Глава IV. “Надежда умирает первой” (1/2)

Ожидание – это отрава. Яд, который медленно захватывает тело ожидающего, вторгается в его душу, а затем создаёт прочную иллюзию остановки времени. А может, для таких людей время и правда замедляет свой ход? Этого знать нельзя. Время слишком абстрактно, оно придумано человеком для измерения вечности, придумано человеком – не Всевышним творцом. Но если бы ожидание воздействовало только на время! Все мысли, точно по его приказу, сбегаются вокруг одной мучительной идеи, вокруг единственного неразрешённого вопроса. По несчастию, одной из жертв этой злой отравы стал я.

До выхода новой главы Инкубосса оставался час и четыре минуты. Хотя нет. Уже три. Я и сотни таких же нетерпеливых читателей ждали: каким же творением «порадует» нас демон сегодня? Одни только ленивые стрелки часов отказывались двигаться с места. Я имею в виду не часовой механизм, а время в его абстрактном значении – мои большие настенные часы, висевшие над шкафом, перестали идти ещё год назад. По правде сказать, они в моей комнате просто как часть декора, как стоящий у окна засохший кактус с искусственным красным цветком, как стопка нетронутых французских журналов, как посеревшая статуэтка с крокодилом, как щель в потолке. Всё это – бессмысленный фон, поедаемый пылью; от любой из этих вещей я бы без сожаления избавился. Особенно от потолочной щели, уж сильно она приелась моим глазам. Также любую из этих вещей я бы без особой радости оставил.

Все ждали выхода новой главы. Об этом шумели в обсуждениях, а в комментариях к прошлой части читатели отмечались: кто первый пришёл почитать Инкубосса, кто второй, кто третий, кто десятый и так далее. До полуночи оставалось полчаса, когда последний читатель кинул во всеобщее обсуждение радостное: “Всем ночки! 73 :>”. И как скоро Инкубосс избавится от всего этого флуда?

Настроение толпы было взволнованно-тревожным. Меня удручало, что к каким-то работам почти нет отзывов, а тут их моря и океаны. Неужели фикбук сошёл с ума? У этого пользователя каждая часть приправлена столькими откликами, но автор очень редко наводит порядок, удаляя что-либо. Здесь можно найти и положительные отзывы и отрицательные, длинные и короткие, по делу и со стандартным «Проду». Инкубосс тихо наблюдает за своими читателями, выслушивает их – и незамедлительно реагирует на любые изменения в настроении. Как видно из прошлых публикаций, Инкубосс любил перед выходом продолжения появляться в комментариях и радовать каким-нибудь хитро завуалированным спойлером к следующей главе или к её названию; это было что-то вроде загадки и отправлялось примерно за пятнадцать-двадцать минут до полуночи четверга. Своеобразная традиция.

Но сейчас… Сейчас он не показывался публике, и это было очень странным. Паника и волнения в толпе его фанатов росли как на дрожжах! Вдруг продолжения сегодня не будет? Вдруг с автором что-то случилось? Вдруг Инкубосс бросил писательское поприще? И это только самые адекватные «вдруг» из списка предположений. Беседа в группе ВК уже с полчаса не утихала. И я лениво наблюдал за тем, как увеличиваются её километры, а вместе с ними – количество восклицательных знаков, стикеров и всяких картинок.

Поймав это взволнованное настроение, я уже не смог прогнать его. Я решил со всеми дождаться знаменательного момента. И дождался. Пробил роковой час, и в обновлениях появилась работа с многообещающим названием…

“Сказания о смерти”</p>

Это был какой-то сборник зарисовок, что было необычно для демона. Мини, завершён и, скорее всего, по сложившейся у авторов традиции, будет периодически пополняться до бесконечности. Интересно, о чём первая зарисовка?

“Н осталась без лица”</p>

– Что ещё за название? – бросил я в пустую комнату с недоверием. Дурное предчувствие оплетало моё сердце.

Новая работа разительно отличалась по размеру от предыдущих: всего две страницы. Это первое, что бросилось в глаза. Второе – строка меток, в ней было одно-единственное слово «убийства». Низкий рейтинг оставался неизменным атрибутом автора, как и отсутствие посвящений, примечаний и прочей мишуры, в которую так любят нарядить своё детище многие авторы.

Хорошенько взвесив своё желание писать продолжение по «Кальмару», сонливость и любопытство к этой нашумевшей персоне, я, к своему несчастью, выбрал лишившуюся лица Н. Надеюсь, она будет не так долго мучиться, как Кларисса, – автор явно садист. Слава богу, я не знаком с ним в жизни. Представляю, как он чествует своих друзей. Хотя вряд ли я его когда-нибудь встречу и уж тем более в нашем забытом богом, сереньком городке. Преимущество жить на окраине страны: можно не переживать из-за возможности случайно столкнуться с популярным «автором-убийцей» лицом к лицу.

“Мы здесь для расследования по делу Инкубосса, – сказал тогда Продавец сов. – Велика вероятность, что он ходит по этим улицам и дышит с нами одним воздухом. Доказательства? Пожалуйста!”.

Продавец сов привёл весомые аргументы в пользу своей теории, однако меня он не убедил. Я больше поверю, что всё это притянуто за уши, и вообще вся эта его затея с игрой в детектива – плод скуки и одиночества, ни больше ни меньше. Он мог собрать нас и без всякой причины. И чем «фикрайтерская сходка» не причина? Тут мне вспомнились слова Книжника о социальных проблемах Ромы, и я ещё больше уверился в несостоятельности его идей.

Вот только… Найти информацию, выйти на каждого из нас – даже несмотря на его связи, было бы трудновато. Не уверен, что старший брат и отец потакают всем его капризам и ищут для Ромы друзей из интернета на территории РФ вместо того, чтобы выполнять обязанности полицейских. Насколько знаю, там и без того дел по горло. Следовательно, искал он нас самостоятельно… Хм. Что-то не сходится. Какой смысл был тратить столько времени, искать фикрайтеров именно из своего города, встречаться с ними в реальности, если можно в точности также обсуждать Инкубосса в интернете с фикрайтерами неважно-из-каких-городов? Зачем так усложнять себе жизнь? В следующую нашу встречу потребую от него ответов. Обязательно. Вот только когда эта встреча состоится?

С нашего собрания прошло уже четыре дня и четыре ночи. В субботу, пятого марта на свет появилась ватсап-группа «Фикбанда», название мы определили голосованием. Мурлиан очень долго настаивала на «Фикнутых антагонистах Инкубосса», но «Фикбанда» – придумка Продавца сов и Валета – была одобрена почти сразу же и единогласно. Было ещё название «Гонцы Глупости», правда, когда оно прозвучало, все меня закидали зубочистками и салфетками и чуть не задушили. После этого я не решился участвовать в разговоре и меланхолично дописывал в заметках главу... За двадцать минут обсудив все детали и по итогу придя к Никчему, мы разошлись. Удивительно, но Рома сумел воодушевить каждого. Пусть это и по-детски нелепо, но всем очень понравилась идея искать (подумать только!) того самого Инкубосса (и где же?) в нашем городе.

С тех пор, как была создана ватсап-группа, в ней так и не появилось ни одного сообщения. Я смотрел на молчаливое пустое поле, которое связывало меня с Богиней Яблок, Книжником и другими. Написать первым? Ну нет, лучше подождать, пока кто-нибудь другой это сделает. Да и что писать? Уверен, все герои нашего детективного бюро по охоте на Инкубосса отлично знают о том, когда наш клиент сделает следующий ход. Каждый из нас это прекрасно знает и ждёт.

“Паника распространяется, как вирус, – заметила в нашу первую встречу Поющая в полнолуние. – Стоит пойти ей навстречу без всякого иммунитета – захлестнёт волной, так что потом не отделаешься и проболеешь по всем этапам, да ещё других заразишь”. Не совсем понял, о каких этапах она говорила, но я полностью согласен с её словами: не стоит заражать друг друга чувством паники. И потому, покинув пустой чат, в гордом одиночестве я вернулся к Инкубоссу.

***</p>

Н осталась без лица</p>

Ветер в эту ночь дышал неспокойно. Дождевая вода хранила в себе неприятное знамение…

День: 9, среда.

Время: 01:34.

Место: Улица Гр.-М… №29.</p>

Силуэт идущего по улице человека обливался холодно-зелёным сиянием луны. В этом районе не было ни одного фонаря, и жителям многоэтажек приходилось довольствоваться фонариками, светом фар и звёзд. Романтично? Возможно. До тех пор, пока тебе не случается идти по этой тропе в полном одиночестве, поздней промозглой ночью, как например эта.

Сжимая в руке сумочку розового цвета, молодая женщина шла по скользкой дороге. В такт шагам постукивали каблуки и звенел, ударяясь о железные вставки, брелок – ну прям настоящая веточка сирени!

Женщина завернула за угол. Оставалось преодолеть пару многоэтажек и церковь, – а там и дом. Вот только пройти бы этот тёмный участок, при одном взгляде на который нападает ледяной страх. Все мы знаем, как «приятно» ходить по темноте в одиночку: каждую секунду тебе представляется, что из всех углов на тебя смотрят страшные чудища. Следят своими голодными глазами за каждым вдохом и выдохом своей жертвы и готовятся напасть на неё, едва подвернётся удобный случай. Вот-вот – и они схватят её страшными пастями.

Женщина… Будем называть её Н. Итак, Н шла к своему дому. Её продолговатое лицо казалось совсем серым в свете луны, а кисти рук, сжимавших маленькую сумочку с деньгами, едва проступали сквозь темноту кривыми очертанями.

Новый шаг – и неведомая сила оттащила Н назад. Секундное её замешательство было Б только на руку. Зажав ей рот, чтобы не привлекать внимание, он ловко вытащил из кармана ампулу и запустил под кожу какую-то жидкость цвета гнилой травы.

Бедняжка Н не успела вскрикнуть, как сознание покинуло её несчастную голову. Б был человеком осмотрительным и, подхватив безвольное тело, отнёс женщину к фонтану, который в темноте казался замершим динозавром. Б опустил её на обод каменной громады и достал из кармана длинные наточенные до блеска ножницы. Немного подумав, он открыл её сумочку и осмотрел содержимое: несколько мелких купюр, помада, зеркальце, телефон и… фотография?

Взбесившись, Б изрезал фото на мелкие кусочки и сложил их ровной стопочкой возле тела Н. Пощупав остриё ножниц, он улыбнулся и схватил женщину за подбородок.

– И снова здравствуйте! Надеюсь вы будете благодарны мне и останетесь со мной навечно.

Он провёл кончиками пальцев по мягкой коже, следом за ними потянулась кровавая полоска из сочащейся крови. Полоска проходила аккуратной линией вокруг лица. Женщина дёргалась от боли, слишком рано придя в сознание и дрожала от действия яда. Б. то смеялся, то шептал что-то успокаивающее с фальшивкой грустью. Всё это время он не отрывался от своей работы.

– Лезвий у ножниц два, и они вгоняются в кожу с разных концов, – тихо комментировал Б под глухие, рвущиеся из-под платка крики Н, – и, как по закону, сходятся в одном месте? Удивительно! Законы геометрии так верны, прямо, как наши души, моя милая.

Вытирая кровавые перья ножниц о мокрые, грязные от запёкшейся крови щёки, Б. ласково приговаривал:

– Скоро мы твоё личико натянем на мою подушку, и твоя красота будет моей, я смогу наслаждаться ей всегда, когда захочу.

Женщина в ужасе взвыла и стала с новыми силами брыкаться. Лезвия ножниц сдирали внутренности, разрывая плоть. Кровь хлестала красным водопадом, пропитывая пальто и бежевую блузку. Кусочки кожи и мышечных волокон свисали лохмотьями с краёв… От немыслимой боли Н мечтала потерять сознание, вот только если оно и терялось, то спасало лишь на несколько секунд и вскоре возрващало её в бесконечный ад.

Ножницы рвали в клочья её шею, руки, плечи. Кровь горячим соком вырывалась с изувеченных конечностей, тело билось в смертельной агонии. Кажется, вместе с кровью жизнь покидала тело несчастной. К удаче убийцы, в эту ночь разразился сильный ливень. Он разбавлял кровавое вино и совершенно заглушал собой любые звуки.

Муки бедняжки Н закончились в череде ударов по сердцу… в череде обвинений Б… в череде выстрелов молний среди темноты, среди удушающего запаха из азота и крови…

Б положил её тело в углубление фонтана, где скопилось немного старого сухого льда или воды. Был ли дождь? Весна это или лето? Неважно. Он спрятал кровавую маску, безносую, порванную в местах, где должны быть глаза, затем осыпал женщину изрезанной бумагой, с которой когда-то улыбалась счастливая семья. Теперь её нет.

Н осталась без лица.

Н осталась без сердца.

Бессердечная Н. Ты должна была понять: твоё сердце принадлежит другому. Ты всегда лгала, но теперь тебе не нужно этого делать. Ты свободна. Свободна от сердечной боли. Свободна от обязанности носить маску. Теперь твоё хорошенькое лицо буду носить я. Теперь твои страдания станут моими. И мы с тобой наконец станем едины, моя милая.

Ведь я,

Твоя Б…

***</p>

Какое-то время я с отвращением смотрел на экран. Мне хотелось промыть глаза и память, желательно с мылом, чтобы избавиться от этого мерзкого наваждения.

Почти сразу же меня застиг телефонный звонок. Даже не пришлось смотреть на дисплей, чтобы определить личность звонившего.

– Ты читал? – выпалили с другой стороны, не успел я взять трубку.

– Во-первых, привет, Продавец сов, – успокаиваясь, проговорил я. – Во-вторых, завязывай названивать ночью. Это отвратительная привычка. Может, я спал.

– Ты не спал, – и ни намёка на раскаяние, только тихий сосредоточенный на какой-то мысли голос.

– Только что дочитал твоего Инкубосса. Ты, я смотрю, тоже?

– Да.

Повисла тишина.

Могло показаться, что вызов оборвался. Но нет: секунды разговора продолжали свой бег.

– Это странно, – наконец проговорил Рома.

– А, по-моему, ничего странного. Почерк его…

– Я не об этом. Обычно Инкубосс писал миди и макси. А здесь – как-то комкано, как будто он писал в спешке. Меня это напрягает.

– В спешке… – Внутри меня что-то оборвалось. – Ты думаешь, он писал это без черновика, без чёткого плана, за несколько минут до полуночи?..

– Именно.

– Это невозможно! – Я не ожидал от себя такой резкости, но все эти намёки Продавца сов мне совсем не нравились. – Зачем ему это? И этому нет никаких доказательств.

– Мы не можем закрыть глаза на то, что в тексте встречаются опечатки и непродуманность сюжета, он сырой…

– Это зарисовка, она такой и должна быть. – Он попытался возразить. – Хватит усложнять! Если тебе так хочется, чтобы твой Инкубосс был особенным – думай, как тебе нравится, а меня в это пожалуйста не впутывай. Разбирайся с этим сам, если хочешь.

В трубке замолчали. Мне показалось, что он обиделся или наконец решился оставить меня в покое, но вот спустя минуту послышался слабый от удивления голос.

– Фобио…

Голос стал совсем тихим, каким-то неуверенным.

– Ты ревнуешь из-за того, что твой верный читатель нашёл тебе замену? Это глупо. Это очень глупо… Для меня, твои работы всегда были лучшими, и никакой другой автор в этом жанре с тобой не сравнится. – С динамика слетел вздох, на фоне мелькали какие-то шорохи, посторонний шум. Шаги. Скрип мебели. Телефон как будто приблизили и прерывисто заговорили: – Да что я тебе говорю, ты же и сам знаешь… А количество читателей – не показатель и никогда им не был! Я ни за что не перестану любить твои работы, не перестану находить в них лучи света, которые непременно разбивают любой мрак. Мне кажется… твои фанфики не совсем об ужасах. Они скорее о силе духа, о любви к жизни, о храбрости…

Ночь. Добродушный голос. Даже не текст, а слова, пусть и по телефону. Так непривычно. Мягкие интонации и открытая искренность. От всего этого накатило теплом, как от ромашкового чая, разгоняя дурные впечатления после рассказа. Я почувствовал в горле ком; в мой мир одиночества и скрытности так внезапно проникло невидимое прежде свечение, такое, что мне только и оставалось удивлённо смотреть на это явление чуда. Я забыл, что такое человеческое тепло. Но… Но стоп. Это ведь Продавец сов.

До меня вдруг дошло значение всего того, что успел наговорить мой ночной собеседник, и чувство благодарности преобразилось в раздражение, прохладное и колючее, как ощущение от работ Инкубосса. И как ему вообще пришло в голову, что я могу завидовать? И уж тем более, что он, Продавец сов, причина этой зависти!

– Боже, что ты опять несёшь?! Перестань! – перебил я, стараясь вернуть своему голосу невозмутимость. Что получалось крайне плохо. – Продавец сов, просто перестань меня втягивать во всё это. Клянусь, я выйду из своей квартиры только по двум причинам: универ и магаз. Собрания устраивайте без меня. Точка.

– Хорошо-хорошо! Я тебя не заставляю ни в чём таком участвовать, – заторопился Рома. – Просто подумал, что тебе это интересно, вот и позвонил поболтать...

– Ночью.

– Я могу позвонить завтра днём, если тебе так удобнее.

– Рома, ты меня слышал?

В трубку досадливо засопели. С огромной неохотой он пробурчал, что не хотел меня тревожить, и, если я вдруг передумаю, могу обратиться к нему, когда угодно. В конце он рассеянно попрощался и завершил вызов.

Наступившая тишина, ветерок от системника под ногами и раскрытый фанфик, под которым росли первые отзывы, точно грибы после дождя. Меня снова встретили и окружили прежние предметы, я снова провалился в темноту своего одиночества. В темноту своего настоящего, прошлого и будущего. В темноту своих тайн…

Проклиная сложность этого мира, я сжал в руках телефон. Список контактов? И правда. Я почему-то не создал для него отдельный контакт.

Продавец с|</p>

Моя рука остановилась, стирая надпись.

Совиный Детектив</p>

Это ему больше подходит. Свалился же, как снег на голову… Кстати, о снегах. Инкубосс писал сначала о дождливой погоде с грозами, как это обычно бывает в мае или в разгар лета, а потом вдруг – «засохший лёд»? Но если это лето, почему женщина шла в пальто? Всё это странно. Как верно заметил Продавец сов, он как будто торопился, не успел даже толком продумать погоду и сезон. Зато точно указал день, час и улицу. Зачем? В этом есть какой-то тайный смысл или это отвлекающие детали? К чему было выкладывать такую сырую, полную несостыковок зарисовку? Можно подумать, Инкубосс кидает в ждущую толпу кусок окровавленного мяса, чтобы не разочаровать её. Мог ли он это отправить как подачку или у него была другая цель?