулся ночью, чтобы пришить ему эту чёртову пуговицу. А тот хоть бы спасибо сказал, так нет, орал и угрожал, сволочь.

План побега был прост, ведь Шастун думал, что Арсений ограничит свою обязанность по доставке Антона в школу, тем, что подбросит до парковки, где они благополучно разминуться, но не тут-то было. Выйдя из машины, учитель, включая сигнализацию, крепко схватил Антона за руку и практически волоком потащил того ко входу.

Время было уже без десяти восемь и в школе было полно народу, поэтому идти конвоированным за учителем было стыдно и неловко.

Поднявшись на второй этаж, Попов затолкнул мальчика в класс, в котором было уже по меньшей мере человек двадцать, которые все как один уставились на вошедших и, отмерев лишь через несколько минут, начали в разнобой здороваться с Арсением Сергеевичем.

- Всем доброе утро, дети! Здравствуйте, Ляйсан Альбертовна, - только сейчас среди толпы подростков Антон заметил учительницу, которая по своей комплекции не сильно отличалась от стоящих рядом старшеклассниц, - Познакомьтесь, наш новенький, Антон Шастун.

- Что, больно шустрый что ли? – выкрикнул кто-то из конца класса и по всему кабинету раздались смешки. Антон хотел уже было огрызнуться на это и двинулся вперёд, однако Арсений всё ещё держал его и не дал ему и шанса, чтобы сдвинуться с места.

- Выграновский, давно не были со мной на беседе? Тогда жду вас после уроков! – Попов говорил строго и громко, отчего все в классе затихли и мальчик с татуировками, как прозвал его Антон, еле слышно извинился, - Я всё равно жду, Эдуард.

- Эдик-педик, -посмеялся Шастун, отчего был удостоен просто убивающего взгляда от Арсения Сергеевича.

- Ещё раз услышу что-то подобное и ты получишь, Шастун. Я ясно выражаюсь? – горячее дыхание обдало ухо мальчика, который сейчас предпочёл бы, чтобы на него точно так же, как и минутой назад прилюдно рыкнули, чем интимно прошептали угрозу.

Попов наконец отпустил руку мальчика и толкнул его в спину, отчего Шастуну пришлось сделать несколько шагов вперёд, чтобы не упасть. Оказавшись в центре класса, Антон постарался побыстрее ретироваться на задние парты и у него это получилось, поэтому усевшись на свободный стол, Антон положил свой рюкзак на столешницу, посильнее натянул капюшон и улёгся на влажную ткань, упустив из вида то, что Попов о чём-то переговаривался с учительницей.

Почти задремавшего Шастуна что-то резко выдернуло из объятий сна и посадило ровно, держа за шкирку.

- Капюшон в помещении сними, и после уроков вместе с Выграновским ко мне, - над Антоном снова возвышался Попов, который выглядел, мягко говоря, не дружелюбным. В размышлениях о поведении учителя, мальчик пропустил мимо ушей всё, что тот ему сказал, поэтому теряющий терпение Арсений Сергеевич грубо схватился за ту часть одежды, которая его не устраивала, захватив при этом и несколько прядей волос мальчишки, и резко дернул назад, заставив Антона скривиться, - Если я что-то говорю, это нужно делать сразу же с первого раз. Это понятно? – как только Попов отвернулся, то Шастун сразу же начал тереть пострадавшее место на голове, поймав на себе сочувствующий взгляд «Эдика-педика».

- Ребята, до встречи на пятом уроке, - будничным голосом попрощался учитель и вышел за дверь одновременно со звонком на урок.

Кабинет, в который его притащил Попов оказался классом химии. Поняв это, Антон расстроился ещё больше. Мало того, что он в школе, так ещё и первым уроком эта ерунда.

Единственное, что скрашивало этот паршивый урок – была учительница, которая не бежала впереди паровоза с никому не нужной информацией, а действительно объясняла и даже отвечала на вопросы детей, разжевывая новую тему, но даже такую химию Антон смог вынести лишь десять минут от силы. Нужно было сваливать.

Подняв руку, Антон решил, что хуже уже точно не будет, поэтому решил рискнуть:

- Извините пожалуйста, мне неловко вас прерывать, но мне очень нужно в уборную, можно я выйду? – вымученная улыбка на лице мальчика не оставила Ляйсан равнодушной.

- Да, Тошенька, конечно, иди, - Антон скривился от такой формы своего имени, но ничего не сказал, -Ой, стой, а ты не заблудишься? Давай тебя кто-нибудь проводит?

- Да не нужн..

- Я могу, - Выграновский подскочил со своего места и практически под руки вывел Антона из класса, который от неожиданности так и вцепился в свой рюкзак, что оказалось очень даже кстати.

Оказавшись за дверью, Шастун заметил, что Эдик тоже вышел с рюкзаком.

- Пошли «Тошка-картошка», нам на первый этаж, на втором туалеты не работают, - хитрая улыбка не сходила с лица нового одноклассника.

- Я Антон, - хмуро произнёс Шастун, поправляя лямку рюкзака.

- Так и я не «Эдик-педик». Так ведь ты меня назвал? – повернувшись к Антону Выграновский опасно сощурил глаза, а затем звонко рассмеялся, - расслабься, я не обиделся, все так шутят, ты можешь звать меня Скрудж. Я думаю, мы подружимся с тобой.

- С чего ты это взял? – настроения общаться не было, но интерес всё-таки взял верх.

- Ну хотя бы потому, что Арсений ненавидит тебя так же, как и меня, - Шастун резко поднял голову на Выграновского и удивленно уставился на него, - Я видел, как он тебя за вихры сегодня в кабинете оттаскал.

- Это вышло случайно! – Антону стало неловко от того, что Эдик так обыденно говорит о его унижении, а вдруг кто-то ещё это заметил.

- Поверь мне, Сенька никогда ничего случайно не делает, - Скрудж открыл дверь в туалет, к которому они уже приблизились, и сделал приглашающий жест, - Добро пожаловать!

Антон неуверенно шагнул внутрь, план его побега уже не казался ему безупречным, отчего он уже действительно думал вернуться обратно в класс, однако поток его мыслей прервал скрип открывающегося окна.

- Я заметил, что ты перед тем, как выйти рюкзачок свой к рукам прибрал и сразу смекнул. Свалим вместе. Меня так же сегодня, как тебя Попов, отец приконвоировал к школе, так что мы с тобой одного поля ягоды. Так ты идёшь?

Выграновский проворно залез на подоконник и спокойно спрыгнул на улицу. Шастун повторил за ним, и они вместе через ближайшую дырку в заборе выбрались на свободу.

От сигареты, предложенной Эдом, Антон тоже не отказался, день начал налаживаться, только вот худи, подаренное учителем не грело, а неприятно кололо в области груди, а украденная пачка сигарет невыносимо жгла задний карман джинсов.

«Арсений ненавидит тебя так же, как и меня» - случайно брошенная Выграновским фраза никак не выходила из головы мальчишки. Всего несколько слов отчего то делали ему нестерпимо больно. Хотелось схватить Эда за грудки и потребовать, чтобы он взял свои слова назад, чтобы сказал, что Арсений не может ненавидеть Антона, но осознание того, что это ничего не изменит накатывало отрезвляющей волной.

«Эд прав», - Шастун затушил скуренную до фильтра сигареты об своё запястье.