Глава III. “Кофе и энтузиазм” (1/2)

Ночь разливалась тёмной синевой по всей округе. Темнота была насыщенной, как черничное варенье, вязкой, как дёготь. Она наполняла воздух, который я вдыхал, застилала зрение, на которое я мог положиться.

Я отчётливо ощущал чей-то взгляд. В том, что это преследование, не оставалось сомнений; вот только я не мог вспомнить, кто бы это мог быть. Я ничего не мог вспомнить. А этот кто-то издавал крякающий смех, от которого хотелось поскорее сбежать, увернуться или закрыть уши. Смех становился всё ближе и ближе, чудовищнее и невыносимее… Собравшись с духом, я обернулся. На меня глядел капюшон, под которым пряталась чернота. Ни лба, ни подбородка не удавалось различить. Мы молча разглядывали друг друга, и хоть я не видел его глаз, но остро ощущал его взгляд. Против воли моя рука потянулась и скинула капюшон с незнакомца – всё во мне похолодело. Телефон… Это был огромный экран телефона в человеческий рост! Смех, похожий на жужжание вибрации, одиночный в тишине улицы, теперь множился, звучал отовсюду.

В темноте светились тысячи белых огней. Я пытался вырваться из этого круга обезумевших живых экранов, но тщетно: они преследовали меня, в какую бы сторону я не кинулся бежать. Мой собственный телефон издавал мелодию звонка, которую никак не получалось выключить, она будто пробиралась своими звуками через мои нервы, вторгалась в самые недра моего мозга.

Потом я почувствовал, как холодные длинные пальцы сжимаются стальным кольцом на моей шее, в глаза мне заглядывала пестреющая телефонными огнями темнота. “Берегись меня, Фобион! Берегись Инкубосса!”, – прозвучали насмешливые слова у самого уха. Я опустил глаза и увидел, как по земле тянутся тонкие тени и складываются в буквы, в предложения, в тексты. Но почему? Это были мои собственные тексты, в которых как будто не доставало отдельных слов, но у меня не получается их вспомнить. Вдруг до меня доносится шёпот подсказывающих одногруппников, но я не понимаю их. Не понимаю! Ко мне подходит профессор, хватает за шиворот и вытаскивает прямо к кафедре. И оглашает аудиторию своим суровым вердиктом: “ИНКУБОСС!”.

Оглушительный рёв будильника заставил меня открыть глаза. Я быстро отключил эту звуковую бомбу, но спросонья сильно приложился локтем об пол. Прохлада бодрящим одеялом разлилась по всему телу. Сон.

Мой взгляд остекленело завис на потолке: грязно-бежевый, с отходящими краями, в углу чернела едва заметная трещина – неизменная часть этого архитектурного натюрморта. Мне вдруг подумалось, как, должно быть, хорошо учиться где-нибудь в классе третьем или четвёртом. Простые предметы, от оценок не зависит стипендия, от ловкости и проворства – не зависит жизнь, а вместе с ней наличие завтраков и обедов. От школьника сверхответственности никто не ждёт; короткие уроки, бессмысленная болтовня, длинные прогулки, детство… Суровую реальность моё сознание не принимало ни под каким соусом, а идеал прекрасной жизни всё отдалялся и отдалялся. Студенту-лингвисту, чтобы совмещать фикрайтерство, учёбу и подработку переводчиком, нужно быть или совершенно сумасшедшим или на грани сумасшествия. И я ощутимо, с нагнетающей неизбежностью переходил за эту прозрачную грань.

Волосы липли ко лбу от холодного пота, точно то был клей. С раздражением я отвёл их назад и, найдя в себе силы подняться, отправился в ванную. Порция холодных брызгов в лицо взбодрила, прохладный воздух успокоил разгорячённые нервы. Неосознанно я посмотрел в зеркало. Оттерев с него мокрой рукой слой пыли, я заглянул через разводы в тёмные глаза своего двойника и с мрачной твёрдостью напомнил себе:

– Соберись! Ты – Фобион. На твоём счёту десятки даркфиков, тысячи исписанных страниц, сотни трепещущих читателей. Пугаться подобной ерунды в твоём случае просто смешно! Нельзя поддаваться этим психологическим трюкам Инкубосса. Кто-нибудь другой – может быть. Но не ты!

И резким движением смахнул чёлку. Попытка решительно улыбнуться не увенчалась успехом. Улыбка, как всегда, получилось неуютно прохладной и искусственной.

Однако на душе стало гораздо спокойнее, и даже показалось, что занятия в университете пролетели быстрее обычного. Ящик с надписью “Инкубосс” я запер среди многочисленных мыслей на надёжный замок и на время даже забыл о его существовании, забыл сегодняшний ночной кошмар. В телефоне привычно высвечивался черновик новой главы, здание университета оставалось позади, а под пальцами приятно щёлкала клавиатура. Этого было достаточно, чтобы совершенно отвлечься и расслабиться.

Погодка сегодня была необыкновенно тёплой. Птицы радостно голосили, а сам воздух, кажется, искрился от весны, как небо в грозовую погоду – от световых вспышек. Ветер, ласковый и неторопливый, был поистине апрельским, пусть ещё не было середины марта, но дышал он весельем и беззаботностью.

Как вдруг сердце моё упало.

Знакомая и уже порядком надоевшая мелодия ошпарила мне нервы не хуже кипятка. Неизвестный номер. Снова! Сжав челюсти, сбрасываю звонок. Внутри меня боролись две стихии: страх и – неожиданно – любопытство? Видимо, при свете дня звонок потерял все свои зловещие интонации, толпа людей как будто защищала меня. И когда упорно позвонили в очередной раз, я замедлил шаг.

Секунда волнительного колебания – и я взял трубку, направившись к толпе.

– Привет! Извини, что долго молчал в прошлый раз. Ты так внезапно принял вызов, что я разволновался и не мог успокоиться от радости, а когда собрался с мыслями, слово перехватил ты. Мне интересно было услышать твой голос, а потом ты так внезапно отключился. Клянусь, я не успел и слова вставить! – От удивления я остановился посреди улицы. Шелест листьев и беззаботное чириканье не то аккомпанировали, не то подражали его словам. С другого конца тараторил какой-то мальчишка. Голос его был приятным, как этот весенний ветер, и звонким, как пение птиц. Странно. Он был как будто частью этой весенней мартовской картины.

– Надеюсь, я вчера позвонил не слишком поздно и не разбудил…

– Да нет, что ты! Три часа ночи – самое время для звонков! – перебил я, размышляя, как лучше отправить этого школьника по известному адресу. – Если тебе нужна была помощь в решении домашки, тебе стоило пойти к родителям или к дядюшке Интернету, деточка.

– Будь добр, не называй меня так. Брр! Аж мороз по коже! А что до родителей, они ненавидят мою математику.

– Разделяю их мнение.

Я собирался отключиться, но… отчего-то не смог. Он продолжал болтать, не обращая внимания на моё неприветливое молчание. Причём, говорил с таким жаром, смеясь, захлёбываясь разговором, как будто говорил не с каким-нибудь незнакомцем, а со своим школьным побратимом, с которым не виделся на протяжении летних каникул, и жаждал наверстать упущенные дни.

Я не смог отключить вызов. Хотелось так стоять и слушать. Слушать, как этот совершенно незнакомый мне мальчишка рассуждает о том, что, если бы он был богом, обязательно сделал бы мир таким, чтобы люди в нём жили вечно и не старели, чтобы никто не умирал и не рождался, чтобы сама жизнь была вечной.

– Тогда бы жить стало скучно, – хмыкнул я.

– Твоя правда! – весело рассмеялся он. За весь разговор мне всё чаще чудилось что-то знакомое в этих фразах, в словах. – Но, согласись, никто бы никого не терял, никто бы ни о чём не жалел, в жизни людей было бы меньше драмы и потерь. Разве это плохо?

– Это часть жизни, которая коснётся каждого. Очень важно уметь её принять и идти дальше. Ты слишком мал, чтобы рассуждать о таких вещах, поэтому говоришь глупости. Так что, хвала небесам, что ты не бог, а простой смертный.

– Да почему!? – воскликнул он с обидой. – Из меня бы вышел хороший бог!..

– Ага, «очень приятно». Но всё-таки я должен тебя огорчить, «бог», ты ошибся номером. И сейчас я завершу этот бессмысленный звонок.

– Не ошибся, – усмехнулся собеседник в трубку. – Будь уверен, уважаемый Кирилл, я ни на йоту не ошибся и позвонил точно по адресу.

Земля под ногами как будто пропала, а толпа – в глазах сливалась в одно непонятное пятно. “Откуда он знает моё имя? – сжимая в руках телефон, лихорадочно думал я. – Это же школьник, да? А может, это Инкубосс? Да ну, чепуха. Скорее всего, совпадение. Возможно, этот мальчишка принял меня за какого-то своего знакомого с таким же именем”. Но как-то не верится в такое совпадение. Совсем.

– Я повторяю, ты ошибся. Мы незнакомы, – с нажимом повторил я.

Быстрый поток воздуха скользнул слева. Кто-то стремительно пронёсся мимо, задев моё плечо, и, не успел я ничего понять, как толкнувший меня незнакомец крутанулся ко мне лицом. С телефоном в руке передо мной стоял он. Мой собеседник.

Тёмные, вьющиеся во все стороны волосы, светлые водянистые глаза с пушистыми ресницами, веснушки цвета сепии. Это был точно какой-нибудь семиклашка, с рюкзаком и высоким воротником, доходившим чуть ли не до подбородка. Светлый весенний плащ из чёрствой ткани был застёгнут наспех, а широкий капюшон развевался по ветру.

– И вот мы встретились! Как давно я этого ждал! – с довольной миной проговорил он, даже и не думая отнять телефон от уха и завершить звонок. Глаза его блестели от удовольствия.

– Твоего лица я точно нигде не видел, – сухо я заявил ему и, не спуская глаз, завершил вызов.

– Не сомневаюсь! – усмехнулся парнишка и протянул руку. – Будем знакомы. Меня зовут Рома. Но, думаю, тебе будет привычнее… Продавец сов.

Что-то внутри меня треснуло, как неокрепший лёд под ногой смельчака, а в голове отчаянно заело, точно испорченная пластинка:

Продавец сов...

Продавец сов...</p>

Продавец... сов... </p>

Два этих страшных слова звенели в моём сознании подобно колокольному набату, и сигнал о масштабах тревоги медленно доходил до моего мозга. А как только дошёл, мне ужасно захотелось: умереть, исчезнуть, кинуться под машину, провалиться сквозь землю, впасть в кому, стать воздухом, сбежать, испепелиться, повеситься. Но особенно хотелось крикнуть прохожим: “СПАСИТЕ! НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ МЕНЯ С НИМ! ПОЖАЛУЙСТА! Я ЖЕ НИКОМУ НЕ ДЕЛАЛ ЗЛА! НА ПОМОЩЬ!”. Ну пожалуйста, ну пусть это окажется продолжением того абсурдного сна! Пусть я проснусь! Потому как в жизни такого абсурда не должно быть. А ведь правда. Вдруг я ещё сплю? Я с силой надавил тупыми ногтями в ладонь, больно закусил губу, ущипнул запястье, – не сон! Я с раздражением посмотрел на удивлённого юношу, который невольно стал свидетелем моих панических попыток проснуться. Это отрезвило.

Передо мной и правда стоял он. Тот самый Продавец сов. Продавец сов, который на протяжении нескольких лет боготворил Фобиона на Книге Фанфиков, который не пропускал ни одного моего текста, оставлял длинные и очень приятные отзывы, дарил подарки, отмечал сердечном едва ли не каждый мой комментарий! Поначалу мне льстило, что у меня есть такой восторженный поклонник. Поначалу... Спустя время его фанатизм, эта дикая одержимость мной и моими работами, начали откровенно пугать. Это переходило всякие границы. Однажды из-за него я не появлялся на сайте целый месяц, а когда появился, чуть не получил психологическую травму: около пятидесяти сообщений и совсем не коротких, тысяча вопросов и восклицаний, и это только от него одного! Как же мне тогда хотелось найти эту каналью и придушить где-нибудь в ночном переулке. И там же закопать.

Конечно, вскоре он научился вовремя затыкаться и не говорить лишнего, а я постарался найти с ним общий язык. Так мы обрели гармонию: я перестал злиться, а почитатель моих работ умерил свою ненасытную болтливость. Но одно дело – общаться сообщениями: текст можно всегда подправить, задержать на день или два, в конце концов, подумать или проигнорировать, а потом извиниться под предлогом «забыл». И совершенно другое – говорить вот так, тет-а-тет!

Я почувствовал, как душа оставляет моё бренное тело, и в глазах темнеет, как после внезапно остановившейся карусели.

– Кирилл, всё в порядке? Ты бледный как статуя. Тебе нехорошо? – рассыпался в тревожных вопросах Продавец сов.

– Н-нет, не волнуйся. Просто у меня иногда так бывает. Нервы, – неожиданно для себя добавил я и трясущимися руками достал бутылку минеральной воды.

Юноша кивнул, но встревоженно коситься не перестал.

– Мне казалось, мы сверстники? – отвлечённо заговорил я. Больше, конечно, чтобы вернуть самообладание.

– Да вроде. Я уже на втором курсе. – Вода попала не в то горло, и я задохнулся от кашля.

Мы молча удалялись от университета, и всё это время мой мозг судорожно переваривал информацию. Сверстники? Глядя на вышагивающего рядом парнишку, любой бы на моём месте испытал замешательство. Но ещё больше настораживало другое. Люди говорят: мир тесен. Но не должен же он быть тесным до такой степени, что самые заурядные фикрайтеры, общающиеся на протяжении нескольких лет, не знающие ни имён друг друга, ни координатов, вдруг, по фантастическому стечению обстоятельств, оказываются жителями одного и того же городка, – малонаселённого и неприметного, – так ещё и оказываются студентами одного вуза и одногодками! Шансы такого совпадения до абсурдного малы! Так чем? Чем я прогневал вселенную, что она мне прислала такое наказание?!

Однако удивительно, но он молчит. Он шёл по правую руку от меня, чуть впереди, напряжённая улыбка, сосредоточенное выражение лица. Я сглотнул. И этот-то человек – Продавец сов, которого я знал? Как-то слишком он тих и осторожен для Продавца, я даже усомнился, о чём и поспешил высказаться.

– Для меня это такое же непривычное явление, как для тебя, – пробормотал он. – Это отличается от переписки.

И замолчал.

Меня вдруг охватила паника: куда мы идём, почему я до сих пор составляю компанию этому человеку и не Инкубосс ли он случаем? Что, если он навёл справки о нашем общении с Продавцом сов и воспольпользовался этим? Но тогда возникает вопрос: для чего? Догадка осенила мгновенно. Ведь предупреждал в ответном отзыве, чтобы я остерегаться его! Неужели всё это ловушка? Я остановился.

– Ты чего? – обернулся на меня Рома. – Пойдём же, нам нужно спешить.

– Как я могу убедиться, что ты Продавец сов? Могу ли я доверять тебе?

– А. И правда. – Паренёк задумчиво на меня уставился, словно ища во мне ответ на мой же вопрос. Затем огорчённо посмотрел на ближайшее здание, это была частная ветлечебница. – Я бы мог показать в своём телефоне аккаунт, но ты ведь слишком мнительный и не поверишь, скажешь, что я взломал его. Но я пишу детективы, как ты знаешь.

– Надеюсь, ты не собираешься при мне писать продолжение! – опередил я его. Такая перспектива мне ещё больше не нравилась.

– Нет, конечно, – польщённо сказал он, неправильно истолковав меня, и серьёзно добавил. – У нас нет времени. Я просто хотел сказать... Видишь вон то здание? Это ветеринарная клиника, туда приносят больных животных. В том числе смертельно больных...

– Да ладно, – хмыкнул я.

– Спрашивает ли хозяин у ветеринара: хороший тот специалист или плохой? А, может, у него диплом купленный или нет убедительного стажа? Или он вообще не тот, за кого себя выдаёт? Ты как думаешь? Я вот думаю, не спрашивает. Если хозяин в отчаянии, а ветеринаров в городе не так много, ему ничего не остаётся, кроме как обратиться за помощью к любому, кто в силах спасти его любимца. Он доверяет этому человеку жизнь своего дорогого питомца, который стал частью его – хозяина, – жизни. И так же с людьми, которых везут на операцию. Так же с теми, кто отдаёт свою одежду или обувь на починку. Мы всегда рискуем и не всегда задумывается над ценой, которую с нас спросит этот риск. Фобион, я понимаю твои чувства и знаю, что у тебя нет ни единой причины мне доверять. Но я клянусь, что это я и опасаться незачем. Ты можешь мне верить, клянусь тебе.

Свою речь он завершил приятной улыбкой...

И я не поверил. Как вообще можно доверять кому-то сразу после знакомства? Впрочем, его философская болтовня очень напомнила Продавца сов, и я с неохотой согласился, что готов идти, куда мы там шли. Рому это, кажется, вдохновило, и он разболтался о пользе кошачьего корма и об отличии его состава от корма для собак (видимо, ветеринарная клиника всё-таки задела его мысль).

– Как думаешь, – спустя недолгое молчание заговорил он, – чего добивается Инкубосс?

На некогда смеющемся лице отразилась глубокая задумчивость, и оно как будто повзрослело лет на десять. Одной этой интонации, самоуверенной, с призвуком азарта, хватило, чтобы понять, зачем этот юноша встретился со мной. И я понял.

– Рома, – непривычно обратился к нему по имени, он быстро на меня глянул всё с тем же выражением, – надеюсь, ты не собираешься разгадывать загадки этого демона? Одно дело писать детективы – совсем другое в них участвовать.

– Согласен, будет сложно. – В его глазах блеснула решимость. – Но нас двое.

– Двое!? Ты у меня даже не спросил!

– А нужно было?

И сколько наивности в этих словах. Он даже не сомневается в моей поддержке! И это-то после его монолога о сложности доверия! Мой возглас он как будто проигнорировал, лишь неуверенным движением поворошил свои тёмные и без того взлохмачено-кудрявые волосы.

Скоро мы завернули к какой-то закусочной с заманчивым названием «Чаеварня». Лишних денег у меня с собой не было, а следовательно, желания туда идти тоже, но моего попутчика это нисколько не волновало.

– Эй! Подожди, у меня были другие планы!..

– Да брось, Кирилл, впервые встретились вживую, а тебе даже часочка жаль! Всё в порядке. Мы просто выпьем по чашке кофе, повспоминаем былое, поговорим. – Не обращая внимания на мой протест, миролюбиво пролепетал он и буквально протолкнул меня в двери закусочной. Над дверью приветственно зазвенел колокольчик.

***</p>

Мы оказались в одной из тех небольших закусочных, которые строят рядом с центром города. Здесь было тепло, в воздухе витал запах изюма, сгущёнки и заварных пирожных. У витрины хлопотали продавщицы в зелёных фартучках и косынках, у барной стойки стоял бариста и о чём-то спорил с мужчиной в костюме.

Приятные ароматы выпечки напомнили мне о том, что я после кошмара отказался завтракать и за всеми этими тревогами забыл взять с собой деньги. Я старался не смотреть на еду вообще и упорно пресекал урчание желудка. Ненавижу такие ситуации.

Я не сразу заметил на себе внимательный взгляд Продавца сов.

– Извини, что всё так сумбурно вышло. Ты ведь не знал, что сегодня задержишься после пар.

И он заказал две чашки кофе, едва добившись от меня внятного ответа, а в придачу к ним: пирожные, вафли, блинчики, – словом, столько всего, будто нас тут не двое, а дюжина.

– Ну и зачем столько?

– Ну и зачем ты не успокоишься? – весело отвечал вопросом на вопрос мой собеседник, затем нервным движением обратился к своим наручным часам.

– Зачем мы здесь? Если тебе нужно куда-то идти, не проще ли было быстро переговорить на улице и разойтись.

– Кирилл. – Рома серьёзно посмотрел на меня. – Из нас здесь куда-то торопишься только ты. Впрочем, странно, ведь тебе торопиться некуда.

– У меня есть и другие дела!

– Контрольных в ближайшее время у тебя не предвидится. Задания у тебя все сданы вовремя. Завтра мартовские праздники, учёба отменена. С продой у тебя никаких проблем нет, а к семье ты, в силу характера, на три дня не поедешь…

– Переводы, – перебил я его. – Мне нужно перевести кое-что.

Рома устало вздохнул и взял в руки какое-то шоколадное лакомство, ненароком взглянув на часы.

– Ты собрал так много информации обо мне. Я бы даже сказал слишком много… – Я взял пластиковый стакан с ароматным кофе. Стакан был горячим, но что-то настолько же горячее было у меня в уме. Неожиданно прямо я посмотрел в глаза собеседника и жадно спросил: – Можешь ли ты так же легко найти что-то по Инкубоссу? Ты же, кажется, собирался раскрыть его тайны?

– Фобион, а ты сомневаешься?

Как оказалось, Продавец сов долгое время изучает его, правда, не распространяя информацию, как многие из его фанатов. Он успел выяснить, что некоторые места, которые описывал Инкубосс, совпадают с местами нашего города. Соотношение улиц, намёки на названия, даты и погода, которая была в описываемые дни. Натыкаясь на такие схожести, Рома с его аналитическим складом ума, не мог обойти это стороной. Он был уверен, что Инкубосс – местный фикрайтер, а это могло значить одно: его можно вычислить.

– Понимаешь, Кир, это как убийство в закрытой комнате. Как у Гастона Леру в «Тайне жёлтой комнаты»!

– О чём ты? И, будь добр, не сокращай моё имя.

– Я имею в виду не конкретно убийство, ну не маньяк же он в самом деле. Хотя кто знает, что у вас в голове, авторы ужасов… – Он ехидно протянул последнее слово.

Я задохнулся от удивления. Так он меня подозревает? Неужели он действительно думает, что я и Инкубосс – одно лицо. Рома, разглядывая стол, как ни в чём ни бывало, продолжал:

– Видишь ли, я бы хотел вычислить этого демона и понять его мотивы. Логично же в первую очередь предположить, что им может быть любой человек, склонный писать… ужасы.

– Не для это ли меня нашёл? – довольно резко спросил я.

– С полуслова! – просиял Рома и зажмурился. Моя рука сама собой сдавила пластмассовый стакан с горячим кофе, и тот брызнул во все стороны.

– Ой-ой-ой! Так я могу подумать, что ты тот самый убийца Инкубосс… Шучууу! – тут же миролюбиво добавил Продавец сов и с волнением посмотрел на часы.

– Знаешь, а я могу подумать, что единственный автор-убийца тут – ты. В «Тетради смерти» Лайт тоже так на часы поглядывал, ожидая, когда для его собеседницы пробьёт смертный час и она по его указке наложит на себя руки.

Рома прыснул от смеха.

– Нашёл с кем сравнивать! И вообще ты в корне неправ. Я детектив. А ты отныне – доверенное лицо и правая рука детектива, так что смотри и помалкивай. Они скоро придут.

– Кто?

Ответа не последовало. Тогда я вернулся к прошлой теме и предложил Роме обратиться в полицию, пока не случилось каких-нибудь неприятностей. Меня почему-то тяготило чувство тревоги. То, как себя преподносит демон, каким вниманием его окружили читатели, с какой жестокостью он пишет, – всё это, вкупе с его странностями, могло привести к настоящему насилию. Не хотелось бы этого допустить. Пока читатели подкармливают и лелеют его тщеславие (в котором он упрекал ту маленькую фикрайтерку), из него может вырасти настоящий маньяк, и тогда нам всем придётся несладко. Продавец сов активно поддержал мои рассуждения, но заметил мне, что идти в полицию сейчас глупо и беспочвенно. На них посмотрят, как на неразумных детишек, – только и всего.

Меня это не убедило. Сравнение мест нашего города с локациями кровавых оринжей Инкубосса всё никак не выходили у меня из головы.

– Одно из таких мест кстати – «Чаеварня», – выслушав мои опасения, заметил Рома и отхлебнул кофе. Затем усмехнулся моей реакции, быстро защёлкал по телефону и поднёс к моим глазам скриншот с Книги Фанфиков. И судя по всему, это отрывок из работы демона.

“Хозяин заведения подпирал широким плечом шкаф из какого-то серого обшарпанного дерева. За стеклянными дверями виднелось гигантское блюдо, сделанное под позолоту и расписанное так изящно и хорошо, что это придавало даже такому исхудалому шкафу особый шарм. Колокольчик над дверью оповестил о приходе гостьи. Пшеничные толстые косы Марики заблестели под красными-огненными люстрами, напоминающими маки, а белое платье приняло оттенок летней зари.

Спасаясь от всеобщего внимания, девушка потупила взгляд и робко спросила:

– Можно мне чашечку чая со смородиной? Мне говорили, что вы его готовите по особому способу. Буду очень признательна!

Вилёрф сидел у дальнего окна – это было единственное окно со шторой; штора была тёмной, бардовой, не пропускающей ни свет от окна, ни искусственное освещение из кофейни. Он кинул на вечернюю посетительницу любопытный взгляд из-под своего капюшона.

Тем временем хозяин польщённо улыбнулся. Официантки засуетились и пригласили присесть госпожу за любой понравившийся столик, пока для неё будет готовиться чай. Марика огляделась. Кофейня была небольшой и все столы размещались по кругу, оставляя посредине наиболее освещённое место без столика. Марика, поддаваясь странному чувству, какому-то пожелтевшему детскому воспоминанию, взяла стул и механически зашагала к светлому кругу. Удар! Стул громко опустился высокой спинкой к двери, «лицом» к барной стойке, заняв место в самом центре зала. В кофейне воцарилась тишина. Голоса замерли. Постукивая каблуками, Марика с шумом подняла подол платья и присела.

Свет от огромной люстры осветил золото её волос, глаза её заблестели, неотличимые от драгоценных сапфиров.

– Это она, – прошептал Вилёрф, жадно допил из своей фляги и, утерев усы, поднялся со своего места. Вот она, его долгожданная госпожа, которая, согласно пророчеству, спасёт их. Нужно было сейчас же передать письмо, пока враги не прознали, что дочь Белых Пешек, последнее дитя престола, здесь”.

Мой взгляд пробежался по «Чаеварне»: тот же серый шкаф с жёлтым расписным блюдом, так же равномерно расставленные столы, тёмная штора у столика в углу, над пустующим местом в центре горит большая жёлтая люстра. Я задрал голову и смог поближе рассмотреть висевшую над нами тройку светящихся маков. Красно-оранжевые лепестки светильников так и просились упасть в наши кружки с кофе.

Осознание накрывало меня с головой.

– Это, – я указал на открытый текст, – тем более повод для беспокойства! Нам необходимо обратиться в поли…

– Бесполезно, – с зеванием потянулся Рома. – У меня в семье одни полицейские, я им рассказал обо всём и даже показал Книгу Фанфиков, отец только упрекнул, мол, “голову забиваю всякой дрянью, сбиваю со следа матёрых волков”, и что “пора заканчивать просиживать за компьютером штаны” и так далее, и тому подобное. – Рома вздохнул. – Не может смириться, что я выбрал математику вместо юриспруденции. В глазах семьи я – крыса, предатель, белогвардеец.