Глава 1. (постановка проблемы) (2/2)
- Это божья коровка! – недовольная, убрала от себя ладонь брата Джинни. – То есть, ты считаешь, что гомосексуалисты, квиры и люди с проблемой гендерной самоидентификации не нуждаются в защите и помощи?
- Во-первых, я не понял половину слов из твоей фразы, а во-вторых, я считаю, что все люди в равной степени нуждаются в защите и уважении. Так же, как и животные. И природа, ради которой нам стоит задумываться об экологии.
- Я об этом тоже задумываюсь, но нельзя же игнорировать другие проблемы!
- Многие проблемы, если не раздувать их и не создавать вокруг них ещё больших проблем, вовсе не существуют.
- Ты просто такой же консервативный и зашоренный, как старшее поколение, - надулась Джинни.
- Ладно. Это доставляет кому-то неприятности? – уточнил Намджун.
- Ну-у… вроде нет. Но ты же тоже гомофоб, как Юнги, я права?
- Ох, Джинни, - покачал головой Намджун, - мне всё равно как живут геи, лесбиянки, и остальные, как ты их там назвала? Гендеры, одним словом. Пусть живут, как хотят, это не моё дело! Я гетеросексуал и меня всё устраивает.
- Люди от рождения бисексуальны, тебя просто воспитали так, - процитировала девушка фрейдистский догмат, популярный настолько, будто Фрейд был божьим пророком и глаголил лишь неоспоримые истины.
- Отлично, то есть, чтобы стать геем – тоже нужно так воспитаться?
- Что? Нет! Это врождённая… - поняв противоречие в ходе мыслей, Джинни замолчала, задумавшись. Намджун улыбнулся:
- Да-да, именно. Когда хочется что-то оправдать – на это есть одни аргументы, когда чему-то хочется противостоять, сразу же есть другие, опровергающие предыдущие. Ты уж определись, ориентация – это склонность или воспитанная из бисексуальности социальная единица?
- Как бы то ни было, никто не имеет права осуждать человека за его личную жизнь, если он никому не причиняет вреда. Это я и пытаюсь доказывать!
- Джинни, я никогда не осуждал и не осуждаю гомосексуализм. Более того, никто не осуждает Элтона Джона – его даже рыцарством наградили. Даже самые суровые и гомофобные дядьки слушают Фредди Меркьюри и покупают пластинки «Queen». Фильмы Висконти прекрасны, Жан Маре – великолепный актёр, Пруст – писатель, а Ода Нобунага был и остаётся национальным героем в Японии, одним из величайших исторических деятелей. И никто из этих людей не пытался добиться поблажек и уступок, ссылаясь на ущемление. Более того – их никто не ущемлял, их ценило окружение, у них были тысячи поклонников, приверженцев, друзей, единомышленников. Всякий человек, который что-то делает и чего-то достигает – вызывает уважение и не вызывает интереса к своей личной жизни, он может делать в ней, что хочет. Но когда толпа бездельников не хочет до чего-то дослужиться, не имеет талантов, трудолюбия или хотя бы минимальных знаний, и только надевая трусы и беря радужные флаги идёт требовать права, повышение заработной платы и чего-то ещё – с какой стати? Я точно так же против парада девушек с голой грудью – хотя люблю женскую грудь, - парада защитников теории о плоской земле, против митингующих студентов-мигрантов, требующих себе послаблений. Я против всего этого, потому что в наше время свобод и возможностей можно добиться всего! Абсолютно всего, Джинни! Трудом, стараниями и целеустремлённостью. А надеющиеся на халяву бездари меня раздражают, какого бы пола, цвета кожи, возраста и веры они ни были. Если я, вместо того чтобы работать и заниматься делами, буду всюду писать и орать, что хочу трахаться без общественного осуждения, меня возненавидят ровно так же, как гей-парадников. Даже если трахаюсь я с женщиной, а не мужчиной, а они в своём великом самоопределении больше ни о чём и не говорят, кроме как о постельных вариациях!
- Тебе легко говорить, потому что секса между мужчиной и женщиной как раз никто и не осуждает!
- Да что ты говоришь? А пара тысячелетий запрета секса вне брака? Секс сам по себе – область интимного и сакрального, даже в некоторых диких племенах есть его регламентация, да что там – и многие животные сходятся лишь сезонами и подбирая себе тщательно спутника. За секс не с мужем в Средней Азии до сих пор камнями закидывают. Почему бы не организовать группу в поддержку неверных супругов? Они же имеют право спать, с кем захотят, так же? Нельзя осуждать за личную жизнь. Давай отменим верность, как пережиток прошлого. Если Юнги будет тебе изменять, тебе как, нормально?
- Ты всё передёргиваешь! Переходишь к крайностям. Я тебе про одно, а ты мне про другое!
- Я тебе про то же самое, Джинни, это ты хочешь отгородить свои убеждения, как праведные и верные, а мои аргументы вычеркнуть якобы из-за неуместности.
- И вообще-то, по общему согласию партнёров, можно состоять и в полиаморных отношениях!
- Это ещё что за хрень?
- Ну… это когда у каждого несколько партнёров и всех всё устраивает.
- А, у блядства появился научный термин?
- Да ну тебя! Это не блядство! Это… многопартнёрство.
- Ебать какая принципиальная разница! – от удивления разматерился Намджун, действительно начиная ощущать себя старым дедом для всех этих новых движений и определений. «Мир переворачивается с ног на голову!». Когда-то, лет в восемнадцать, он бы, пожалуй, с восторгом подхватил эти лозунги и стал проповедовать эту самую полиаморию. Так легко было бы совращать девчонок и избавляться от обязательств перед ними. Но сейчас, когда ему тридцать первый год и он имеет любимую жену и сына, ему крайне неприятны мысли о том, что люди не несли бы ответственности друг перед другом, делили бы постель ещё с кем-то, с равнодушием бы относились к связям на стороне. Изжив в себе последние искушения беззаботной юности, Намджун дорожил тем, что имел, и не променял бы это ни на что иное. - А блядство тогда – это что? Или его больше не существует?
- Блядство – это если у вас с партнёром было условлено одно, а ты нарушаешь эту договорённость и, не находясь в полиаморных отношениях, не оповестив вторую половину, начинаешь спать со всеми подряд.
- То есть, по сути, разрешение на разврат тебя делает хорошим, а запрет – плохим?
- А разве это не есть законность? Человек должен поступать согласно дозволениям и запретам.
- А поступок сам по себе? Он ничего не значит, выходит?
- Да когда бы поступки делились на хорошие и плохие? Всегда есть лишь общественное мнение, которое интерпретирует и извращает…
- В таком случае, что скажешь об убийстве? Если правительство его одобряет, то можно убивать кого хочешь, а если запрещает, то нельзя трогать даже маньяков и педофилов?
- Ну, нет, убийство – это всегда убийство…
- Ты только что сказала, что есть лишь общественное мнение.
- Ой, всё, ты меня заморочил! – отмахнулась Джинни. – Я тебе про одно, а ты мне напихал уже тысячу несвязанных тем! Короче, ты тоже не одобряешь моего желания учиться в Америке?
- Джинни, я поддержу тебя в любом случае, просто буду переживать, что ты так далеко.
- Но Юнги… как ты думаешь? Он полетит со мной?
- Если он тебя до сих пор не бросил со всей этой херомантией <span class="footnote" id="fn_29488732_0"></span> в голове, с чего бы ему отступить теперь?
В комнату вошла Чжихё и, остановившись за спинкой вращающегося кресла мужа, положила ему руки на плечи:
- Я заварила чай<span class="footnote" id="fn_29488732_1"></span>, пойдёмте пить?
- Заюшка, ты очень кстати. Скажи, тебя когда-нибудь тянуло к женщинам? Моя сестра утверждает, что все от рождения бисексуальны.
- К женщинам?! – округлила и без того большие глаза Чжихё. – Нет, ты что! Я… я считаю это неправильным…
- Ну вот, собрались тут – фракция ретроградов! – поднялась Джинни. – Неправильным! Да кто может определить, где норма, а где нет?
- Ты, что ли? – хмыкнул Намджун.
- Всё, я ушла возиться с племянником! Он меня поймёт лучше, чем вы!
- У тебя тоже мозг годовалого ребёнка? – захихикал брат. Джинни стукнула его по плечу:
- Старпёр ты заизвестковавшийся!
Когда сестра вышла, Намджун взял ладонь жены в свою и поцеловал её.
- Она так идеализирует Америку, будто это рай земной. Собралась туда уезжать, представляешь?
- Ого! Я бы никогда не решилась. Другая страна, чужие люди, всё не такое. Когда в прошлом году мы были в Нью-Йорке, мне и на улицу страшно было выйти одной!
- А Джинни вот считает, что там ей все по духу роднее, а чужие – тут. Ей бы в южные Штаты съездить, чтобы парочка кальвинистских глав семейств назвала её косоглазой жёлтой холерой, топчущей дьявольскими ногами благословенную землю белого американца. Я бы посмотрел, что бы она тогда сказала о толерантности и либерализме Запада.
- Некоторых убедить невозможно, им нужно совершить свои ошибки и узнать на личном опыте, - пожала Чжихё плечами, - но, может, она найдёт там своё? Юнги же будет за ней присматривать?
- Я очень надеюсь, - Намджун встал, вспомнив о чае, - только, боюсь, что именно сам факт присматривания и толкает Джинни за океан, туда, где никто за ней следить не будет.