Глава 109. (2/2)
- А в чем? Ты пообещал? - продолжала допытываться она.
- Все сложнее, Грейнджер, - вздохнул Драко. Язык споткнулся об это «Грейнджер», но назвать её сейчас по имени он почему-то не смог.
- Обещание, скрепленное магией? Клятва? Или?.. - глаза её расширились, когда она подумала о самом страшном, самом прочном обещании, которое существовало в мире магии. Обещании, в залог которого волшебник дает собственную жизнь. Непреложный обет?..
- Или, - кивнул Драко, подтверждая её невысказанную, но ясно отразившуюся на лице догадку. - Так что не пытай меня вопросами — это бесполезно. Может, позавтракаем? - добавил он, желая сменить тему.
- Если ты хочешь, - пожала плечами Гермиона, выпуталась из его рук и отошла в сторону.
Его близость кружила голову и сбивала с толку, а голова сейчас нужна была ясная и холодная. Какой-то сговор, предательство Гарри, причастность невыразимцев, Обливиэйт, а теперь еще, как выясняется, и Непреложный обет. Да не один — судя по тому, что она слышала, Малфои повязаны ими по рукам и ногам. Не вредить ей, не говорить правду и Мерлин знает что еще. Гермионе казалось, что густой и плотный, как молоко, туман вокруг неё начал постепенно рассеиваться — но за ним оказалось что-то такое огромное, темное, пугающее, что первым желанием было вовсе не подойти ближе, а сбежать без оглядки. Что, если Гарри заботился о ней, и поступил так, потому что иначе — невозможно? Что, если после того, как она все узнает, её жизнь, и без того расползающаяся, словно клочок истлевшей ткани, вовсе рассыпется в прах? Гермионе никогда не было свойственно сомневаться в себе и своих решениях, но сейчас сомнения буквально разрывали её на части.
- Если бы я спросила тебя, стоит ли мне искать правду, станет ли мне после этого легче — что бы ты сказал?.. - спросила она у вышедшего из ванной Малфоя, уже полностью одетого и заметно посвежевшего.
- Я бы сказал, что нет, не станет, - ответил он и вновь отвел глаза: смотреть на неё было невыносимо. - Но иначе ты уже не сможешь. Это не даст тебе покоя, будет преследовать и днем, и ночью. Ты просто не сможешь ни жить, ни дышать, пока все не выяснишь. Или если не решишь все забыть.
- Предлагаешь мне еще один Обливиэйт? - иронично улыбнулась она, но Драко был так погружен в свои мысли, что не заметил проговорки.
- Если таково будет твое желание — я помогу, - подумав, кивнул он.
Это был не выход, это никогда не было выходом — разве что сразу после того, как прозвучит заклинание, он направит палочку на собственный лоб и поджарит мозги еще и себе. Чтобы не помнить, не видеть, не знать, что он с ней сделал. Что все они сделали…
- Мне надо подумать, - неожиданно даже для самой себя ответила Гермиона.
Всерьез рассматривать вариант стереть себе память, чтобы не искать правды, которая может оказаться для неё неподъемной ношей?.. Гермиона Грейнджер, та, какой она была когда-то, никогда бы так не поступила. Но была ли она все еще той Гермионой Грейнджер?..
- Я принесу завтрак, - пробормотал Драко и поспешно вышел из комнаты.
Он чувствовал себя убийцей, палачом — хуже, чем палачом. Палач убивает сам, своими руками, избавляя приговоренного от тяжести принятия невозможного решения. Он же как будто вкладывал палочку в послушные пальцы своей жертвы, зная, что, чтобы она ни сделала, что бы ни выбрала — все обернется лишь болью и потерями. Выбор был лишь в том, что терять: друзей, близких, крохи доверия к жизни и людям, её окружавшим, или же саму себя. Драко знал, что сам он трусливо выбрал бы второе — было бы что беречь, в самом-то деле!.. Но Гермиона… Это было совсем иначе. Она была такой цельной, такой неповторимой со своим упрямством, честностью, гордостью, целеустремленностью, со всеми достоинствами и недостатками — и такой удивительной!.. Она стоила того, чтобы сохранить все это нетронутым. И стоила того, чтобы за неё бороться. Даже если её победа будет означать его полное поражение.
Драко не смотрел, что кладут на поднос для него эльфы. Все действия выполнялись автоматически: дать распоряжение, подождать, взмахнуть волшебной палочкой, подняться наверх, левитируя поднос перед собой. Тело делало это само по себе, без участия мозга; голова же была занята совсем другим.
Обойти обет способов не было: не напрасно формулировки подбирались Кингсли Бруствером и Люциусом Малфоем, двумя лучшими интриганами из ныне живущих. Разве что Гермиона могла бы случайно подслушать — но именно случайно, если в этом будет хоть капля намеренности, для него все закончится сразу же. Но если Обливиэйт наложен неправильно, если он дает сбои — значит, вполне вероятно, что память можно вернуть. Может, это был и не Обливиэйт вовсе? А когда Грейнджер все вспомнит, то до правды останется лишь один шаг — и уж она-то придумает, как его сделать.
- Мне нужно отлучиться по одному делу, - сказал он, осторожно опустив груженый всевозможной едой, от сэндвичей до пирожных, поднос на стол. - Ты можешь пообещать, что дождешься меня? Никуда не уйдешь, ни во что не влезешь, ничего не станешь предпринимать, а просто подождешь здесь?
Гермиона нахмурилась. Малфой требовал того, чего у неё почти не было. Не бездействия, не терпения — доверия. Отпустить его без присмотра и дожидаться здесь, не зная, чем это для неё обернется? Она чуть не рассмеялась ему в лицо вместо ответа. Но, с другой стороны — ведь он же её обманывает. Кто сказал, что в эту игру нельзя играть вдвоем?
- Ладно, - кивнула она. - Я все равно собиралась все хорошенько обдумать. Долго тебя не будет?
- Не знаю, - пожал плечами Драко. - Как пойдет. Может, пару часов.
- И куда идешь, ты мне, разумеется, не скажешь? - прищурилась Гермиона.
- Не сейчас, - покачал головой он.
Драко и сам был не очень уверен в том, что делает. Но и не делать ничего он не мог — а потому окинул взглядом комнату и намеревался было выйти прочь, но в последнее мгновение, подчиняясь внезапному порыву, в два шага сократил расстояние между ними и, едва коснувшись кончиками пальцев её щеки, оставил целомудренный, легкий поцелуй на лбу. После чего, не прощаясь и не оборачиваясь, скрылся за дверью.
Это на несколько мгновений сбило её с толку — но идти на поводу у глупого, слабого тела сейчас не было времени. Вытащив из-под подушки спрятанную там накануне мантию-невидимку, Гермиона накинула её на себя, разулась и, держа туфли в руках, крадучись последовала за ним. Конечно, если Малфой решит трансгрессировать, то проследить за ним вряд ли удастся, но вот если он решит переместиться камином…
И ей повезло: Драко направлялся именно туда, к огромному камину в холле. Дежуривший там аврор скользнул по нему цепким взглядом, но, видимо, приказа ограничивать перемещения хозяев дома не было — и никаких вопросов задавать он не стал. Драко набрал в горсть летучего пороха и переступил каминную решетку, а Гермиона, стараясь даже не дышать, чтобы ненароком не выдать себя, подобралась к нему почти вплотную. Он бросил себе под ноги серый порошок, назвал адрес и исчез во вспышке зеленого пламени — а Гермиона осталась стоять, как громом пораженная.
Она смогла услышать адрес, и этот адрес был ей хорошо знаком — она и сама не раз называла его, и в последний раз это было только вчера.
Вот только зачем Драко Малфой отправился к Гарри Поттеру?..
Впрочем, для того, чтобы подумать об этом, у неё было еще предостаточно времени. А пока еще нужно было пробраться в совятню и назначить очень важную встречу — что предполагало некоторые сложности, учитывая, что для большинства волшебников она была мертва. Но Гермиона была уверена, что с этим-то она справится.