Глава 6. Земля. Вероятность четвёртая. История Сеиджи (1). Как одного Бога чуть не сожгли во Имя другого Бога. (2/2)
— Простите, синьор Франко, но меня золото не волнует, я хочу вернуться к семье после всего, что произошло…
— Понимаю, — кивнул старик, — тогда, может, поможете нам добраться до Вальядолида? А мы заплатим…
— Я склонен принять ваше предложение, — ответил я, улыбнувшись.
Все остальные выглядели до ужаса потрясёнными, особенно когда утром нашли трупы незадачливых грабителей.
— Такое часто бывает? — спросил я у командира охраны.
— Очень, — буркнул тот, — наёмники, обездоленные крестьяне, межевые рыцари очень часто сбиваются в такие банды, особенно после войн.
— Понятно, — кивнул я, делая себе зарубку в памяти.
***
Дальнейшее путешествие было обычным. С точки зрения одного отдельно взятого каравана — если бы, конечно, к ним не прибился один отдельно взятый Бог Шиноби, который способен одним движением руки расфигачить к едрене фене целую армию. Путешествие выдалось познавательным. И первое, что меня поразило, когда я вошёл в город — грязь.
Средневековый уклад жизни не отличался чистотой. Люди хорошо если мылись раз в месяц. Я, между прочим, абсолютно невосприимчивая к болезням тварь, но всё же, видеть, как красивая дама, в атласах и кружевах — кашляет кровью, и через пару дней её сжигают, как распространительницу чахотки — то ещё зрелище. Чахотка, оспа, чума… Бич средневековья отнюдь не войны, и даже не религия, точнее особые уникумы, которые за счёт веры превозносили себя над другими… Бич средневековья — это болезни. Врачи в «чумных масках», которые практикуют лекарства из «мочи козы, в которую растёрли можжевельник» лишь добавляли атмосферности.
Зайдя в город и распрощавшись с караваном, который сходу двинулся в сторону рынка, желая продать товар, я ввалился в довольно респектабельную таверну «Крест Испании», взяв себе самый дорогой номер. По заверению хозяина, там не было никаких клопов, а бельё менялось раз в три месяца! Так же я мог заказать себе девушку из борделя его сестры. Ляпнув, что мне пока что хочется принять ванну, а потом, пояснив в меру образованному трактирщику, что это значит — помыться, я закрылся в комнате и начал думать, что делать.
Подумав минут тридцать и ополоснувшись, решил провести разведку, погуляв по городу. Я ни разу не был в Вальядолиде и всё, что я делал сейчас — просто ходил по улице средневекового города, после чего, найдя данное занятие слишком скучным — вернулся в таверну, в которой пропил довольно солидное, по меркам некоторых, состояние. Мне не составило труда подделать монетки, я даже названия их не выучил…
Следующее утро ознаменовалось визитом сверх разумов. Оказалось, я не был на воскресной мессе, или что там у христиан. Между тем, все, даже гости и преступники этого города — просто обязаны явиться туда!
— Инквизитор Пабло, — представился юноша тридцати лет от роду, в красной робе, — я хотел бы поинтересоваться. Первое — ваше имя и фамилия — действительно Сеиджио Учиха?
— Сеиджи, — буркнул я, кровать в номере, всё же, превосходная, и я намеревался проспать младенческим сном пару дней, — это обязательно?
— Стража у ворот предупредила вас, — сказал серьёзным тоном инквизитор, — таковы законы этой страны и веры в Бога!
— Мда, — кивнул я, — что-то такое было, но я забыл, — ляпнул я пофигистическим тоном.
— Видит Бог, я хотел увидеть в вас раскаяние Сеиджио, — сказал инквизитор, — в конце концов — вы должны верить в Бога…
— Простите меня, синьор Пабло, — перебил я его, проигнорировав его изумлённый взгляд, — но я приплыл из очень далёкой страны, моя жена обладает таким цветом волос, за который вы бы назвали её ведьмой… Я не могу верить в Бога, который поощряет верность супругов, но при этом — желает сжигания одного из них на костре.
— Синьор Сеиджио, — серьёзно сказал мне Пабло, — ваша жена осталась дома, пути господни неисповедимы, но Видит Бог, — да нихрена он не видит, как же «Не поминай Бога всуе?», или это про дьявола было сказано? Пометка для мозга — срочно выучить Библию и Евангелие, — я не вижу раскаяния в ваших словах.
— Синьор Пабло, — обратился я к нему, — мой корабль разбился на неизвестных землях. Я скудно выучил здешний язык и начал изучать вашу… Веру, — нашёлся я, так и подмывало ляпнуть «чушь», — и тут меня хотят арестовать за то, что я отсутствовал на… Как вы это назвали? Слово забыл.
Лицо инквизитора сначала посинело, затем побелело, судя по всему — он в ярости. Чтобы довести таких людей надо просто показывать, что их вера тебе до фени. Что я с успехом и сделал, и теперь угорал, а точнее, всем видом показывал, что мне смешно, но инквизитор Пабло не искушён в психологии и догадаться, что собеседник над тобой банально стебётся, он не мог.
— Значит, придётся вам уплатить штраф на содержание Храма, — серьёзно заявил он.
— Конечно-конечно! — улыбнулся я. — Могу уплатить за все мессы лет на десять вперёд? — поинтересовался я невзначай.
Всё, инквизитор добит, несите нового.
— Это… Как? — только и сказал он.
— А вот так, я не намерен сидеть в этом… Городе… Я собираюсь вернуться домой, к жене! Так что я собираюсь уходить, могу ли я проплатить штрафы за все пропущенные службы в церкви лет на десять вперёд, пока буду идти по землям с вашим Богом? — спросил я.
Воины инквизиции, скинув ступор, схватились за рукояти мечей, видимо, понимая, что за такую чушь меня можно и казнить прямо на месте.
— КАК ВЫ ПОСМЕЛИ! — прорычал Пабло. — Да за такое! СТРАЖА, АРЕСТОВАТЬ ЕГО! Спалим вместе с ведьмой! — стражники кинулись на меня всем скопом. Решил не сопротивляться, зачем? Приколоться можно и так, а если всё слишком далеко зайдёт — сотру всем память и дело в шляпе…
***
— А ты похожа на Кушину, — сказал я, осматривая в полутьме молодую женщину с ярко-рыжими, нет, пожалуй, даже красными волосами, — и как вас зовут? — спросил я у неё.
— Абигайл, — хмуро пробурчала она, — для человека, которого приговорили к сожжению на потеху толпе ты выглядишь слишком… спокойным. Тебя это забавляет…
Она выразительно посмотрела на меня своими изумрудными глазами.
— Сеиджи, хотя в этой стране все почему-то говорят Сеиджио, — сказал я, — не знаю почему.
— Почему тебя забавляет? — трещали цикады, а мы сидели в городской тюрьме.
Завтра ведьму и еретика сожгут на городской площади.
— Завтра узнаешь! — улыбнулся я. — Пусть это будет сюрприз, но, если не будешь лезть в огонь — выживешь.
— Ты что совсем идиот? — спросила она. — Тебя и меня! Сжечь! Собираются! ЗАЖИВО! А ты! — она начала плакать. — Сравниваешь меня со своей женой откуда-то! И смеёшься, просто смеёшься!
— К жизни стоит относиться легко, Абигайл. Вот сколько раз ко мне приходили инквизиторы и выспрашивали про мою жизнь? Три раза! А знаешь, что спросили? Убивал ли я кого-то? Да, я убил десятки тысяч людей! Прелюбодействовал ли я? Эм, нет, это дело только с женой! Крал ли я? Да на наворованном мной можно построить целую страну! Я им дал честные, как они и просили, ответы, а они мне что? «Сжечь еретика!» Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Меня! Сжечь заживо! Да меня столько раз пытались сжечь, и огонь-то был в десятки раз серьёзнее, так что их огонёк меня и не тронет!
— Посмотрим, что ты скажешь, когда тебя обольют маслом и подожгут на потеху толпы… Не знаю, кого ты убивал, не знаю у кого ты крал! Но я хотела простой жизни! Я красива! Но эти волосы… Они прокляты! Мы обе влюбились в одного парня, но я красивее Доминики, вот она на меня донос и написала, что я ведьма! Жизнь несправедлива, и если всё правда, что ты говоришь, тогда почему не казнят ТОЛЬКО ТЕБЯ? За что казнить меня?
— Вот поэтому, Абигайл, ты и должна отнестись к жизни проще. Если не заморачиваться — то жизнь становиться лучше! А на счёт сожжения, не волнуйся… Я устрою им самим… Сожжение во славу Бога! Ха-ха-ха-ха-ха! Сожгу в священном пламени всю инквизицию в этом городе, может быть… А может стереть им всем память? Или сравнять город с землёй? Хм-м-м… Чтобы выбрать?
— Ты сумасшедший…
— Ты заблуждаешься, женщина! — я активировал шаринган, и увидел неподдельный ужас от моих глаз. — Учитывая откуда я пришёл — я ещё НОРМАЛЬНЫЙ!
Утро настало довольно быстро, а затем, днём… Меня и мою коллегу по несчастью вывели на кострище. Хм-м-м, да они лишены вкуса! На трибуне, торжественной, я не знаю, как это назвать восседало несколько величественных персон.
Старик, мужчина в парадной, алой мантии встал.
— Именем Фердинанда II, нашего Императора, Императора Испании! Мы здесь присутствуем для того, дабы казнить еретиков — ведьму и еретика, посмевшего не явиться на мессу во имя Бога Нашего! За сим преступлением я, Томас Торквемада, первый инквизитор Испанской Империи, повелеваю осуществить сожжение осуждённых!
Площадь погрузилась в гробовое молчание, смотря на нас. Я взглянул на помост, рассматривая монаршьи особы… Фердинанд был брюнетом и осуждающее смотрел на меня, но это ему не мешало пытаться рассмотреть фигуру Абигайл. Изабелла Кастильская, как я понял, супруга выглядела довольно красиво для средневековой дамы…
— Старик, а который час? Уже полдень? — спросил я, посмотрев на Томаса Торквемаду.
Если имена монархов я не знал, то вот о Томасе Торквемаде — моя пустая башка, которая дремала на уроках истории, что-то да слышала.
— СЖЕЧЬ ЕРЕТИКОВ! — прокричал он.
— Ну всё, думаю хватит, — выбросом чакры я отбросил ненужные верёвки и, спрыгнув с помоста, пошёл в сторону толпы, намереваясь покинуть город и, возможно, страну.
— ЧТО? УБИТЬ ЕГО! СХВАТИТЬ ЕГО!
— Да ты определись сначала, идиот! — прокричал я ему.
На меня кинулась стража…
— Офигеть вас много, — вытащив Масамунэ из тела, за что получил полный ужаса взор на себя, — кто же вас всех хоронить-то будет? — спросил я.
Первого стражника я разрубил на две части, выпустив внутренности.
— И почему у меня всегда так? — спросил я. — Ну не могу без убийств, пришёл, что называется, в цивилизованную Европу!
В меня полетели, свистя, стрелы. Лёгким взмахом отбив все стрелы, я бросился к Томасу Торквемаде, по пути устроив кровавый танец со стражниками, двадцать мужчин так и упали, где стояли, у кого не было головы, кому рассёк голову, кого разрубил… Кровь оросила меня, мои белые одеяния и волосы. Торквемада замер в безмолвном ужасе…
— Нравится жечь людей? — спросил я у него. — Нравится смотреть на страдания?
Взмах клинка породил ветер, который освободил Абигайл у костра. Её палачу я предусмотрительно всадил кунай между глаз.
— А как насчёт, самому, на собственной шкуре, с именем Бога на устах, ощутить каково это? А, тварь?
— Ты… — монарх резко встал. Я же схватил Торквемаду за шиворот и метнул в подготовленное для меня кострище. — Ты что делаешь?
— Убиваю… — я, направив руку в сторону кострища, со стонущим Торквемадой, отправил в его сторону чакру, превратив её в пламя. Огонь, оранжевый и беспощадный поглотил кострище, спалив Томаса Торквемаду до состояния углей. Всю площадь поразил ужасающий крик. — … тварей.
Люди пялились на меня поражённо, указывая пальцами. Кто-то сложил руки в молитвенном жесте, кто-то сжал икону, крестик, библию. А кто-то — явно молился на меня…
— В общем, — я взглянул на чету монархов, — я понял, что я хочу сделать! Это всяко интереснее, чем сидеть без дела! А что, если взять под покровительство целую страну и, защищая её, наблюдать за развитием? Всегда любил Цивилизацию, особенно пятую, хотя и шестая — тоже норм… Хм-м-м? — я посмотрел на людей. — Что встали, утырки? Мне на вас плевать, пойду домой… Ах да, нет у меня дома… А какую страну взять под покровительство? — спросил я. — Точно! Русь-матушку, нафиг вашу Испанию, меня от неё тошнит… Адьос, амигос! Мы с вами больше не увидимся!
Под последнюю фразу я, плавно взмыв вверх, улетел на восток… Да, это определённо будет интересно... Надеюсь Кушина тоже найдёт себе занятие по интересу!