6. Волчья мудрость (2/2)

Но это ее чувства и ее секреты. Майлз не мог вмешиваться в ее отношения с Ланом — для начала, надо было разобраться в своих.

— Нет, дело не столько в этом. Хотя учитывая, что ты громче всех орал, как ненавидишь прокуроров, странно, что тебя не смущает, когда один за другим они оказываются в твоей постели.

— С таким чувством юмора, я надеюсь, ты понимаешь, что люди смеются над твоими шутками из вежливости, — Лан был сыт его попытками разрядить обстановку по горло. — Если дело не в этом, то в чем?

”Мы оба знаем, кто нужен тебе на самом деле.”

Майлз вздохнул.

— Я не уверен, что хочу об этом говорить.

Лан посмотрел на него очень недовольно.

— Слушай, — сказал он, постукивая голой пяткой по стене. — Я не буду тут делать вид, что ты разбил мне сердце и теперь я буду долго страдать, но вот это вот, — он обвел рукой пространство между ними, — все равно не самый приятный эпизод в моей жизни. Мы друг другу не чужие люди, уж по крайней мере ты мог бы объясниться начистоту.

Майлза не покидало ощущение, что Лан принял все ближе к сердцу, чем планировалось. Может, он и прав. Может, хоть это Майлз ему должен.

— Ладно, — Майлз проглотил еще один вздох. — Если вкратце, я испытываю чувства к другому человеку, и мне надоело притворяться, что это не так.

— Феникс Райт? — спросил Лан, и Майлза передернуло от его проницательности.

— Феникс Райт, — подтвердил он сухо.

— У вас что-то сдвинулось с мертвой точки?

— Что? Нет, — Майлз мотнул головой. — Я не думаю, что это взаимно. Последние несколько лет мне кажется, что он меня чуть ли не ненавидит.

Лан хмыкнул. В его глазах ясно читалось: и это то, на что ты меня меняешь?

Но сказал он другое:

— Он знает? Что ты сохнешь по нему бог знает сколько лет?

— Без понятия.

— И?

— И?

Лан закатил глаза.

— И ты собираешься что-нибудь с этим делать?

— Не знаю.

Майлз сдался и принялся массировать виски. Головная боль пульсировала раскаленным шаром. Перед глазами зарябила мерцательная скотома.

— Черт возьми, — Лан раздраженно выдохнул. — Когда я пригласил поужинать, ты сходу предложил мне секс, а до этого — ловил партнеров на одну ночь в барах. Ты прямолинейный, как прущий по полю танк. И теперь говоришь, что не можешь признаться кому-то в любви?

Любовь. Само слово обжигало, как раскаленный металл.

— В этом все и дело, — Майлз с силой провел ладонью по лицу. Неужели Лан не понимает? — Когда нет чувств, все в тысячу раз проще. Абсолютно никаких ставок. Ничем не рискуешь и ничего не теряешь. И ничего не выигрываешь. По крайней мере — не по-настоящему.

Лан потер подбородок, обдумывая его слова.

— Я этого не понимаю, — заключил он. — Одно дело — когда ты точно знаешь, что человеку твои чувства не нужны. Но даже не попытаться? Это трусливо и — что еще хуже, — нечестно. И кстати, совершенно на тебя не похоже.

Не похоже? Лан думал о нем лучше, чем он есть

— Может быть, я просто куда менее храбрый и честный человек, чем ты, Шилун Лан, — сказал Майлз с блеклой полу-улыбкой.

— Может быть, пора перестать прятаться за дерьмовыми отговорками, — фыркнул Лан. Он встал с подоконника и прошел мимо Майлза к мини-бару. — Ты большой мальчик, сам разберешься, как жить свою жизнь, но мой тебе совет: раз уж решил перестать убегать хоть где-то, то иди до конца. Лан Цзы говорил: тот, кто набрался храбрости попытаться и потерпел поражение, сожалеет один день, но тот, кто струсил и не стал даже пробовать, сожалеет всю жизнь.

Лан Цзы был мудрым человеком. Интересно, найдется ли у него какое-нибудь изречение про разбитое сердце, когда Майлз Эджворт попытается и потерпит самое сокрушительное поражение в своей жизни?

— Это закончится катастрофой, — заметил Майлз, скорее для себя.

Лан выпрямился, держа в руке бутылку виски.

— Тогда придешь ко мне, будем пить и говорить о грустном.

Они все еще друзья. Приятно знать.

Будущее показалось самую малость не таким страшным.

— Ну все, иди отсюда, — Лан махнул бутылкой. — Сегодня я пью один.