Глава 92. (2/2)
Что, черт бы побрал этого блондина, он имел в виду?!
Эти слова недвусмысленно намекали на то, что её обманули, вероятно, воспользовавшись потерей памяти. Но обманули в чем? И главное — зачем?..
Если он намекал на её сделку с Люциусом — то, казалось бы, при чем здесь Гарри и Рон? А если речь шла о делишках Гарри с невыразимцами — то тогда не у дел оказывались уже Малфои и все тот же Рон. Сам Драко, его отец и мать, Гарри, Рон и министр Бруствер. Этот список казался ей смутно знакомым, она как будто встречала его раньше, но как ни старалась вспомнить, при каких именно обстоятельствах, поймать ускользающую ассоциацию так и не смогла.
Снова и снова Гермиона перебирала все то, что когда-либо вызывало у неё вопросы или сомнения. Она ничего не помнила о шестом курсе и войне: может быть, все было совсем не так, как рассказал ей Гарри, и никакая она не героиня? Но нет: о её роли в тех событиях знали и говорили решительно все, взять хоть бал в честь годовщины победы. Её статус не подвергался сомнению никем. Не могло же все это быть глобальным заговором?.. Или, может, во время войны с ней что-то случилось, что-то такое, из-за чего ей теперь снятся все эти кошмары, и она так плохо себя чувствует, и от неё это скрывают? Может, какое-то проклятие... Но целители из Мунго ничего такого не нашли, да и смысла в таком вранье не было. А может быть, дело вовсе не в прошлом, а в настоящем — и все, кроме неё , прекрасно осведомлены о том, кто шлет ей эти посылки и угрозы, но по каким-то причинам его покрывают?.. Но и эта версия казалась ей какой-то маловероятной.
С какой бы стороны Гермиона ни бралась за дело, все так или иначе сходилось в одной точке. Замужество и последовавшее за ним оправдание Малфоев, что, кстати, могло объяснять и наличие фамилии Бруствера в этом списке. Больше ничего общего у этих шестерых не было. В конце концов, именно об их браке они говорили, когда Малфой сделал это совершенно обескураживающее заявление. И ведь никто так и не дал внятного ответа на вопрос: как она вообще оказалась замужем за Драко Малфоем? Какие обстоятельства к этому привели? Что на самом деле произошло между ними?
Спрашивать у самого Малфоя было, очевидно, бессмысленно. По какой-то причине он не хотел или не мог об этом рассказать. А значит, оставался только один человек, который мог знать все, и которому не было смысла лгать. И Гермиона сделала то, что должна была сделать давным-давно: она написала письмо Минерве МакГонагалл с просьбой посетить Хогвартс, чтобы побеседовать с портретом покойного директора. Батлерса она старательно избегала с недавних пор, поэтому отнесла письмо в совятню и отправила его собственноручно — и только тогда наконец смогла перевести дыхание с облегчением.
Пройдет день, может, два, и она получит ответ. А до тех пор… до тех пор она решила продолжать жить так, как жила. В конце концов, особого выбора-то и не было. Тем более, что бы ни сказал ей профессор Снейп, одно уж точно останется неизменным: её замужество. Вне зависимости от причин и обстоятельств, оно никуда уже не денется. А значит, нет никакого смысла что-то менять. Состоится и назначенная на утро понедельника встреча с министром Бруствером по проекту фонда, и праздник по случаю дня рождения Драко во вторник, и жизнь потечет своим чередом. И разумеется, она ничего не скажет о своих сомнениях ни Люциусу, ни Нарциссе, ни тем более Кингсли. Это было просто, потому что все они, по сути, были ей чужими людьми.
С другими же было сложнее. Намного, намного сложнее.
Рон. Они были неразлучны с самого первого курса, с того Хэллоуина, когда они спасли её от тролля. Они были друзьями - настоящими друзьями, самыми близкими, несмотря на случавшиеся иногда ссоры и недопонимания. А потом она втайне надеялась на то, что со временем станут не только друзьями... Что же с ними случилось потом, раз Рон так отдалился, что, казалось, теперь его и вовсе нет в её жизни? Он не писал, не пытался увидеться и вообще как будто позабыл о её существовании. Да, если она и в самом деле обманула его, не сказав о браке с Малфоем, все объяснимо... Но по словам Драко, обманули её. Её, не она! Так может, ему просто стыдно смотреть ей в глаза?.. И, если попросить, то Рон все же скажет ей правду, во всем признается? Или опять соврет?..
Гарри. Так легко было прислушаться к совету Малфоя не верить его родителям — она и так им не то чтобы верила, равно как и министру. Но Гарри… Всего несколькими словами, несколькими фразами Драко поставил её перед выбором: поверить ему, своему давнему школьному врагу, или другу, с которым столько пройдено и прожито. Все её нутро яростно сопротивлялось этой мысли, но яд сомнений уже был впрыснут и неотвратимо растекался по венам. Гермиона отчаянно перебирала воспоминания последних месяцев в поисках тех, что доказали бы, что Малфой ошибся на его счет, что Гарри по-прежнему надежен и незыблем, как скала. Но вспоминалось отчего-то совсем другое. Как она рассказала ему о подозрительном письме, что получил Драко — а он перевел тему. Как поделилась с ним своим намерением вернуться и расспросить поподробнее мистера Боллокса об их браке, еще тогда, сразу после регистрации - а Гарри отговорил её от этой идеи. Точно так же, как пресек её намерения навестить портрет Снейпа — тогда он чуть не кричал, фактически запрещая ей тревожить покойного профессора! А потом был этот бал, и он так защищал Малфоя, параллельно пытаясь выведать у неё все подробности, а за спиной вел настоящее расследование с невыразимцами, и даже словом не обмолвился…
По всему выходило, что Драко был прав. Гарри совершенно точно скрывает от неё что-то. И, несмотря на то, что этот вывод не был неожиданным — подспудно она все время ощущала присутствие чего-то, что разделяло их, какую-то недосказанность, двусмысленность — осознать это, принять это, назвать по имени чувствовалось как удар под дых. Куда-то туда, под ребра, в мягкую, нежную, не защищенную ничем брюшину, которую она так доверчиво — и так глупо! — сама подставила под этот удар.
Приглашение для Гарри, которое оставил для неё Драко, так и осталось лежать на столе. Она не могла представить себе, как встретится с тем, кого все это время считала самым близким, лучшим, да и по сути единственным другом. Как посмотрит ему в глаза, будет улыбаться и болтать о пустяках, зная, что лжет ему каждым своим словом, каждым взглядом, каждой улыбкой. Понимая, что он делает то же самое в ответ. Может быть, потом, когда она разберется и узнает всю правду, они поговорят откровенно и все выяснят. А может, и нет. И их дружба останется где-то там, в прошлом, когда они еще были детьми и верили, что готовы умереть друг за друга.
Эти мысли давили камнем на грудь, мешали дышать, утягивали на дно, в слои зыбкого, тягучего ила. Усилием воли Гермиона заставила себя перестать думать об этом — но решить в данном случае явно было проще, чем сделать. На место одних мыслей тут же приходили другие — не менее, а может, и более тягостные.
Драко. Только сейчас, перебирая все события последних месяцев, точно бусины, с самого начала, она вдруг поняла, что за все это время он почти ничего не рассказывал об их прошлом. Все, что она узнавала, она узнавала от других: того же Гарри, Рона, даже Нарциссы. А Драко всегда увиливал от прямых ответов, менял тему или просто убегал — один раз даже в буквальном смысле. Гермиона вспомнила тот вечер, когда он решил раздеться при ней, а она сбежала — и улыбка тронула её губы. Нет, сейчас этот номер у него бы не прошел. Но сейчас больше нет смысла спрашивать — ясно, что ответов не будет. Почему? Почему он просто не рассказал ей обо всем прямо, если не хотел врать? Побоялся? Не захотел? Или не сказал, потому что не мог?..
Вопросов было значительно больше, чем ответов, а надежда — только одна. Это убивало и делало ожидание почти невыносимым. Помощь Нарциссе с подготовкой бала, согласование с Люциусом деталей их будущей совместной работы — все это помогало дотянуть до вечера, но не захватывало настолько сильно, чтобы забыть о том, что было сказано. И она просто жила, считая часы — но дни шли, а ответного письма все не было.