Часть 19 (1/2)

Сатору занят. Быстрота Кинджи по оценке качества нового графика приятно радует — хватает всего четырёх дней, больше никакого контроля.

— Я о тебе запросто не забуду, не думай, — ласково напоминает по телефону.

— Никогда бы так не поступил, — уверяет его Сатору и делает несколько громких поцелуев в пустоту.

— Не увлекайся, ты сам этого не замечаешь, потом кому расхлёбывать?

— Кираре-чан, ты же ей всё рассказываешь.

— Всё, пока, — с приглушённым смехом прощается.

У Сатору всегда забит день, вечерние свободные часы не проходят даром: достаёт со стеллажа успевшие запылиться книги, листает глянцевые страницы в поисках нужных изображений. Главное здесь — не торопиться. У него есть всё время этой жизни, если подумать, вот и без внутреннего желания вступить в гонку с собой же прекрасно обходится.

Под конец третьей недели собирает нужную сумму и сперва звонит Юджи.

— Годжо! — у того потерянный голос.

— Итадори-кун, я тебя не отвлекаю?

— Неа.

— Мне нужна твоя помощь.

— Помощь? — уточняет Юджи с недоверием. — Это как-то связано с тем, что мы не виделись уже...

— В районе месяца?

— Или даже больше, — добавляет после заминки.

— Скорее, это связано с Мегуми, я хочу кое-что заказать ему. Устроить сюрприз, ага?

— Ага.

— Примешь посылку?

— Приму. Там что-то... — пытается не оскорбить. — Что там?

— Думаю, распаковывать вы всё равно будете вместе, он уже вернулся домой?

— Да, вроде, хотя его частенько нет по ночам, но выглядит явно веселее, чем звучал в последний раз по телефону.

Мегуми тогда уехал к Тоджи даже не повидавшись с Юджи? Занятно. Сбежал так сбежал. Воспоминания заставляют поёжиться.

И если продолжает пропадать, даже не на целые затяжные дни, то...

Нет, нужно собраться.

— Тебе удобно будет сегодня?

— Лучше завтра, смену передвинули, после занятий я свободен.

— Вот и славненько. Спасибо за помощь, Итадори-кун, я меня причитается.

— Да ладно, — тихо хихикает, соглашаясь на неведомо что, — ничего сложного.

— Совсем ничего сложного.

Не считая непредсказуемой реакции Мегуми на подарок. И раз она непредсказуема, Сатору предпочтёт пропустить торжественный момент и услышать смягчённую временем и ожиданием реакцию.

Иногда Сатору ленится и спит, убеждая себя, что это полезно — спать ночью порой не приходится по шесть часов подряд, Кинджи прав, если не следить за расписанием и временем, можно умотаться слишком быстро, не успев попасть в нужную фазу.

После одного из таких вечеров, когда у Сатору намечается свидание глубокой ночью и до самого рассвета — вау-вау, как романтично! — раздаётся дверной звонок.

Он уже успел проснуться, так что натягивает на лицо косоватую и широкую улыбку — кто бы не стоял по ту сторону двери, важно проявить доброту. И Сатору совсем не ожидает увидеть там мать.

Обмахиваясь веером, она оглядывает сына в головы до ног и тоже улыбается. Нормально и радушно.

— Дорогой, — поцелуи у них не в чести, оба позволяют себе подобные нежные мелочи из-за долгой разлуки.

— Окаа-сан, какая встреча, — думает о том, насколько чисто в квартире, справиться даже с минимальным бардаком не остаётся времени. И желания.

Мать тихо закрывает дверь, тихо разувается, тихо отдаёт ему сумку, веер и шёлковый платок, снятый с шеи.

— Решила, раз ты не звонишь, то я могу приехать. Не помешала?

Действительно, ведь любой явившийся без предупреждения человек попадает в то время, когда ничего не происходит. Что-то такое же было и с Тоджи, умудрившимся выбрать вечер с Сатору в квартире Мегуми, когда Юджи решил не ночевать там.

Расположившись на диване, мать с интересом смотрит на книги, в хаотичном порядке разложенные на столе. Какие-то страницы Сатору успел пометить яркими стикерами, кое-что записал и набросал в раскрытый блокнот.

— Это то, о чём я думаю?

— Не собираюсь ли я торжественно ворваться в профессию? — уточняет, пока ставит чайник.

— Отец будет рад.

Никто их них ещё не в курсе полной задумки Сатору, выводы, тем не менее, уже сделаны. Скоропостижнее некуда.

Седины в её волосах прибавилось, как и милых гусиных лапок вокруг глаз. Маникюр, как обычно, едва заметный, такой, каким и должен быть у женщины её взглядов на жизнь. Поправив подол длинного чёрного платья, мать похлопывает по дивану, намекая присесть рядом. Сатору подчиняется.

— Как твои дела, Сатору?

— Лучше всех.

— Не собираешься приехать к нам, навестить?

— Окаа-сан уже здесь, — ему неловко под пристальным взглядом матери, не выражающим ярких эмоций. Вот она какая — вечно спокойная и рассудительная, готовая снести любую его выходку и вечно раздумывающая над тем, как мягко наставить сына на путь истинный. Словно он такой существует в единственном экземпляре и ещё не успел для подслеповатого взгляда Сатору разблокироваться. Стоит переключиться с этих мыслей. — Готовы ли мои родители во всём поддерживать своего сына?

— Не во всём, — справедливо замечает небрежность его предположения. — Если же эти книги намекают, что ты собираешься проверить свои силы в архитектуре, то получишь одобрение. И от отца тоже.

— Вот и славно, — Сатору и не подозревал о наличии сомнений со стороны родителей, пока не спросил. — Не думайте, что я возьмусь за ум.

— Никто никогда так не говорил, Сатору, — она ласково поглаживает его колено и смотрит перед собой. — Ты даже не подозреваешь, как я благодарна, что ты... вырос таким. Что ты вырос вообще, — поправляет себя. — Что ты зрячий и общительный.

Поток добрых слов, будь он чем-то материальным, точно сшиб бы с дивана. В попытке удержать себя на месте, Сатору накрывает пальцы матери и сжимает.

— Будь добр, — слегка заплаканным голосом просит она и прячет взгляд. — Относись к себе с заботой.

Стороннему наблюдателю точно стало бы понятно, что в них найдётся нечто общее. Эта женщина воспитывала его, учила, как обращаться с очками и обещала, что Сатору ещё увидит в жизни нечто значительно интереснее кабинета окулиста.

Сатору неохотно поднимается, чайник вскипел.

— Ты опять стал дядей.

— Ох, нет, — вздрагивает с риском облить себя горячей водой.

— Сатору, — укоризненно зовёт мать.

— То есть, передай мои поздравления обновлённой ячейке нашего общества, — мысленно Сатору прикидывает, сколько же подарков придётся тащить с собой, когда он решится приехать к родителям и повидаться с остальными членами семьи. Получается дохрена, как обычно.

— Так-то лучше.