Часть 4 (1/2)

— Пожалуйста, скажи, что эти вещи не так плохи, — уставше-умоляющим хныканьем пытается парень растормошить друга.

Он проходит глубже в комнату, чтобы сидящий на диване смог должным образом рассмотреть всё. Крутится туда-сюда, чтобы показать каждую деталь образа, но очередное неодобрение в глазах заставляет сбавить энтузиазм и поникнуть.

— Прости, но по твоему внешнему виду я бы мог сказать, что ты собираешься знатно потусить в дешманском гей-клубе с дерьмовым алкоголем и барахлящими колонками, — прыскает, не скрывая откровенного насмехательства.

— А ты всё также красноречив, как вижу, — чтобы размять шею, первый наклоняет голову в разные стороны, улавливая чужую косую лыбу и ещё один оценивающий взгляд, причём оценивающий явно не «хорошо» и даже не «нормально».— Да чем мой внешний вид хуже твоего? Я не понимаю, что делаю не так.

Хан Джисон — 23-летний альфа, у которого пляски детства не ограничиваются одним местом. У него очень специфический запах, не для всех приятный, но природа очень хорошо таким образом определила его заносчивость и нетипичность. Заскоки есть и в характере, и в поведении, и в мировоззрении, и в способах самовыражения, и в предпочтениях. В общем, весь мужчина — исковерканная шалость нескончаемого пубертата. Сам подростковый возраст, конечно, уже давно выпнул Хана из своей уязвимой простоты́, но он, как мог, цеплялся за его скользкий хвост, причём довольно успешно. Иначе не объяснить, почему Джисон называет забрызганную красками укороченную толстовку и бордовые джоггеры подходящей одеждой для собеседования.

— Для начала ты выбрал не ту специальность, — методично вторят ему с дивана. — А может и вовсе не ту профессию. Серьёзно, где ты видел экономиста, у которого на высоких неоново-зелёных носках написано кровавое «я похуй, мне панк»? Там такой дресс-код, что тебя не только к работе не допустят — ближе, чем на километр к зданию запретят подходить.

Ян Чонин — бета со своими странностями, но уж точно не страннее, чем его лучший друг. В повседневности он обычно спокоен и плавно передвигается по течению, пока Джи при малейшей волне с хрустом костей бьётся о скалистые берега. Несмотря на естественность без востребованного вторичного пола, к Яну без остановки тянутся люди. Ещё бы: он красив и статен, как герой дорогой манхвы, являя своей внешностью современного принца. Позже, едва знакомство заходило дальше, согревающей мазью на душу ложился мягкий характер. Казалось бы, всё идеально, только вот никто, кроме Хана, не знал, как принц совсем не по-аристократически резал лезвиями бёдра, доходя порой до крайностей, когда кровотечение не останавливается даже в течение получаса. Ничего такого — остатки непроработанной юной травмы.

Парни познакомились в университете на самом первом курсе. Когда они остались в аудитории одни, то Чонин совладал с беспокойством из-за возможного отвержения и решил подойти к личности, которая не стеснялась вступать при студентах в конфликты с преподавателями, вела себя привлекательно-сумбурно. Давно питался интерес к этому открыто мыслящему чудаку. В глаза бросился налившийся кровью синяк на скуле, а сам он отвернулся и продолжил списывать у кого-то взятый конспект по экономике. Ян хотел было поздороваться, но ему в лоб прилетел дерзкий совет не жалеть тех, кто этого не просил и даже не намекал. Младший впал в ступор, не зная, как оправдаться, и продолжал сидеть рядом, тупо пялясь на опущенного лицом в тетрадь Джисона. Он выбрал не лучший момент для знакомства. Но Джи быстро сориентировался, что поступает глупо и, возможно, наговаривает раньше времени, поэтому глянул мельком на растерянного бету и извинился. В знак примирения Хан позвал того вечером посидеть в кафе и нормально, без ругани, разузнать друг о друге.

Один по жизни с фиолетовым рюкзаком-монстром за спиной и волосами, выкрашенными в чёрно-красный сплит, другой — любимец идеалистов, сдержанный душка, который по вечерам вовсе не сдержанно под аккомпанемент всхлипов играет остриём по коже. Вроде бы и были абсолютно разными, но кое-что их объединяло — это детство навёрстывает свои незаконченные дела.

— Ой, знаешь, если я буду хорош в своём деле, то никто мне не посмеет сказать что-то о внешнем виде, — дуётся Джисон, закидывая в рот какую-то по счёту яблочную жвачку.

— Безусловно, но сначала нужно дать им хотя бы видимость того, что ты благоразумный работник, — Чонин потирает лоб и запускает пальцы в волосы.

— А может голым пойти?

— Хён, соберись, я уже устал тобой любоваться.

Джи досадно вздыхает и удаляется обратно в гардеробную, а младший думает о завтрашнем дне. К собеседованию нужно отнестись серьёзно, ведь достойную работу с подходящим графиком найти сложно. Там, куда они хотят устроиться, место хорошо оплачиваемое, рабочий день формируется, как ты захочешь. Главное — отработать шесть часов и сдавать вовремя все отчёты, бумаги. За работой следят, конечно, но это менее сурово, чем на прошлых свободных вакансиях, которые друзья рассматривали. Будет совсем идеально, если удастся распределить всю работу на 10:00-16:00. Тогда можно будет и отоспаться, и на вечер останется много свободного времени. Важно получить эти выгодные места.

Ходить на собеседования с Ханом — настоящая катастрофа. Обычно ничего не заканчивается хорошо: до этого они посетили ещё четыре предприятия, в трёх из которых нерадивый альфа вывел из себя кадровиков. Один раз младшему пришлось выносить из кабинета пыхтящего и матерящегося Джисона, пока в след им летели проклятия, пара бутылок и горшок с фикусом. Но Джи уже привык — в универе за ним летали не только бутылки и горшки.

Хан считает себя человеком творчества, поэтому не терпит, когда его вгоняют в рамки. Но, так уж устроено, на деловых профессиях не поощряется яркое самовыражение. Краски привлекают к себе внимание и немного расфокусировывают, а потеря концентрированности для тех, кто постоянно в расчётах, может стать фатальной проблемой. Так что дай бог, чтобы хоть волосы разрешили оставить цветными. Ещё броское одеяние в подобной сфере может обеспечить предвзятое отношение, невосприятие Джисона всерьёз как кого-то достойного. Тут вообще куча причин, почему так поступать не стóит, но для Джи эти обоснования, что для грузовика гипсокартон — протаранит только ну.

Светлая голова альфы помогала ему в одно время создавать студентам проекты на актуальные темы за приличные суммы, на что Хан и жил в период сдачи экзаменов. Мог бы дальше этим заниматься, однако сердце не легло: ни на деятельность, ни на оплату. Не всегда нужно и полезно — пожалуй, самая главная точка, на которую нужно равняться. Что по поводу денег: конечно, этого было немало, хватало с лихвой, но на работе всё будет фиксироваться — и плата, и принадлежность идеи, — поэтому доходы могут в разы увеличиться, а это точно уж не будет лишним.

Его амбиции, безбашенные и крутые выходки Ян безоговорочно уважал, ведь тот часто вытворял нечто завораживающее, интригующее. Но это становилось реальной проблемой в делах, где нужно было вести себя смирно. Свыкнуться с тем, что на них всегда с осуждением косятся из-за часто громкого и странного поведения Джисона, было несложной задачей — гораздо сложнее не полюбить его своеобразного очарования, — однако иногда абстрактная натура проезжалась трактором по планам. Ещё раз — они в хлам завалили уже четыре собеседования.

— Надеюсь, ты так долго прихорашиваешься, потому что благоразумно решил выбрать мой вариант, — кричит соскучившийся Чонин, распластавшись на диване, как плавленый сыр на бутерброде.

Недовольный Джи показывается из-за двери через несколько секунд, облачённый в классический костюм. Чёрные брюки на высокой посадке идеально подчёркивают узкую талию, небрежно заправленная в них белая рубашка создаёт впечатляющий контраст, и, вдобавок к такому набору, свободный для Яна пиджак на Хане смотрелся, как влитой, красиво выделяя ширину плеч. И ботинки не побрезговал надеть. Когда альфа покрутился, Чонин выявил для себя, что штаны подчёркивают не только талию.