Глава 3. I. Перекрёсток семи дорог (1/2)

Шантийский лес являл собой удивительное зрелище с высоты птичьего полёта. Высота эта была огромной, но не вызывала ни боязни, ни даже сторонних ассоциаций. Позже вспомнится и полёт с Улетикки, и «воспоминание» Сколопендры, и даже смутно мелькнёт странный сон в автобусе. Но сейчас не было ни конкретной цели, ни тем более, хищно-азартного оценивания. Только непринуждённое любование.

Отсюда бескрайнее море зелени выглядело единым слитным организмом. Настолько сложным, что включал в себя тысячи видов деревьев, кустов, грибов, зверей, птиц и букашек. Настолько простым, что не вёл ни счёта, ни классификации этим видам, предоставляя им самим выбирать себе роль. Настолько вечным и неизменным, что не замечал в своём бессмертии бегущих мимо столетий. Настолько переменчивым и непостоянным, что ежеминутно обновлялся молодыми ростками на месте старых коряг.

Много тайн и магии помнило это мудрое существо. Ещё больше забыло в своём легкомыслии. Но сейчас, когда его листва радостно тянулась к светлеющему небу, встречая новый день, в самых глухих уголках вспыхивали разнообразные «искорки» более живого разума. Одна такая, радостно взлетевшая было над огромным древним дубом, словно почуяла на себе взгляд — и тут же «померкла», скрывая и себя, и другой, более сонный, но по-настоящему мудрый разум, которому то ли покровительствовала, то ли являла собой его часть.

Неосведомлённый взгляд ничего бы не понял, и просто не задержал в памяти увиденное. Но пытливый и наблюдательный юный ум, поддерживаемый товарищами, припомнил некую преследуемую в реальной жизни цель.

И это напоминание о реальности заставило кубарем вернуться в неё, ныряя в глубины этого зелёного моря, под самые корни того же древнего дуба.

«Наверно, так чувствует себя квами, когда его втягивает в талисман» — подумалось напоследок.

* * *</p>

Под сенью древнего дуба ещё царила ночь. Хотя одинокие трели просыпающихся птиц намекали на приближение рассвета. Да и небо в прорехах ветвей уже светлело.

ЛедиБаг потянулась, расправляя плечи, и почувствовала тяжесть в ногах. Напарник по-прежнему свернулся у неё на коленях с видом самого счастливого кота, придерживая рукой светопалку, переквалифицировавшуюся в обогреватель. Едва мерцая, она взамен ощутимо грела, распространяя тепло по укрывшему спящих героев «одеялу» защитной ауры.

Пока сонное сознание силилось понять, возмущаться ли ему по поводу вольностей Нуара или гадать, кого ещё тут не хватает, Рена Руж сама напомнила о себе умилённым вздохом.

Подняв глаза, Баг увидела, что та стоит тут же в двух шагах, держа перед собой флейту. «Дуло» волшебного оружия развернулось овальным зеркальцем размером со смартфон. И, несмотря на такую же деревянную, оранжево-белую оправу, явно обладало теми же функциями. А хитрющая лисья физиономия подтверждала худшие догадки.

— И что это ты делаешь?

— Запечатлеваю памятные кадры для архива ордена Хранителей, — крадущимся охотничьим шагом двинулась вбок неисправимая блогерша, снимая друзей и древний дуб со всех ракурсов.

— Какого ещё ордена? — внутренне похолодела окончательно проснувшаяся героиня. Неужели она умудрилась выдать тайну мастера?

— Ну, ты же сама говорила — победим Бражника, и станем присматривать за магическим порядком. Хранители Чудес — неплохо звучит?

— Неплохо, — расслабилась та. — Но если вздумаешь это где-то выложить!..

Разбуженный их шушуканьем Нуар по-кошачьи потянулся, прижимая уши и теребя по воздуху коготками.

— Мррр, бабушка, я опять летал во сне…*

Рена прыснула и вытянула «камеру» вперёд, приближая ракурс. А ЛедиБаг делано возмутилась:

— Это кто тут ещё «бабушка»? — призывать к ответственности баловников почему-то не хотелось совершенно.

— Я не бабушка — я нарколог, — пользуясь этим, подтянула Лиса. — А вы, сударь, опять просроченной «растишкой» накидаться изволили?

— Вот мой личный наркотик, — не растерялся он, обнимая свою леди за талию и потираясь щекой о крапчатый бочок. — Ну вы поняли — нар-котик!..

— Ладно, умники! — решительно поднялась та, отбирая и схлопывая грелку в прежний красный диск. — Подурачились и…

Бип! — серёжки в ушах мигнули, теряя одну крапинку.

— Ой! Кажется, мы засиделись!