7. Белый слон (2/2)
Слезинка скатилась по щеке.
«Чёрт!»
Ещё одна слезинка.
«Чёрт, чёрт, чёрт!»
— Что такое? — Люциус выглядел обеспокоенным. — Я сделал вам больно?
— Нет, — произнесла с трудом.
— Мерлин, я не хотел вас расстроить…
— Я просто… У меня… — Гермиона шмыгнула носом. — У меня задержка. Уже пять дней.
Надо же, она всё-таки это сказала. А думала, что для подобного признания потребуется проработать детальный план беседы, учесть все нюансы и выждать несколько дней. Но всё оказалось куда проще — достаточно позорно разрыдаться, сидя на полу.
— Задержка? — тупо переспросил Люциус.
Гермиона молча кивнула. Надеялась, он понимает, что она имеет в виду. Пускаться в объяснения было выше её сил.
— Так значит… ребёнок?
Гермиона судорожно вздохнула, потом чересчур активно помотала головой.
— Нет. Наверное, нет. Это же всего пять дней. Такое бывает иногда. Я ещё не проверяла.
— Почему?
— Я… боюсь.
— Это больно?
Гермиона вновь мотнула головой.
— Вы боитесь узнать ответ? — догадался Люциус.
Теперь — кивнула.
«Разумеется, я боюсь! Как будто вы бы не боялись забеременеть на моём месте! От человека, с которым вас не связывает ровным счетом ни-че-го! Помимо лестничной площадки и общей стены», — сказала бы Гермиона, если бы смогла.
— Это мой ребёнок?
«Да нет никакого ребёнка!»
Чуть помедлив, кивнула.
— Тогда я тоже имею право знать. Вы должны проверить.
«Ничего я вам не должна!»
Гермиона промолчала. Люциус выждал около минуты и ушёл в сторону кухни. Вскоре вернулся — со стаканом воды.
— Я думала подождать пару дней, а потом сделать тест, — опустошив стакан, озвучила она только что придуманный план действий.
— От этого результат станет точнее?
— Возможно, — уклончиво ответила Гермиона.
— А если говорить честно?
— Нет. Не станет.
— Вы должны проверить, — снова настойчиво сказал он. Тогда она поняла, зачем пришла сюда — у Люциуса была та сила, которая могла повлиять на неё. Могла и влияла. — Проверьте прямо сейчас.
* * *
— Мисс Грейнджер… Но…Это ведь не такая плохая новость — ребёнок?
— Я не могу сейчас заводить детей, — резко сказала Гермиона, а после прибавила: — Не хочу. К тому же это огромная ответственность. Знаете ли, не у всех в распоряжении есть отряд домовиков-нянек, которые готовы прийти на помощь в любой момент.
Она ходила по гостиной, выжидая минуты, по истечении которых узнает результат теста. Пожалуй, даже итогов СОВ и ТРИТОНов она не ждала с таким нетерпением. И страхом.
— Вы говорите на эмоциях.
— Я. Не могу. Заводить. Ребёнка. Мистер Малфой!
— Это не только ваш ребёнок.
Она резко развернулась и дала ему пощёчину. Лишь бы он только замолчал!
Всю кисть правой руки в ту же секунду охватила боль, словно в ладони сосредоточилась парочка Круциатусов. Гермиона зажмурилась и напряжённо выдохнула. Больно. Ужасно больно. Неизвестно, что больше ранило: удар или душевная сумятица. А Люциус даже не дёрнулся, хоть на его щеке и виднелся отчётливый красный след. Гермиона всхлипнула, глядя на свою ладонь.
— Дай посмотреть руку... — сказал он, обескуражив её.
— Со мной всё в порядке.
Тогда Люциус сам аккуратно взял её ладонь и, детально осмотрев, вынес свой вердикт:
— Просто ушиб. Надо приложить лёд. Или… воспользуйся палочкой.
— Я же сказала, что всё в порядке.
Ничего не было «в порядке». Ничего. И Люциус это понимал, без сомнений.
— Залечи свою драклову руку! Ты же целитель! — воскликнул он.
А секунду спустя нашёл на полу возле дивана её сумочку, достал оттуда палочку и отдал её Гермионе. Она тут же поколдовала сперва над своей ладонью, потом — над щекой Люциуса. И вот — как будто ничего и не произошло.
Потом она ушла в уборную (на сей раз — безо всяких указаний с его стороны!) и обнаружила, что все до единого тесты показали отрицательный результат. Сомнений быть не могло, и Гермиона, теперь это было очевидно, подняла панику на пустом месте. Когда она вернулась в гостиную, сгорая от стыда и тайно внутри себя прыгая от радости и облегчения, Люциус сидел на диване и глядел в пустоту. Ну конечно, он тоже, должно быть, переживал не меньше неё.
Гермиона села рядом, положив ещё недавно ушибленную руку ему на колено. Его массивная ладонь опустилась сверху. Он посмотрел на неё с беспокойством.
— Я не беременна.
— Ты рада?
— Да, — ответила предельно честно. — Надеюсь, тебя это не очень оскорбляет, но я не могу…
— …не можешь сейчас заводить ребёнка, я это уже слышал.
— Только не говори мне, что ты расстроен.
— Напротив, я рад. Рад, что ты успокоилась. Не хочу, чтобы тебе было больно из-за меня, — говоря это, провёл пальцами по наружной стороне её ладони.
— Ведь это я тебя ударила.
— Я помню. И не станешь извиняться?
— Не надо было меня злить.
— Обычно ты забавная, когда выходишь из себя.
— Но не сегодня?
— Уж лучше будь такой, как сегодня. Главное — будь.
— Куда же я могу отсюда деться? — не поняла Гермиона.
— Мне показалось, сегодня ты была в шаге от того, чтобы куда-нибудь убежать и забыть обо всём, что произошло. Не только между нами, а вообще. Видела бы ты свои глаза со стороны…
— Каждый день в зеркале.
— Нет, отражение — это не то же самое. Себя настоящую ты там не замечаешь, а я — всё вижу, — меланхолично заметил Люциус. — Мне хорошо с тобой.
Интересно, как он отреагирует, услышав от неё слова: «Я люблю тебя»? Гермиона не настолько любопытная, чтобы проверять это.
«И я вовсе не люблю его, — подумала она отстранённо, и тут взгляд зацепился за белого керамического слоника, стоявшего на журнальном столике. — Так ведь?»
* * *
Последующие несколько дней Гермиона делала то, что у неё неплохо получалось: усердно притворялась, что всё в порядке, что всё идёт по-старому. Люциус, судя по всему, ничего не имел против избранной ею линии поведения. Единственное заметное изменение — они наконец стали называть друг друга по имени. И ей это нравилось.
Люциус. Люциус. Люциус.
«Как прошёл твой день, Люциус?»
«Неправда ли, погода всё хуже и хуже с каждым днём, Люциус? Наверное, скоро Лондон ждёт второй всемирный потоп».
Люциус. Лю-ци-ус. Л-ю-ц-и-у-с.
Не меньше ей нравилось и то, как он произносил её имя. Гермиона. Из его уст оно звучало по-особенному, какой бы глупостью это ни казалось со стороны. Ведь не зря считается: важно не то, что ты говоришь, а то, как ты это произносишь. Так вот, имя «Гермиона» Люциус произносил совсем не так, как прежнее «мисс Грейнджер». И не так, как это делали остальные.
— Тебя назвали в честь кого-то, Люциус? — спросила она, в очередной раз смакуя его имя на языке. Они, наверное, в сотый раз сидели в гостиной с книгами в руках, на этот раз — в её квартире.
— А ты как думаешь?
— В честь Люцифера. Всё сходится, — заявил Гермиона. — И тебе трудно будет меня переубедить.
— Я обязан хотя бы попытаться, — вздохнул Люциус в ответ. — Итак, краткий экскурс в историю моего рода… Можешь даже записать, я слышал, в ведении конспектов ты хороша. Впрочем, хороша ты не только в этом, так что не будем отвлекаться, — тут он картинно откинулся на спинку дивана и заговорил: — Люциус Малфой I — мой предок из далёкого шестнадцатого века. Поговаривали, что он был обручён с королевой Елизаветой, но это просто слухи. Хотя в те времена Малфои, как и другие волшебники, не брезговали связями с немагическим сообществом, если это было им выгодно. Собственно, как ты уже догадалась, меня назвали в его честь.
— Я ожидала большего углубления в историю, — призналась Гермиона, подумав, что Люциус, похоже, вернулся к «истокам» — вновь «не гнушается» общаться с магглами… и с магглорождёнными.
— Как-нибудь в другой раз. А что насчёт твоего имени?
— Шекспир, — просто ответила Гермиона. — Мама его очень любила.
— Маггловский писатель?
— Просто писатель, отбрось уже своё пренебрежение. Его называют Великим Бардом. Не понимаю, как я до сих пор не дала тебе его книг — там есть про ведьм и магию, про любовь и смерть, про заговоры и предательства…
— Он писал про мою жизнь? — Люциус усмехнулся.
— Не льсти себе. Хотя… у него есть книга, где главный герой-волшебник отрекается от магии и живёт на острове, вдалеке от большой земли.
— И как называется?
— «Буря».
— Я же говорю — он описывал мою жизнь…
Тут раздался звонок в дверь, Гермиона встрепенулась. Людей, которые знали её теперешний адрес, можно было пересчитать по пальцам одной руки, и это учитывая, что двое из них (она сама и Люциус) находятся по эту сторону двери. Гермиона метнулась к глазку и увидела там... Гарри. Он топтался на пороге, как всегда взлохмаченный, как всегда в очках — в общем, классический Гарри Поттер, ни с кем не спутаешь.
— Спрячься в спальне, — тут же шепнула она Люциусу, пытаясь приструнить зарождающуюся панику. — То есть не так. Лучше в ванной. Хотя нет. Всё-таки в спальне. В шкафу, да, спрячься за мантиями!
— Ты шутишь?
— Нет. Я бы наложила на тебя маскирующие чары, но не представляю, что будет, если ты соприкоснёшься с магией. Пожалуйста, Люциус.
Он, наверное, уловил в её голосе такую мольбу, какой не слышал раньше, потому что покорно, ничего не говоря, встал и скрылся за дверью спальни. Гермиона облегчённо выдохнула и метнулась в прихожую.
— Ты очень долго не открывала, — с недовольством отметил Гарри, переступая порог. — Я уже думал аппарировать.
— Я не… не привыкла, что сюда вообще кто-то заходит. Что-то случилось?..