Заговор (2/2)

— Моя преданность вам непоколебима!

— Хорошо. Завтра утром прибудет мой паж с указаниями. Выполните их, и вы сможете рассчитывать на лекарство... И на мою безмерную любовь к вам.

После сказанных слов, госпожа Эверидл быстро поднялась с дивана и поспешила выйти из кабинета, но у дверей застыла, обернулась, прикладывая ладонь к сердцу. Гэвиус был сражён. Он пришёл в себя лишь через несколько часов, опустошая очередную бутылку. В голове крутилась лишь одна мысль: <<Убить Витуса>>.

***</p>

Через два дня в усадьбе господина Гальего снова постучал уже знакомый читателю паж, ещё более довольный, чем прежде. Он с широкой улыбкой презентовал Гэвиусу футляр. <<Осторожненько, хо-хо, не пораньтесь!>> — предостерёг мужчина, прежде чем скрыться.

Внутри находился кинжал. Это было тридцатисантиметровое лезвие, украшенное рунной гравировкой с удобной кожаной рукоятью. На крышке футляра было оставлено предупреждение: <<Осторожно: проклятое серебро>>.

Гэвиус злорадно осклалился.

***</p>

Это случилось через неделю после описанных нами событий. В Болхейм прибыл большой отряд, по слухам, прямо из <<Бессмертного бастиона>>. Гэвиус, не желая покидать усадьбу, платил своим слугам, чтобы те выяснили, что происходит.

Мужчина сидел в кабинете, чьи двери то и дело открывались. Слуги сменяли один одного, прибегая со свежими новостями:

— Мой господин, я узнал, что прибыл отряд рекрутирования.

— Мой господин, я услышал, что забирают только детей.

— Мой господин, глашатаи глаголят, мол, ежели кто-то будет скрывать детей или пытаться откупиться, то того привяжут к лошади и прокатят вокруг Болхейма...

— Мой господин, прибывшие солдаты повздорили друг с другом. Один из них, высокий вастаи, просёк попытку подкупа. Ох, ну и жупель...

— Мой господин, пролилась первая кровь. Одна из матерей сказала, что отдаст своего ребёнка только после смерти. Вот и...

— Мой господин, согнали бедных детей, как скот, посадили в телегу. Куда отвезут, не говорят.

— Мой господин, вас хочет видеть господин Витус Гальего.

Слова последнего слуги встрепенулись Гэвиуса. Он резко поднялся с кресла, схватился за футляр.

— Сопроводи его в гостиную, — приказал барон. Когда слуга вышел, добавил: — Вот и пришло время сводить счёты.

***</p>

Они встретились в гостиной. Витус сидел на софе, раскинув руки; Гэвиус занял кресло, спрятав в кармане злополучный футляр. Молчание было гнетущим.

— Как поживаешь, Гэвиус?

— Да всё так же. А ты куда пропал? Только ведь прибыл и сразу пропал.

— Получил место первого офицера при дворе Мордекайзера. Веду особо секретный проект.

Витус говорил это будничным тоном, но барону показалось, что брат хвастается, словно подчёркивает его, Гэвиуса ничтожность. Это лишь подначивало решимость Гальего-старшего, он был готов совершить просьбу госпожи Эверидл и только сейчас понял, что делает это и по своей воле тоже.

Видеть Витуса для него было невыносимо, но ещё более невыносимо было видеть успешного Витуса, в то время как у него, Гэвиуса, дела шли на спад. Да что тут говорить, вся жизнь барона уже давно пошла на спад.

— С тобой всё впорядке? Что-то покраснел весь.

— Душно здесь, — отвечал Гэвиус, вытирая вспотевший лоб тыльной стороной ладони. — Значит, у тебя теперь новая жизнь?

— Пожалуй, что так.

— Жизнь, которую ты получил только благодаря мне.

— В каком-то роде...

— Жизнь, за которую заплатил мой отец своей кровью...

— Гэвиус? Ты снова пьян?

— ...И ты убил его, словно он был животным. Никогда ты не страдал по нему, никогда не лил слёзы.

— Что за абсурд, Гэвиус? Ты сам подначивал меня к этому убийству! Сам говорил, что его дни сочтены!

— <<Его убили волки>>. Правду ты сказал, только не волки, а волк, тупой волк. Животина, сидящая на цепи.

— Замолчи, Гэвиус! Это переходит все границы! Не будь ты моим братом...

— Не будь я твоим братом, ты бы ничего не достиг! И чем ты платишь мне?! Ложью, предательством, ударом в спину! Я ждал твоего возвращения все эти годы! Я строил планы, мы строили планы! А ты растоптал их, уничтожил! — лицо Гэвиуса рдело, он зло сопел, словно вот-вот был готов взорваться.

— Да, я признаю, что виноват в этом. Но, знаешь, Гэвиус, если ты не мог справиться один, то едва ли у тебя получилось с моей помощью, — Витус вскочил с софы. — Может, ты просто не создан для этого мира, возможно, у тебя недостаточно острые клыки. Баста! Я забираю твоих овец и ухожу.

Витус направился к выходу. Он слышал, как нечто упало позади, но не обратил на это внимание. Это упал футляр, а злополучное оружие оказалось в ладонях Гэвиуса. Барон ринулся на брата, точным ударом в спину повалил того наземь. Брызнула кровь, потом ещё и ещё. Опьянённый злостью, презрением к себе, Гальего-старший наносил удары нашему герою.

— Тварь, гнида, овечий выебок! Ну и у кого теперь острые клыки?! У кого острые клыки?!

Витус был бессилен что-либо сделать. Он отчаянно пытался прибегнуть к помощи Овида, но дверь <<по ту сторону>> была закрыта. Ещё три удара, и сознание покинуло его.

Гэвиус перевернул тело брата, продолжил хаотично наносить удары. Этими ударами он убивал не брата, а своё Я, которое ненавидел, то Я, в которое превратился, то Я, которое уничтожило его мечты и стремления. Он ненавидел себя, и эту ненависть выплёскивал на Витуса.

— Ты никогда не был Гальего, ты не достоин быть членом нашей семьи. Умри, выродок, умри от руки, которая тебя кормила! Умри!

Гэвиус занёс лезвие в воздухе. В этот момент нечто юркнуло в комноту, быстрым движением сбило с ног мужчину. Тот отлетел на софу, опрокинул её, заваливаясь назад. Послышался громкий треск. Когда барон поднялся, Витус исчез. В воздухе парили тёмные, как ночь, перья...