Глава 15. Великое имя капли — вода (2/2)

— Выбор за вами — хотите вы видеть меня на этих собраниях или нет. Вы принимаете решение — хотите ли вы объединить людей на Светлой стороне или поддержите раскол. Когда решите и будете готовы высказать свое мнение, дайте мне знать. А пока я буду объединять школу, — тут Поттер эффектно развернулся и направился к выходу, мантия развевалась за его спиной, словно крылья большой летучей мыши.

Снейп проследил за Гарри взглядом полным гордости. Повернувшись, он усмехнулся: все, кто находился в комнате, потрясенно смотрели вслед его сыну. Мужчина встретился взглядом с директором, и заметил, что глаза за стеклами очков-половинок весело поблескивали. Дамблдору явно понравилось представление, которое устроил Гарри.

Тонкс заговорила первой.

— На свой вопрос ответ я получила.

Снейп вопросительно приподнял брови.

— Дастин — истинный сын своего отца, — сказала она. Метаморф сморщилась и ее волосы окрасились в зеленый с мелькающими серебристыми прядями. — Небольшое проявление единства, — ухмыльнулась девушка.

Слова Тонкс окончательно разрушили ту напряженную обстановку, что царила в комнатке. Даже Грюм растянул губы в подобии улыбки.

Многие были поражены, когда Снейп одарил их улыбкой, крохотной, но доброй:

— Я уверен, мой сын оценит проявленную вами солидарность.

***</p>

Северус вернулся в свой кабинет, и застал там Гарри, потягивающего виски. Мужчина увидел на столе второй стакан, очевидно, дожидавшийся его.

— Успокоился? — спросил Северус, присев и глотнув из своего стакана.

Гарри посмотрел на него:

— Я думаю, что вполне справился с собой, — коротко ответил юноша.

Северус согласно кивнул.

— Думаю, да. Я сам не был бы так… мягок в выражениях в разговоре с ними.

Парень ухмыльнулся.

— Представляю. Не раз слушал твои тирады. Мне кажется, я все же сдержался и не сказал ничего грубого.

Северус посмотрел на сына оценивающим взглядом, прежде чем еще раз отпить из стакана.

— Гарри, может, твои слова и не были… добрыми. Но в твоей речи чувствовалась сила и уверенность. В купе с непробиваемым спокойствием, думаю ты действительно задел многих болванов в той комнате. Твои слова нашли отклик.

Гарри удивленно взглянул на него. Снейп же продолжил:

— Тонкс решила сменить цвет волос на зеленый, с серебристыми прядями, сразу после того, как ты ушел. Она сказала, что это ее способ демонстрировать единство.

Это заставило Гарри улыбнуться.

— Она мне всегда нравилась. Тонкс мне словно старшая сестра, — но потом Гарри нахмурился. — Знаешь, поддержка от Тонкс — это ожидаемо, в общем-то. Но я не уверен, что Грозный Глаз тоже за.

— Я не был бы в этом уверен. Мы не слишком много об этом говорили, но многие, кажется, задумались над твоими словами. Даже Грюм выглядел задумчивым! Хотя я не предполагал, что это вообще возможно.

Гарри скривился.

— Грозный Глаз навсегда останется параноиком! Остается только надеяться, что эту свою паранойю он обратит на тех, кто находится по ту сторону баррикады.

Затем юноша спросил:

— Так мне разрешено приходить на встречи Ордена, или после устроенного мною разноса меня вышвырнут, даже не приняв?

— Альбус не сказал ни да, ни нет. Он решил дать членам Ордена время на размышление. Однако он сообщил, что пригласит тебя на следующую встречу. И вот тогда мы проголосуем, допускать тебя или нет.

— Хоть так, — меланхолично произнес подросток, опрокидывая в себя остатки виски.

— Гарри, — сказал Северус, пристально глядя на сына. — Я горжусь твоим поведением на встрече. Сегодня ты сказал именно те слова, которые эти люди должны были услышать, и сделал это очень хорошо. Ты был честен, и сумел сдержать себя в руках. Конечно, иногда твое раздражение прорывалось, но внешне ты оставался спокоен, даже с Грюмом. Ты сделал так, что даже он понял тебя, — мужчина оценивающе посмотрел на сына. — Это значит одно — ты научился влиять на людей. То, что Альбус в первую очередь заговорил о тебе, позволил тебе говорить первым, говорит о том, что ты достиг нового уровня в общении с людьми.

Гарри проникся гордостью, которую его отец испытывал к нему.

— Спасибо, отец. Но я просто делал то, что считал необходимым. Может быть, я просто повзрослел. Может быть, сказывается мой прошлый опыт общения с людьми. Я не уверен, в чем дело, но я чувствую, что могу казаться близким для самых разных людей. Мое бытие Гарри Поттером дало мне крайне разнообразный опыт, который едва ли будет у большинства магов.

На этот раз Гарри оценивающе посмотрел на отца.

— Я думаю, ты понимаешь меня лучше других. Ведь ты пробыл гораздо больше времени между Дамблдором и Волдемортом. И твое детство тоже было… испорченным.

— Может быть, — сказал Северус. — Но у меня не было твоей харизмы и желания действительно найти с окружающими общий язык. Я думаю, что твое обаяние — оно от матери. А вот ощущение присутствия — от меня.

Гарри хмыкнул:

— Да уж, ты известен отнюдь не искусством дипломатии, а умением держать на себе пристальные взгляды всех находящихся в комнате, — юноша задумался. — Может быть, это все моя прошлая слава. Вернее, не моя, а Гарри Поттера. Я потратил предыдущие пять лет на то, чтобы быть понять, как мне жить, будучи Золотым Мальчиком Гриффиндора и Надеждой Магического Мира. Думаю, именно этот опыт позволил мне приобрести навыки в искусстве дипломатии.

— Если сложить все вместе — твою славу, связи с Дамблдором и Волдемортом, твой опыт и знания как о светлой, так и о темной стороне, обстоятельства твоего взросления, обаяние и очарование твоей матери, мое подавляющее внимание, и тот факт, что ты больше не ребенок, а молодой человек — ты стал весьма обаятельным харизматичным мужчиной, который знает, чего хочет от этой жизни и способен это достичь.

Северус замолчал на пару секунд, прежде чем продолжить.

— Сейчас, когда ты говоришь, люди садятся и слушают. Ты словно излучаешь ощущение честности, откровенности, правдивости. Ты не только излагаешь свои мысли, но и слушаешь других, что определенно встречается не так уж и часто. Так ты добиваешься их доверия и уважения. Ты умеешь внушить людям свою правоту, не давая им потерять себя, чувство самоуважения. Это то, к чему оказался неспособен Дамблдор. Волдеморт даже не пытался — он добивается своего чистым страхом.

Северус посмотрел Гарри в глаза.

— Мы знаем, что ты уважаешь окружающих и заботишься о чужом мнении, чего нет ни у директора, ни у Лорда. Волдеморт не заботится ни о ком. Дамблдор заботится в какой-то мере, но победа в этой войне стоит для него на первом месте.

Гарри удивленно взглянул на отца.

— Но я точно также хочу выиграть эту войну! Как и Альбус.

— Да, но между вами есть одно большое различие. Дамблдор использует людей для победы в войне, ты же хочешь выиграть войну для людей.

Гарри потерянно нахмурился.

— Что я имею в виду: для Дамблдора основная цель — выиграть у Волдеморта для Светлой стороны. Что же касается тебя, победа — не самоцель. Да, ты хочешь выиграть. И ты это сделаешь, — убежденно сказал мужчина. — Но ты стремишься к этому не для геройства, а потому это то, в чем нуждаются другие маги. Дамблдор ведет войну между добром и злом. Ты — воюешь ради магов и человечества.

Северус прильнул ближе к сыну.

— Гарри, каждый раз, когда ты начинаешь говорить, люди понимают, что ты на их стороне. Что ты сражаешься за них и ради них. Даже все взрослые, что были сегодня в той комнате, и которые были настроены против ребенка, против тебя, осознали, что ты борешься за них, за всех людей. Дамблдор не делает этого. Да, он борется за добро, но не за каждого в отдельности. Люди могут быть принесены в жертву, если это пойдет на благо дела. Для тебя это неприемлемо. Именно люди тебе и важны.

— Ты действительно думаешь, что я могу оказать столь сильное влияние? — спросил Гарри у отца. Он был поражен тем, что произнес Северус и теми эмоциями, что он слышал в его голосе.

— Да, Гарри, — просто ответил Северус. — Ты вырос. И по всем тем причинам, что я уже упоминал, ты взял контроль над своей жизнью в свои руки. Теперь у тебя есть свой стиль и манера поведения, которых у тебя не было в прошлом учебном году. Теперь ты на своем месте, Гарри, и ты используешь это на полную катушку.

Подросток откинулся на спинку кресла и снова взял в руки стакан с виски.

— Вау. А я тут только что думал, что же я буду делать, чтобы выиграть.

Северус хмыкнул.

— Ты будешь делать то, что надо, Гарри. Но ты сделаешь это так, как не сделал бы раньше, и с такой уверенностью, которой у тебя раньше не было.

Гарри рассмеялся. И оба, отец и сын, погрузились в уютное молчание. Юноша думал обо всем, что сказал ему Северус. Парень никогда так о себе не думал. Но все сказанное было правдой — Гарри действительно в первую очередь думал о людях и об их жизнях. Его взросление помогло увидеть окружающих по-новому. «Паршивые слизеринцы» были лучшим тому примером. Он завел хороших друзей на этом факультете, о чем несколько месяцев назад не мог и подумать. Мысли плавно перетекли к Драко. Гарри улыбнулся. Их дружба была еще одним «невозможно», которое стало реальностью.

Подросток понял, что его воссоединение с отцом, открывшее новую сторону жизни ранее ненавистного профессора, сильно повлияло на его мировосприятие. Он всегда ненавидел профессора зельеварения Северуса Снейпа. Но время летом, пока парень узнавал своего отца, помогло Гарри осознать, что в каждый из нас — это гораздо больше, чем то, что видно на поверхности.

И это, обругал самого себя Гарри, он должен был понять уже давно. Люди редко утруждали себя тем, чтобы действительно узнать Гарри. Они навесили на него много ярлыков, и обращали внимания только на те, что были близки им самим, игнорируя самого Гарри. Так что неудивительно, что Гарри, пытающийся увидеть в каждом личность, вызывал уважение…