Глава 21 (1/2)

Сжавшись в комок на кожаном диване в кабинете Райнхольда, наблюдаю, как мужчина меряет нервными шагами пространство, пытаясь переварить мой нехитрый рассказ. Я обещала быть честной, поэтому в своё повествование включила все подробности, от моей жизни в другом мире и ритуале, до встреч с Темпусом и прогулке с Клаусом. Не рассказала только о поцелуе с последним — эта несущественная деталь никак не повлияет на моё теперешнее положение, только еще сильнее разозлит и без того взбешённого герцога.

— Почему ты сразу не сказала? — остановившись посреди кабинета, гневно спрашивает Райнхольд. — Почему всё это время обманывала, прикинувшись Альвиной?

— Я боялась, — дрожащим голосом отвечаю я, наблюдая за голубыми всполохами на лице герцога.

Всё-таки они — не плод моего воображения, я уверена. Вот только не буду сейчас добивать Райнхольда еще и сообщением о том, что мне не померещились эти искорки.

— Чего ты боялась, Аля? Неужели ты думала, что я выгоню беззащитную девушку на улицу? Сдам учёным умам? Убью? Чего?

— Извини, Райнхольд, — взрываюсь я. — Но ты выглядел не самым дружелюбным человеком в нашу первую встречу. Позволь напомнить, что ты два раза причинил мне боль своей магией, а потом чуть не принудил к близости. Что я должна была подумать? Почему должна была сходу довериться тебе и выложить правду?

— А потом, Аля? Вот здесь же, в кабинете, я откровенно рассказал тебе о том, зачем мне нужен брак. Был честен.

— Честен? — словно гадюка шиплю я, чувствуя волну негодования, прокатившуюся по телу. — Почему же ты забыл упомянуть о том, что на тебе лежит проклятие? Почему не сказал, что я могу отказаться от брачного союза, пока он не свершён? Ты настаивал, что мы уже связаны, что пути назад нет…

— Его и не было, — отрезает герцог, устало опускаясь в кресло. — Между мной и Альвиной был заключён договор, по которому ни один из нас не мог отступить. Но теперь всё пошло к драугу. Где Альвина?

— Погибла, — буркаю я, тоже опускаясь на диван. — Подробности мне неизвестны.

Сама не заметила, как в пылу ссоры вскочила на ноги.

— Почему вы так похожи?

— Не знаю, — качаю головой, испытывая внутреннее разочарование. — Я рассказала тебе обо всём, что мне известно. Ты — полисмен, претендующий на должность главы тайной полиции, тебе привычнее разгадывать всякие ребусы.

Сама не понимаю, какой реакции ожидала от Райнхольда, но, похоже, оказалась не готова к столь бурному негодованию. Интересно, он так зол, потому что я — не Альвина? Или потому что я скрывала правду? Хотелось бы верить, что только из-за моей лжи.

— Откуда взялся тот блок, через который не может проникнуть граф Мякеля? — жестко спрашивает герцог, сверля меня взглядом.

— Не знаю.

— Как я могу верить тебе? Откуда мне знать, что это не очередная твоя ложь, вроде той, про потерю памяти?

— Не знаю, — словно попугай повторяю я.

— Ты готова пройти проверку сосудом истины? — напряженным голосом спрашивает Райнхольд.

— Что это такое?

— Артефакт. Он покажет, если ты обманываешь меня. Продемонстрирует твои истинные помыслы.

— Это больно? — со страхом спрашиваю я.

— Нет. Это полностью безопасно, но понадобится съездить в одно место. Сосуд истины — уникальный артефакт, доступ к которому ограничен узким кругом лиц. Я имею право использовать его, при необходимости.

— Хорошо, — обречённо киваю я. — Если ты мне поверишь только после того, как сосуд докажет, что я не лгу, так тому и быть.

— Прекрасно. Отправляйся завтракать, я договорюсь о посещении хранилища и присоединюсь к тебе, — приказным тоном говорит герцог.

Киваю и, подчиняясь, выхожу из кабинета, испытывая неясные чувства.

Конечно, я бы хотела, чтобы Райнхольд поверил мне на слово, понял, почему я скрывала правду. Конечно, я бы хотела услышать от него какие-то слова поддержки, возможно, даже заверения в том, что я куда лучше, чем настоящая Альвина. Но это всё осталось лишь в мечтах. Я не испытываю никакого восторга от предстоящей проверки, но прекрасно понимаю, что, даже в наполненном магией мире, мой рассказ выглядит фантазией, выдуманной с какой-то, пока неясной, целью.

— Доброе утро, — произношу тихо, входя в столовую, где все уже собрались за столом.

Присаживаюсь на стул, чувствуя, как три пары глаз смотрят на меня.

— Привет, Аля, — весело произносит Вивьен. — Ты же теперь должна сидеть там?

Да, я села не на то место, что указал мне герцог, когда пытался изображать влюблённого мужчину. Не думаю, что на этот раз он будет против того, чтобы я оказалась как можно дальше от него.

— Здесь удобнее, — пожимаю плечами и окидываю взглядом богато накрытый стол.

Аппетита совершенно нет, я не отошла от разговора в кабинете, да ещё эта проверка…

— Альвина, с тобой всё хорошо? — с тревогой спрашивает Клаус, а я тупо киваю, испытывая внутреннее опустошение.

— Да что ей сделается, — как обычно презрительно тянет Доротея. — Наверное, не выспалась. Брат вернулся вчера ночью и сразу же направился в комнату своей наречённой. Уверена, что Альвине пришлось потрудиться в постели, чтобы отработать хотя бы сотую часть нарядов, которые пошила для неё Присцилла.

Сжимаю зубы, чтобы не сказать ничего резкого. Я и так на взводе, а тут еще эта гарпия нападает.

— Что, даже возразить нечего? — ухмыляется блондинка, а я поднимаю на неё взгляд, полный усталости и раздражения. — Что ты так смотришь на меня, Альвина? Гуляешь с одним, ночи проводишь с другим. Пора бы уже определиться. Поверь, никто не расстроится, если твой выбор будет в пользу графа.

— Откуда тебе известно с кем и как я провожу ночи? Какая тебе разница, Доротея?

— Я не хочу, чтобы из-за тебя Райнхольд страдал, — взвивается блондинка. — Ты не подходишь ему, это всем очевидно. Забирай графа и проваливайте из нашего дома, пока…

— «Пока» что, Доротея? — как всегда вовремя появляется Райнхольд.

Чуйка у него что ли на конфликтные ситуации?

— Пока я космы не поотрывала этой распутной девице, готовой за блеск изумрудов прыгнуть в постель к любому, — не растерявшись, заканчивает блондинка свою мысль. — Видимо, распробовав мужчину, она решила не ограничиваться лишь тобой, захотела сравнить.

— Аля, пересядь на своё место, — отдаёт приказ Райнхольд таким тоном, что я, не смея возразить, меняю место дислокации. — Доротея, я сам в состоянии решить, кто мне подходит, а кто нет. Я запрещаю тебе оскорблять кого бы то ни было. Ты не знаешь ничего о том, что в реальности происходит, поэтому не имеешь права судить.

— Я никого не оскорбляла, лишь сказала правду, — обиженно выпячивает губу Доротея. — А вот ты сам на себя не похож. Где твои хвалёные рассудительность и наблюдательность? Ты что, не видишь, что она просто использует тебя?

— Закончим с этим. Граф Мякеля, — обращается герцог к менталисту. — Я жду вас сегодня в управлении в два часа пополудни, мне необходимо ваше участие в новом расследовании.

— Будет исполнено, — кивает Клаус.

— И ещё… Я запрещаю вмешательство в разум моей наречённой, поэтому нет более необходимости в вашем присутствии в моём доме.

— Но, мне лишь один раз было дозволено провести манипуляции. Этого не достаточно, чтобы ментальный блок пал, — возражает менталист. — Я должен довести дело до конца, решить эту загадку.

— Значит загадка останется нерешённой, — отрезает Райнхольд. — Это всё становится слишком утомительным для нашей семьи. Але необходимо готовится к брачному обряду, найдите себе другой объект для изучения. Я ясно выражаюсь?

— Более чем, — сквозь зубы произносит Клаус. — Если позволите, я задержусь до полудня.

— Не имею возражений.

В столовой повисает тишина, которую никто не смеет нарушить. Вивьен, которая, открыв рот, следила за перебранкой, вдруг охает и бледнеет.

— Что ещё? — резко спрашивает Райнхольд.

— Ничего-ничего, всё в порядке, — пытается улыбнуться девушка, но её улыбка больше походит на гримасу. — А-а-ай!