Глава 5. (неизменчивость) (2/2)
- Подольше, - со сладостью произнося это драгоценное слово, кивнула Хана.
Через час Хосок выбрался из постели, потому что расшумелась Нана. Он сам сходил посмотреть, в чём дело, но вскоре вернулся и, забравшись под одеяло, обнял жену, привлекая к своей груди.
- Что там? – спросила она, не выпущенная им для проверки. Когда он был дома, то всегда предпочитал заниматься дочерью сам.
- Да ничего такого, намокла. Подгузники поменял.
Ей до сих пор было странно видеть и знать, что Чон Хосок, сын миллионера и наследник миллионов, сам занимается подобным. Не укладывалось в голове, что носитель брендовых вещей, обладатель автомобильного парка, крупного счёта в банке умеет сменить ребёнку памперс.
- Ну что, теперь-то скажешь, в чём дело? – не потерял он мысль и опять пристал с вопросом к Хане. Она покачала головой, окрасившись счастливой улыбкой:
- Ни в чём, правда! Всё замечательно.
- Теперь хотя бы похоже на то, - поцеловал он её в очередной раз и погладил по щеке, - тебе надо чаще отдыхать.
- От чего? Я не устаю. Мне нравится хозяйничать по дому.
- Солнце, ты настоящий ангел, - окинул он взглядом её невинное личико и удовлетворённо улыбнулся, - чем я только тебя заслужил?
- Да ну ладно уж, - смутилась она, шлёпнув его легонько по плечу, - тоже мне, нашёл награду…
- Конечно, нашёл! И завоевал, между прочим! Я сегодня так и сказал Джинни, что ты у меня идеальная.
- Джинни? – среагировала на имя Хана. Когда-то, до того, как с той начал встречаться Юнги, а она с Хосоком, девушка была уверена, что Джинни – пассия Хосока, потому что постоянно вертелась в его обществе. Хана считала, что переборола ревность, ведь и та стала занята другим, и Хоуп выбрал всё-таки её, но негатив к девушке оставался за счёт того, что Хана считала Юнги достойным кого-то получше. Ей не нравилось поведение Джинни по рассказам, ей не нравилось, как та относится к её другу, а Шугу она могла бы назвать своим лучшим другом, наверное. В общем, по многим неосознанным и осознанным причинам, Хана Джинни недолюбливала.
- Да, встретил её у Рэпмона, - продолжал рассказывать Хосок, - они там что-то поругались с Сахаром, она приехала взбодриться к брату.
Хана не испытывала к девушке сочувствия. Она-то знала, из-за чего те ссорятся. Но Юнги доверил ей тайну и просил никому не говорить, даже Хоупу.
- Она взбалмошная, не удивительно, что они ругаются, - бросила она замечание.
- Взбалмошная? Да ну, это не про Джинни. Она просто упрямая, как и Шуга. Да и вообще, она хочет улететь в Америку учиться, а Сахарному это не нравится, по-моему, он мог бы быть уступчивее.
- А она могла бы больше его любить и не менять человека на учёбу, - не согласилась Хана.
- Да она же не меняет! Ну, что такое учёба? Это не монастырь. Он мог бы летать к ней, даже пожить там какое-то время.
- А если бы не мог?! – заступилась за Юнги Хана.
- С чего бы? – посмотрел Хоуп на супругу. Та осеклась, и, сдерживаясь, пожала плечами:
- Ну допустим. По каким-нибудь причинам бы не мог. Из страны бы за неуплату штрафов не выпускали! Что тогда? Она бы его всё равно бросила?
- Да оплатили бы мы ему все штрафы, - засмеялся Хосок, - и пусть едет. Да брось, котёнок, нет такой ситуации, которую мужчина неспособен перебороть, чтобы быть с любимой женщиной.
- У тебя плохая фантазия на ситуации, - недовольно пробубнила Хана и, спохватившись, что Хосок не виноват в своём неведении, а она на него как будто бы наезжает, сменила тон: - Прости, с фантазией у тебя всё в порядке, я просто к тому… что… ну… мы не можем знать, что у человека в душе, как же можно говорить, что он должен делать, а что нет?
- А я уж думал, ты опять со мной поспорить хочешь, - Хоуп провёл под одеялом ладонью по её голому телу, - когда узнал об этой очередной размолвке Шуги и Джинни, понял, что мы с тобой никогда не ругаемся.
- Это плохо? – удивилась, не поняв его интонации, Хана.
- Хорошо, наверное, но скандалы заводят, как тебе кажется?
- Не знаю, по-моему, скандалить не надо. Тем более, когда в семье дети, на них это плохо повлияет.
- Да, согласен, при детях надо быть аккуратнее. Но праведный гнев, если вдруг у тебя таковой возникнет, можешь на меня выпускать смело.
- Мне не за что на тебя злиться, - коснулась и она его щеки, сначала кончиками пальцев, потом губами, - я люблю тебя, Хосок, когда любят – всё понимают и принимают.
- Нет, ты всё-таки и в правду ангел, - расплылся он и, перевалившись с боку на спину, закрыл глаза, засыпая. С Ханой было так спокойно, так уютно, так тепло! О большем и мечтать было невозможно. Да, правда, прошлой осенью он как-то сексуально к ней подостыл, не находя запала, но уважение и привязанность никуда не девались, Хана была ему родным и близким человеком. Он любил её, хоть и без прежней страсти. В этот костёр он подливал масло в одиночестве и, наконец, оно стало иссякать. Хана не давала повода, чтобы завестись, а он, как парень с активной жизненной позицией, любитель приключений на задницу, всегда обожал решать проблемы, противостоять чему-то. Он привык к этому, начиная с самого детства, когда надо было противостоять вездесущей тирании отца. Ему нравилось хитрить, проявлять себя, доказывать что-то. А Хане всё это было не нужно, и она не создавала никаких трудностей. «Но это же хорошо, дебил ты зажравшийся, - ругал себя Хоуп, - что может быть лучше отсутствия проблем? Если я люблю их решать, значит, в итоге я хочу от них избавиться и все-все уладить. Так что же? Вот их нет – радуйся! Но когда Джинни сказала, что они опять ссорились с Шугой, мне захотелось, чтобы и Хана со мной в чём-нибудь не согласилась. Услышать её истинное мнение, потому что иначе создаётся впечатление, что она просто под меня постоянно прогибается. Или я дурак, что не верю в идеальные совпадения? Да как не крути, я дурак, что мне хочется вулкан страстей каких-то. Каких? Чтобы мне тарелки в голову кидали? Да нет, не то. Чтобы Хана кричала на меня? Нет, совсем не хочу, чтобы она злилась, тем более в положении. Но если бы я пришёл, а она, полураздетая, или в кружевном белье встретила меня в прихожей и набросилась на меня сама… да, это было бы отлично. Но это совсем не в её духе. К счастью или сожалению. Да что я ною? Мало у меня что ли было таких, в кружевном белье и накидывающихся первыми? Полно. Я не сосчитаю всех, кто был до Ханы. И ни одна такая страсть, которая мне нравилась и воспламеняла, не заставила остаться ни с одной другой. А Хану я полюбил. И пусть даже у меня появляются какие-то желания, которые она не может исполнить, всё-таки, проблема скорее во мне. Я же буддист, и должен избавляться от ненужных желаний!». Убедив себя таким образом, Хосок уснул.
Поругавшись с Джинни, Шуга приехал в «Пятницу», взял себе сразу четыре бутылки пива и, усевшись в закрытой кабинке, начал поглощать одну за другой. Где-то после второй ему позвонила мать и сказала, что нашлись покупатели на дом.
- А нам с отцом в больницу надо на этой неделе, ты не мог бы приехать и помочь с оформлением документов?
- Конечно, мам, - выдохнул Юнги, безрадостно вертя початую бутылку в ладони.
- Если у тебя нет никаких дел только…
- Да какие дела? Моё главное дело сейчас – папа.
- Ну, мы и сами пока справляемся, ты сильно-то за нас не переживай…
- Мам, оставь, я приеду. Сказал же.
- Ты какой-то грустный, или мне кажется?
- Да как я могу веселиться, пока не вылечим отца?
- Ох, ты бы на него посмотрел! Он шутки шутит больше прежнего, будто прорвало его!
- Он всегда такой, неунывающий. Я всегда старался брать с него пример.
- Ты очень на него похож, сынок.
Дверца в кабинку открылась и на пороге появилась Хваса. Шуга торопливо проговорил в телефон:
- Ладно, ма, завтра к вечеру буду, до встречи!
- Что-то с отцом? – села напротив вошедшая куртизанка.
- Да нет, к счастью, пока только дела с продажей дома.
- Всё-таки продаёте? – сочувственно сказала она. Юнги кивнул. – Жаль, я надеялась туда с тобой уехать и стать домохозяйкой. – Он поднял на неё взгляд, как бы говорящий «ну хватит уже». Она лишь соблазнительно улыбнулась, не пробиваемая для его равнодушия и опасно вооружённая против его собственной брони. – Что? Разве девушке нельзя помечтать?
- Неосуществимые мечты приносят мало радости. Я встречаюсь с Джинни, Хваса.
- И где она, твоя Джинни? Пока ты в тоске пьёшь и ломаешь голову над своими проблемами, где она? – требовательно налегла на стол Хваса, так что в декольте стало неплохо видно её грудь. Юнги зацепил её глазами и спешно отвёл, вылив остатки из бутылки в бокал и присосавшись к нему. Допив и чувствуя, что Хваса продолжает ждать ответа, он бросил:
- Да поругались мы, и что?
- Что это за отношения, в которых каждый день ругаются?! Они, по-твоему, приносят радость? По-моему, от неосуществимых мечтаний и то мороки меньше.
- Это жизнь. В ней ссорятся, выясняют, обижаются и мирятся. Иначе не бывает.
- Со мной было бы, - настойчиво сказала Хваса. Шуга опять посмотрел в её твердое лицо, но уже без недовольства, скорее с сожалением:
- А, может, я по-другому не хочу?
- А, может, ты другого пока и не пробовал? – повела она бровью. – Людям свойственно принимать привычку за норму. А ведь бывает лучше, Сахарный, куда лучше. Тебе просто страшно рискнуть и попробовать…
- Вот уж в чём меня глупо обвинять, так это в трусости, - хмыкнул он, - это не прокатит, Хваса, правда. Оставь свои штучки. Это называется верностью. Слышала о таком?
Он не рассчитал свой вопрос, и понял по взгляду напротив, что она это поняла как намёк на её древнюю профессию, где девушки продают свои тела и не умеют оставаться с одним единственным, потому что слишком продажны и меркантильны.
- Извини, - отмахнулся он, - хочешь со мной выпить – возьми чего-нибудь и пей, а если ты чего-то другого хочешь, лучше уходи.
Хваса встала, не собираясь скрывать свои намерения. Перед дверцей она остановилась и со смесью разрозненных чувств сказала:
- Ты убедишься, что я права, и Джинни тебя счастливым не сделает. И когда ты это поймёшь – приходи, я буду ждать тебя, Сахар. Всё равно буду ждать.
Он посмотрел, как она вышла и, тяжело вздохнув, открыл следующую бутылку.