I hope that the traffic lights don't change (1/2)
— …Меньшее из двух зол.
Чонвон смеётся, уверенно держа Сону под руку и останавливаясь с ним на светофоре — характерный писк отсчёта времени даже успокаивает. Повезло однажды случайно попасть под «опеку» к Киму, чтобы подружиться и совмещать полезное с приятным. Общение с ним — светлым, действительно сострадательным и добрым человеком — настоящее благословение.
Одно дело общаться с такими же слепыми, другое — с теми, которые узнали тебя слепым. Кто не видел, как ты занимаешься обыденными вещами с безупречным зрением, как делаешь доклад к паре в университет или наспех жаришь утром яичницу, параллельно проверяя электронную почту. И вся прелесть именно в этом.
— Ты погоду не слушал по новостям? Что говорят? — шумно выдыхает и, наверное, машет перед лицом ладонью. На улице впрямь аномально жарко, а на дворе сентябрь.
Где дожди?
Чонвону всегда нравился дождь, но то в прошлом. Теперь слякоть, лёд и лужи — враги. А если идёшь куда-нибудь в одиночку, как быть: в одной руке трость, а в другой зонт? Банально сложно открыть дверь в магазин, не то что донести покупки до дома и не попасть в передрягу.
— Гаыль вычитала где-то, что после двадцатого числа начнутся ливни.
— Зато духота уйдёт.
Ники по фотографиям описывал Сону как человека с мягкими чертами лица, сладкой улыбкой и в меру пухлыми щеками. Одним словом, красивый внутри, красивый и снаружи — разве не превосходно? Но подобные «мелочи» порой заставляют в миллиардный раз испытать сожаление по поводу состояния своего здоровья.
Ошибиться раз, чтобы потерять зрение? Чонвон считает, что некоторым судьба позволяет многое, но также не спешит оправдываться свой опрометчивый поступок. Сам виноват, поэтому и получил сполна, хотя прежде во многом везло. Раньше был по-настоящему счастлив.
— Ты не поверишь, но иногда меня Сонхун пугает, — вопреки сказанному произносит с нотками веселья. — Он предложил мне прийти к нему в послезавтра — года не прошло. Я уже не помню, как выглядит его квартира, между прочим. Короче говоря, мы соберемся в пятницу у него. По крайней мере, не придётся везти его к себе, если напьётся. Он становится таким дураком, когда нетрезвый…
Чонвон приподнимает уголки губ и начинает переходить дорогу тогда, когда загорается зелёный — спасибо тому, кто настраивает (или создаёт?) светофоры таким образом, что они имеют звук.
Лишь потеряв зрение, понял, как много было недостатков в столице и сколько полезного для инвалидов. Разумеется, некоторые вещи априори нереальны, но прогресс не стоит на месте — появляются более продвинутые гаджеты-помощники, обученные собаки и люди вроде Сону.
Мир не делится на чёрное или белое. Он именно такой, какие люди, — разный.
— Ты с нами?
— Я?
— Конечно, а почему нет? — немного тянет на себя и просит быть аккуратнее, потому что впереди небольшой подъём. — У Джейка какие-то свои планы, так что на одного меньше, но не страшно. В нашей компании нет такого, чтобы кто-нибудь как в старшей школе обиделся.
Оба смеются.
В школьные времена, как правило, наполнены стыдом и сожалениями с привкусом ностальгии. Меньше ответственности, сладкое раздолбайство, которое разбавлено переживаниями из-за контрольных и выпускных экзаменов, зрение. И Чонвон сильнее ценил бы здоровые глаза, впитывал бы в себя каждый кусочек увиденного, если бы знал заранее, с чем пришлось бы столкнуться.
— Хорошо, я приду, — пользуясь моментом, всё-таки спрашивает. — А у Джея оба родителя корейцы?
— Ага, они долгое время жили в Америке. Когда Чонсон-хёну было девять, переехали в Корею. Сейчас его родители снова в Сиэтле, иногда прилетают в Сеул.
— Понятно.
— С чего вдруг интересуешься им?
— Смутило второе имя. Не бери в голову.
Констатация факта из того, что знает от остальных: Пак Чонсон бессовестно богатый, но не испорченный деньгами, со своими недостатками и достоинствами. Как и все. Вместе с тем умеющий произвести впечатление, и Ники сказал: «Он выглядит как парень, который добивается своего. Держу пари, проблем в личной жизни у него нет». Приблизительный образ выстроен, осталось разобраться в кое-чём.
В конце концов, некоторые вещи объяснимы, если копнуть поглубже. В себя.
Слепые испытывают влечение, не исходя из внешности (не полностью). «Если партнёр высокий, хорошо говорит и приятно пахнет, — сказала знакомая в клубе, — он автоматически попадает в список сексуально привлекательных». И Чонвон согласен — просто признать, что тебе кто-то симпатичен иначе.
Ну и что с того?
— Похоже, ты и Джей нашли общий язык, — раздаётся одновременно с гудками машин. Чонвон сильнее цепляется за руку Сону, когда рядом проезжает велосипед — страшно оказаться сбитым опять. Ким коротко смеётся. — Он спрашивал про тебя, но это секрет. Думаю, хочет с тобой подружиться, но боится сказать или сделать что-нибудь не то.
Разумеется, потому что для большинства окружающих слепые — другие.
— Что конкретно спрашивал?
— Чем увлекаешься и так далее… Я, конечно, не стал ему рассказывать обо всём и посоветовал самому пообщаться с тобой.
Вот как? И какова причина повышенного интереса, если ничего общего в колоссальных масштабах нет?
Чонвон может согласиться с тем, что умеет поддержать беседу и повеселиться с кем-нибудь, чтобы потом никогда не встретиться и не завести дружбу. С Кимом изначально было по-другому — связанные фактически обязательствами, беседы становились непременным атрибутом, когда в сумме час проводите вместе в пути каждый день.
Ребята из клуба слепых делились опытом в общении с нормальными людьми, имеющими особые предпочтения. Каждому — своё, у каждого — своё. Незрячие могут жить полноценно, но с определёнными условиями, а некоторые, казалось бы, обидные ситуации и «нравится» партнёров воспринимали нормально. Если не видишь, вовсе не означает, что не ведёшь сексуальную жизнь; что обречён на одиночество.
— Понятно.
***</p>
Чонсон замечает, как он прислоняется спиной к дивану и вроде бы продолжает слушать и участвовать в разговоре, однако улыбка не настоящая. Крутится много догадок, но — какое счастье — всё оказывается куда проще. Чонвон зевает, чрезмерно мило прикрывая рот ладошкой, и становится похожим на кота.
Если в будущем (теплится надежда, что в недалёком) Чонвон будет не против прозвищ, согласится ли на котёнка или малыша? Вряд ли он из тех, кто открыто требует к себе внимания и всегда первым лезет обниматься — разумеется, нет. Кошки проявляют нежность по настроению, любят своих хозяев, но не всегда показывают это ввиду характера.
— Ладно, ребят, — с наигранно тяжёлым вздохом поднимается с места, предварительно пошлёпав себя по бёдрам. Чтобы он услышал. — Я, наверное, поеду домой…
А ты?
Сонхун странно ведёт головой и хмурится, так как прекрасно знает, что ещё рано. Джей спокойно высиживает до полуночи, тем более в пятницу или субботу. И красноречивый, понимающий взгляд от Хисына, который осведомлён о «затее», подливает масла в огонь. Вполне ожидаемо и оправдано с его стороны беспокоиться, но поздно.
Вся суть в том, что бесполезно отговаривать и приводить аргументы. Чонсон был слишком упёртым, чтобы прислушиваться к чужому мнению — методом личных проб и ошибок, с шишками на лбу и теми же граблями. Если вечно полагаться на опыт посторонних людей, можно и не жить вовсе — какой смысл, если «закончится этим»?
Ян незаметно (заметно, кстати) закусывает изнутри щеку и молчит. Нервно оттягивает рукава на толстовке, почти полностью прячет в них руки, но не произносит ничего. И пусть всё упирается в невозможность видеть (как он поймёт, что может попросить, не обременяя?), Джей спрашивает:
— Чонвон, тебя подвезти?
Вспышка — вот оно.
Пустые глаза светятся благодарностью. Если ездить постоянно на такси, можно разориться, да и вряд ли таксист проследит за тем, чтобы слепой благополучно добрался до подъездной двери. Чонсон облажался дважды: когда сделал неправильные выводы, когда не попросил номер телефона. Через третье лицо — Сону — было бы некрасиво.
— Если тебе удобно, да. Спасибо.
— Удобно.
Уехать в противоположную сторону от своего дома? — почему бы и нет. Если поступить подло, как расчётливый мудак, можно кататься по городу и солгать, что навигатор повёл не туда, что в объезд пробок и прочее. Но начинать со лжи — такое себе.
Чонвон прощается со всеми и сразу после того, как встаёт, замирает на долю секунды. Неуверенно обходит стол, ногой еле уловимо задевает угол и медленно, но удивительно точно добирается до дверного проёма в прихожую. Потом легче — скользя тонкими пальцами по стене, чтобы вскоре наступить на собственную обувь.
Планировка в студии Сонхуна идеальна — меньше перегородок, больше пространства, чтобы не было слепых зон. Джей подставляет ребро ладони к горлу и угрожающе смотрит на всех — не смейте. Сону приоткрывает рот, успев издать какой-то неопределённый звук, и почему-то боязливо косится на «подопечного», который как ни в чём не бывало зашнуровывает красные кеды.
Просто, блять, не смейте лезть.
Если Хисын расскажет всем об его планах — пожалуйста, а пока Чонсон проведёт время с младшим. Сегодняшний день, возможно, один из самых важных в жизни. «Хуже не станет», — кривое, но достойное оправдание.