Глава 9. Земля. Вероятность четвёртая. О том, как революция в одной стране может спровоцировать "мировой пожар". (2/2)
— Вот оно как, — поджал губы Фельдмаршал. — Как вас зовут, капитан?
— Штабс-капитан лейб-гвардии Преображенского полка Сергей Сбруев, Ваше Благородие!
— Так вот, — начал фельдмаршал, — Его Императорское Величество сам изъявил желание не видеть меня в Петербурге, чему я, честно сказать, отчасти и рад.
— У меня есть отдельное письмо, Ваше Благородие! — вскинулся я, достав письмо, что просили меня передать, если «просьба» не подействует.
Камердинер Суворова подошёл и взял конверт. Вскрыв письмо и увидев его содержание, Суворов прикрыл глаза, задумавшись. Насколько я правильно понял — Итальянский Монарх желает видеть Суворова в качестве освободителя от этого «варвара и предателя» Буонопарте (прим. Автора — Бонапарт — французская, но не истинная фамилия Наполеона. Его настоящая фамилия — Буонопарте и на итальянский манер, как я понял — будет именно Буонопарте).
Насколько могут быть убедительны несколько монархов, герцогов и так далее сразу? Павел I всё же приверженец железной дисциплины, отчасти я и рад был его «реформам армии», в конце концов — ввести телесные наказания против дворян в гвардии, кто это ещё сделает? А остальные? Всё же, Суворов, несмотря ни на что, аристократ и дворянин. Испросив три дня на раздумья, он-таки отправился в Петербург.
Спустя три месяца, в октябре сего года мы вошли в Италию, где столкнулись с Бонапартом. Я намеренно перевёлся в один из полков фельдмаршала. Да, Бонапарт не успел свалить в Египет и замершей в ожидании Европе предстало сражение двух Богов военного ремесла. С одной стороны — поднаторевший в войнах — фельдмаршал Российской Империи, гениальный полководец, и со второй стороны — такой же гениальный, новатор, но ещё не слишком опытный Наполеон. Сражение произошло между Мантуей и Вилахом. Суворов, поймав противника на марше, неожиданно нанёс удар по Напалеону, как по учебнику — конными полками. Находясь на марше, Бонапарт не успел развернуть свою любимую артиллерию, в итоге — первые стычки остались за нами.
Фельдмаршал выбрал тактику на истощение и не прогадал. Изматывая ещё не успевшего окончательно разбить лагерь армию «комариными» укусами он подтачивал моральных дух и уничтожал провиант. Однако, Наполеон на то и Наполеон, что смог организовать атаку на наши позиции уже через три дня после начала столкновения.
— Что это? — спросил полковник у меня, вглядываясь в линию линейной пехоты. — И когда они успели?
— У меня вопрос, почему разведка молчала? — конные разъезды, выполняющие функции разведки должны были доложить… Нет, только не говорите мне, что...
— Они были измотаны, их использовали в последней ночной атаке…
Ну вот, желая удивить противника, Суворов озаботился количеством и качеством «комариных» укусов, в ущерб эффективности ведения дневного боя.
— Мы не успеем развернуться! — пехота противника отправилась в марш ускоренным темпом, они скоро смогут открыть ружейный огонь, в чистом поле нас попросту уничтожат.
Я ощутил присутствие людей справа и слева. Полковник Гусовский уже, наверное, тысячу раз пожалел о том, что поехал инспектировать наш передний край. Ведь нас, по сути, взяли в клещи.
Солдаты Российской Империи закопошились, начав организовывать, спешно, порядки. Раздался свист, конный полк французов налетел на наши позиции, не успевшие выстроится в противокавалирийскую формацию. Началась бойня, кавалеристы легко прорвались к орудиям и отрезали наш край от центра. По нам не ударят артиллерией, теперь нет, когда кавалерия на наших позициях. Походу, в состязании Суворова и Бонапарта — 1:1. Они обошли нас, пользуясь усталостью и фактическим отсутствием разъездов.
— Прорываемся с боем! — возопил полковник, обнажив шпагу. Нашёл, блин, время. — УРА-А-А! В атаку!
Куда прёшь, дебил, надо идти на прорыв! Верно, но к нашим, а не в сторону линейной пехоты французов, что успела открыть огонь. Естественно, наши и ряд других полков, попав под шквальный огонь — были уничтожены. А, к чёрту конспирацию. Достав мушкет, я ринулся в наш тыл, от которого нас отрезали отделения кавалерии французов.
Атака получилась неожиданной, как ни крути, Французская кавалерия сейчас увязла со спешащими к нам на помощь отделениями из центра, пехота французов достигла наших позиций и должна была подтянуться. Вдали загрохотали орудия, риннеган позволил увидеть, что они атакуют фланги именно артиллерией, а центр отдали на откуп кавалерии и пехоты. Интересное решение. Что удивительно, так это то, что Наполеон по нашему краю ударил так, как от него, мастера ведения артиллерийской войны, не ждали. Удивить — значит победить? И он удивил…
Я влетел в разреженный строй кавалерии. Запрыгнув на лошадь, я проткнул штыком от мушкета француза. Пробив его тело, я создал своеобразный щит, хотя он и не понадобится. Выстрел, и ещё один всадник упал на землю. Отшвырнув первого умершего под копыта скачущей ко мне со шпагами наголо части кавалерийского отделения, я развернул лошадь и, пришпорив, во весь опор отправился прочь… Раздались выстрелы, лошадь подо мной убило. Зараза! Спрыгнув на землю, я обнажил шпагу… Нас догнала и стреляла пехота. Ещё залп? Пехота дала залп, лошадь захрипела, дрожа в конвульсиях от боли.
После залпа я выбежал из-за трупа лошади, в этот раз в другую сторону. Добежать к своим я не успею, тогда, почему бы немного не по-геройствовать?
***
Центр армии… Люди с шоком наблюдали, как один русский офицер, со шпагой наголо, вклинился в строй линейной пехоты и… устроил там настоящий кровавый танец…
***
Увернуться от укола штыком и насадить противника на шпагу, вытащить шпагу и тут же перерезать глотку противника сзади. ЗВЯК! Я парировал сразу два штыка, в руку влетел кунай, бросок и человек оседает с пробитым горлом. Уход в сторону, второго я просто разрубил, не проконтролировав силу.
Уворот от очередного укола и короткий взмах, два человека осели на землю с рассечённым горлом. Манёвр уклонения, я скрылся за солдатом, когда по мне дали залп, использовав того, как щит. Танец продолжается…
Продолжался минут десять, пока на помощь сюда не вклинилась кавалерия…
В итоге — меня посчитали героически погибшим. Ума мне хватило изменить имя, так чтобы погиб очередной Иван Захаров (прим. Автора — имя и фамилия уникальны тем, что я их придумал за три секунды). Кампания завершилась разгромом Франции, хоть и лучше от этого никому не стало. Униженная Франция приняла Наполеона, как Императора, ведь он — единственный, кто хоть что-то сделал.
***
Тысяча восемьсот двенадцатый год, предместья Москвы. Последние несколько лет — выдались тяжёлыми. Суворов умер в тысяча восемьсот пятом (прим. Автора — реально в 1800, но у нас тут не канон, относительный)))). Прознав про смерть своего врага — Наполеон не сомневался, подключив к своим амбициям и Россию. Она и до этого была, но Суворов его уже раз разбил, да, то сражение закончилось сокрушительным поражением Наполеона.
И картина повторилась. Как только армия Франции вступила на территорию России — я начал за ними пристально следить… Решая, как поступить, я решил сначала поговорить с Императором всех Французов…
— И так, месье Наполеон Бонапарт, — поприветствовал я его, сев прямо на карту, разложенную на столе в его палатке.
— КТО ВЫ? — выстрел, метко, метил в голову.
Благо, я применил заглушающую технику.
— Приветствую, — сказал я, сверкнув шаринганом, и словил пулю, зажав ту между двумя пальцами, демонстративно раздавив её и высыпав песок на карту, — я Сергей, защитник этой страны, ну… Я так считаю, а вы… Наполеоне Буонопарте, корсиканец, Император Франции, пришли сюда захватывать то, что не ваше, мой вам совет — поворачивайте назад, пока не поздно…
— Вы в своём уме? — спросил он. — Кто вы такой, чтобы диктовать мне условия?
А ведь он умён, но честолюбие... Да, честолюбие из него так и прёт.
— Я вас предупредил! — и исчез в пламени.
Всё же, я не очень-то и хотел убеждать его, лучше пусть наступит на грабли самостоятельно. Под Москвой ударил самый настоящий мороз. Генерал мороз, которого я и усилил. Плюс ко всему — я начал демонстрировать, что такое «шиноби в тылу». Шиноби в тылу — это не заноза в заднице, это настоящий кол, входящий в анус и выходящий изо рта. Логистика была парализована. Армия, фактически встала. Но и этого мне показалось мало, я уничтожил все боеприпасы, создав фейерверк. Говорят, даже в Москве видели это… Что же, итог оказался предсказуем — Российская Империя маршировала в Париже.
Вместе с этим образовался неприятный прецедент… Тысяча восемьсот двадцать пятый год, этот прецедент вылился в самое настоящее восстание, уже в самой России.