Глава 9. Утопающие (2/2)

Над ними клубится пар, и Кэйя думает, что ему сейчас собственный крио-глаз не помешал бы совсем. Лицо стремительно приобретает красные оттенки. Кэйя бы с радостью развернулся и спрятался в объятиях Дилюка, если бы не сломанная нога, грузом ограничивающая его движения.

Светлые пальцы лезут меж синих корней, намыливая капитанскую голову, от чего вскоре Альберих блаженно прикрывает веки.

— Архонты, — наконец, он расслабляется и выдыхает, — ради такой акции стоило переломать вообще всё.

За такие слова Дилюк до боли натирает ему макушку кулаком, как он делал это в детстве, издеваясь над названным братом на правах старшего. Кэйя ругается и спасает голову, выстраивая баррикаду ладонями.

— Ты можешь быть со мной нежным больше, чем полминуты, пожалуйста?

— Следи за языком и возможно я прислушаюсь к этому.

— Пф!

Кэйа обиженно отворачивается и принимается вымывать волосы сам, но вдруг его руки перехватывают и ведут ими по всей длине блестящих локонов. Дилюк с удовольствием замечает как опускаются смуглые плечи, а затем целует крепко его в шею, оставляя красный след на коже. Алые ресницы приподнимаются, когда в воздухе слышится приятный выдох. Он опускает его телом ниже так, чтобы на поверхности воды оставалось только лицо, чтобы избавить корни от остатков шампуня и целует в самые губы в таком положении.

— Какой же ты не послушный.

Руки Дилюка опускаются ниже, ведут по животу, где находят уже наполовину твёрдый орган. От интимного прикосновения Альберих вздрагивает, выскакивая из воды и тут же со стоном падает обратно. Мокрые волосы липнут к телу, затылок укладывается на изрезанной давними шрамами груди. Хозяин этих шрамов слишком аккуратен и искусен, чтобы казаться сейчас свирепым, угрожающим, опасным. Напротив, Дилюка пробирает атмосфера уюта и он сгибает локоть у тёмного горла, прижимая Кэйю ближе. Целует в щёку вновь. Второй ладонью он неторопливо водит от основания члена до его головки, а после замечает, как напрягаются потрескавшиеся пальцы на ноге, благо не укрытой гипсом, подобно второй, сломанной.

— Что-то тебя штармит. — Нашёптывает Рагнвиндр, отчётливо слыша снизу учащённое дыхание. — То тихий и расслабленный, — он оставляет в плече тёплый поцелуй, — то настороженный, словно загнанная птица.

Кэйя думает, что с радостью треснул бы сейчас по его красивому лбу. Он выстанывает его имя и тут же закрывает рот. Нет, всё таки это настоящее наслаждение: после беспокойного Хребта утопать каждый вечер в этом тепле. Жаль только Дилюк не доходит до конца уже целую неделю, боясь встормошить больное тело. И Кэйя знает, что он во всём прав, потому что Кэйя знает, как обыкновенно проходят их ночи. Кажется, он и вторую доломает если сейчас даст слабину и попросит большего.

Поэтому его медленно и осторожно топят в приятной ласке, без излишних нагрузок на тело.

— Ты выглядишь потрясающе. — Шепчет Рагнвиндр в самое ухо.

Он обожает видеть Кэйю взволнованным и красным, обожает чувствовать биение его сердца, обожает слышать звук громкого дыхания. Он Кэйю обожает всего.

Ладони Дилюка убирают с лица вымытые волосы, открывая любимое лицо, где синие и полубелые ресницы обоих глаз являют ему блестящие окуляры.

Капитан улыбается ему и тянется за поцелуем. Как можно было испугаться его несколько дней назад? Кэйя не хочет списывать это на состояние паники перед болезненной смертью. Ведь он не мнительный ребёнок, не испуганный зверь и не верный пёс, который в страхе ждёт, когда его бросит очередной хозяин. Как будто у них подобные отношения с Дилюком, который возится с ним сутками. Чушь. Бояться потерять семью... Кэйя не собирается корить себя за эти чувства. Родные люди, не удивительно, что так сильно привязаны друг к другу, так сильно любимы друг другом, так сильно их волнует состояние друг друга. И они тонут не в акриловой ванне вовсе, а в целом океане, когда дело касается их.

С таким отношением... Ей богу, лучше бы им работать в более безопасной обстановке.