Глава 19 (2/2)

Очень любопытно. Быть может, герцогу доложили о моей вчерашней прогулке с Клаусом, и его эта новость разозлила? Что ж, злость это, конечно, не ревность, но тоже неплохо.

Если бы я была совсем безразлична Райнхольду, то он бы не приставил ко мне охранника, а просто плюнул бы на строптивицу и нашёл бы себе более сговорчивую жену. А значит, не всё потеряно.

У меня есть еще десять дней, чтобы обнаружить в герцоге тщательно скрытые под коркой льда чувства, или же убедиться в их отсутствии. Десять дней до брачного обряда, который свяжет меня с герцогом навсегда.

Если же я пойму, что Райнхольд никогда не ответит на чувства, что уже зародились во мне, то просто откажусь выходить за него замуж, сбегу подальше, спрячусь и начну заново строить свою жизнь.

Но для начала, пожалуй, я созрела, чтобы рассказать герцогу всю правду о себе. Я не могу больше скрываться, изображая из себя ту, кем не являюсь. Райнхольд заслуживает того, чтобы я открылась ему и, надеюсь, я не пожалею об этом сложном решении, что я приняла под покровом ночи.

Столовая пуста, что не удивительно — завтракают здесь в восемь, а обедают в два. Но, надеюсь, что слуги не откажутся накормить припозднившуюся оголодавшую соню.

— Герцогиня, — испуганно восклицает молодая горничная, та самая, что приносила мне какао в кабинет Райнхольда.

— Я проголодалась, — приветливо улыбаюсь девушке. — Могу ли я попросить вас принести мне что-нибудь съестное?

— Конечно, ваша светлость, я накрою для вас завтрак. Здесь? Или подать вам в комнату?

— Благодарю, я останусь здесь, — присаживаюсь за стол, бездумно рассматривая натюрморт, висящий на стене напротив. — Петтер, скажите, когда герцог вернётся?

Он говорил о трёх днях, что есть у меня. Но, может быть, что-то изменилось? Очень хочется увидеть Райнхольда и поговорить с ним, пока я полна решимости.

— Завтра вечером, герцогиня, — разбивает мои надежды охранник.

— Может быть, ты скажешь, где он сейчас?

— Не могу знать, ваша светлость, — явно лжёт Петтер.

— Понятно, — тяжело вздыхаю, возвращая своё внимание картине.

Решение было принять очень нелегко, оно казалось твёрдым и непоколебимым. Но при свете дня выглядит незрелым, и, чем больше времени пройдёт, тем сильнее я буду сомневаться в его правильности. Ночью мне казалось всё очень логичным и очевидным, но сейчас, ко мне постепенно возвращаются все страхи, нашёптывающие, что Райнхольд или не поверит мне, или выгонит из дома, узнав, что перед ним не настоящая Альвина. Это будет чертовски больно.

Быть может, лучше доверить свою тайну Клаусу? Он выглядит таким понимающим, с ним спокойно и легко. Правда, если герцог узнает, что я выбрала для своих откровений менталиста, то сильно разозлится. И не факт, что Клаус не пострадает от гнева Райнхольда, а я бы не хотела стать причиной конфликта, всё-таки мужчины работают вместе.

Вновь оказываюсь на перепутье, каждый выбор даётся мне слишком сложно, отнимает очень много сил.

Горничная ставит передо мной чайник с чаем и несколько блюд. Ароматы корицы и ванили наполняют столовую, а я сглатываю голодную слюну, глядя на аппетитные блинчики и выпечку.

Нет, совершенно точно, если я буду продолжать питаться столь обильно, то вскоре мне потребуется новый гардероб. Откусываю тающий во рту мякиш от завитушки с кремом и блаженно прикрываю глаза. Плевать, лучше найду себе какую-нибудь физическую нагрузку, чтобы скинуть лишнее, но не откажусь от всех этих аппетитных яств. Интересно, здесь есть фитнес-зал?

— Альвина, я уже начал волноваться, — раздаётся голос Клауса, а Петтер резво вскакивает со стула, закрывая меня собой. — Почему я не могу подойти ближе?

Граф явно раздосадован появлением у меня телохранителя, в его голосе слышится раздражение и вызов.

— Не положено. Всё общение лишь на расстоянии и в моём присутствии, — отрезает Петтер и многозначительно добавляет: — Это приказ герцога Линдена.

— Извини, Клаус, — отвечаю я, прекратив жевать. — Я ничего не могу поделать.

— Зато я могу, — решительно говорит Клаус и обращает своё внимание на Петтера.

Серые глаза менталиста начинают стремительно темнеть, лицо становится донельзя напряженным, а губы безмолвно шевелятся. Я, открыв рот, наблюдаю за этим стремительным преображением. Всего несколько секунд и Петтер опускается на стул, взгляд его выглядит стеклянным.

— Что ты сделал? — испуганно восклицаю, вскакивая на ноги.

— Просто внушил ему кое-что, — пожимает плечами менталист. — Твой охранник считает, что ты мирно почиваешь в своей комнате, а он доблестно несёт свою службу.

— Зачем? — со страхом смотрю на мужчину.

Я и не подозревала, что он способен на такое — внушить свою волю другому человеку, играть с чужим разумом… Кажется, мои выводы о Клаусе были слишком поспешные, основанные лишь на поверхностном общении. Менталист кажется теперь не менее опасным, чем Райнхольд. Вдруг и мои разум и волю он захочет подчинить себе, внушив что-то жуткое?

— Не позволю кому-то вставать между мной и женщиной, к которой я неравнодушен. Я всего лишь хотел пригласить тебя на прогулку.

— Извини, Клаус, — качаю головой, с опаской посматривая на Петтера, который чему-то улыбается. — Я хотела бы сегодня остаться в поместье.

— Почему? Это из-за того, что я вчера тебя поцеловал? — сверлит меня взглядом менталист. — Мы можем не спешить. Извини, просто не сдержался.

— Клаус, мы можем быть хорошими друзьями. Но на большее я не готова, прости, — твёрдо произношу я, собравшись с мыслями. — Я сочетаюсь брачным обрядом с другим, и не хочу обманывать его.

Даже удивительно, как с каждым разом, мне всё легче произносить эти слова про брачный обряд. Ещё немного, и я сама поверю в то, что я — счастливая невеста, которая с нетерпением ждёт дня, когда свяжет свою судьбу с любимым мужчиной.

— Брачный обряд можно отменить, ты можешь отказаться, я же рассказывал вчера! Всего лишь нужно…

— Могу, — перебиваю графа. — Но не хочу. Извини, Клаус.

Я не собираюсь рассказывать менталисту обо всех сомнениях и страхах, что терзают меня. И давать ложную надежду мужчине не намерена. Пусть лучше знает, что между нами не может ничего быть, кроме дружбы. Быть может, обратит своё внимание на кого-то более подходящего. На ту, сердце и душа которой не трепещут от мыслей о ледяном герцоге.