III. (2/2)

Трусова откинулась на кровати. Побелевшие от напряжения пальцы разжимались медленно и трудно. Голова неприятно гудела. Сердце стучало громко и нервно. Как же не хотелось ничего усложнять. Нагружать себя ответственностью, обязательствами, решениями. На это у Саши не было ни сил, не желания, не настроения. Хотелось просто плыть по течению и быть счастливой прямо здесь и сейчас. Не рассуждая о потом. Меркантильно? Возможно. Бессовестно? И ладно. Чревато? И пусть!

Аня пронеслась по коридору до своего номера как-то угловато и дёргано. Эмоции. Но никого рядом не было, поэтому девушка не стала себя сдерживать.

— Что я творю? Выпрашиваю поцелуй? Какой бред! — взвинчено произнесла она, рухнув на постель.

Приставать к человеку было совершенно не свойственно для самодостаточной Щербаковой. Если раньше Аня держала чувства под замком и открывала фантазии лишь собственному воображению, то самоконтроль в присутствии Сашки разрушался. Брюнетка теряла бдительность и гордость. И это становилось всё менее приемлемым для рациональной и благовоспитанной Щербаковой. Её начинала бесить собственная слабость.

— И почему я всегда забываю о том, что есть Алёна? Наверное, дело в ней. Я не единственная. Может, поэтому Сашка смело вертит моими чувствами! — продолжала бормотать Аня в тишине.

Какая-то гложущая и невыносимая тяжесть начала давить в груди. Губы скривились, подбородок затрясся, ресницы задрожали.

— Завтра ни за что не скажу, про какой именно подарок шла речь! Хватит! — сквозь подступившие слёзы лихорадочно вымолвила Аня.

Укуталась в одеяло и уткнулась в подушку. Ощутила озноб. Полежала какое-то время, надеясь согреться. Но тремор, в отличие от слёз, не отступал. К нему присоединилась и странная ломота во теле. Особенно в коленях и спине. Девушка потянулась за градусником. Почти тридцать восемь градусов… Знакомая таблетка отправилась в рот. Щербакова повернулась на бок и сжалась в комок. Внутри фигуристки обосновался болезненный ком, который так тревожил сердце.

— Опять одышка… — тихонько шепнула Аня, медленно перемещаясь в сонное состояние.

Мог ли юный, но светлый и чуткий разум Щербаковой отличить болезнь от любви? А насколько различимы эти понятия?

Утром Аня с трудом заставила себя открыть глаза. Ночной отдых сил не прибавил. Подавленность осталась изнурительно висеть внутри. Первое, на чём остановился взор Щербаковой — золотая медаль. Она прилежно лежала в коробочке на столе и празднично блестела. Это очень дорогой подарок. И о большем Аня зареклась не просить.

Арена была погружена в полумрак. Редкие источники света и слабая иллюминация создавали особую атмосферу. Да, насыщенный и испытывающий чемпионат мира завершался. Главный старт непоколебимо расставил участников по местам. Но весёлая музыка и вспышки разноцветного неона всё-таки напоминали о том, что заканчиваются соревнования на благоприятной ноте. Фигуристы расслабленно репетировали показательные номера, общались и фотографировались, хохотали.

Саша тоже улыбалась. Даже много. То и дело проезжала мимо Ани. Говорила что-нибудь смешное и часто заглядывала в глаза. Поначалу Щербакова обыкновенно откликалась на подобное внимание. Но стоило Сашке попробовать сократить расстояние с прекрасной именинницей, Аня стала заметно нервничать.

— А где праздничное настроение? — Трусова обогнала брюнетку на льду и резко затормозила лезвиями, перекрыв путь.

Чемпионка мира равнодушно объехала преграду. Саша настойчиво направилась следом.

— Чего тебе? Сегодня мне нужно будет с Морисом выступать вместо Камилы. Некогда особо веселиться… — прохладно бросила Щербакова, облокотившись локтями о бортик.

Она потерянно водила взглядом по светящимся английским буквам, собирающимся в название шведской столицы.

— Что с тобой? — Трусова пристроилась возле и легонько прикоснулась к кисти Щербаковой.

Аня опасливо вздрогнула и поехала в сторону тренерского штаба.

— Убегаешь от меня? — с удивлением спросила Саша.

— Не от тебя убегаю… — с какой-то горечью пояснила Аня, заставив себя хоть на мгновение посмотреть в изумруды. — Убегаю от себя.

Натянутая улыбка промелькнула на тусклом и бледном лице Щербаковой.

— В смысле? — с недоумением спросила Трусова и приостановила преследование.

Вскоре присутствующие на репетиции спортсмены и наставники направились к Ане. Они дружно исполнили традиционную песню в честь дня рождения, поздравляя новоявленную чемпионку мира. Трусова присоединилась к необычной церемонии, продолжая пристально наблюдать за Щербаковой. Сквозь силуэты и лица, через расстояние и тени, она сосредоточенно глядела в далёкие карие глаза. А где же обещанная подсказка о подарке? Но Щербакова непреклонно смотрела на что и кого угодно, только не на Трусову. Именно Сашку, такую желанную и дорогую, она упорно исключала из своего обзора. Это давалось Ане непросто. Но так ей было спокойнее и легче. Можно было отдохнуть от испытывающих эмоций и просто насладится праздником.

Пассивность и холод Щербаковой вызывали у Саши вопросы и негодование. «Вот подстерегу и выпытаю, что она хотела! Не отвертится!», — буркнула зеленоглазая и, едва дождавшись окончания поздравления, дерзко рванула вдаль катка.

Возможности поговорить, как назло, долго не выпадало. Аня никак не оставалась одна. Словно специально. Да, так и есть. Брюнетка постоянно ютилась возле то возле тренеров, то возле участников, то возле камер. И Сашке пришлось изловчиться. Она сумела пробраться к Щербаковой уже после выступлений на гала концерте.

— Какой подарок ты ждёшь от меня? — требовательно спросила Трусова, преградив Щербаковой дорогу в коридоре Эрикссон-Глоб.

— Никакой. Достаточно. Я уже многое получила. Медаль, внимание, песню… Даже розы и торт, представляешь? — преспокойно ответила Щербакова и попыталась пройти мимо. — Что там у нас по плану было ещё? А, билет на Мальдивы. Это папа обещал.

Такой тон чемпионки мира начал и вовсе бесить Трусову.

— Но это не всё, о чем ты мечтала. Расскажи. Ты же обещала мне! — Саша шла рядом, глядя неотступно и пронзительно.

— Нельзя быть жадной. Больше я ничего не прошу! — отрывисто проговорила Щербакова, предпринимая попытки ускользнуть от «ракеты».

Милый голос дрогнул, и Сашка это отлично уловила. Она взяла брюнетку за руку и повела в другом направлении.

— Соблюдай дистанцию в полтора метра! — возмутилась Анечка, пытаясь высвободить кисть. — Отпусти! Скоро общий выход!

— Плевать на выход и дистанция меня не волнует! — возразила Саша и потащила кареглазую в ближайший безлюдный закуток.

Девушки на короткое время оказались в скрытом от постороннего внимания месте. Щербакова испытывала приторное и мучительное чувство. Блондинка отрезала пути к отступлению и пристально смотрела в глаза. И как вообще бороться с этими изумрудами? Позади стояла скамья, на которую брюнетка грузно опустилась и шумно вздохнула.

— Чего добиваешься? — тягостно выдала Аня, отстранив маску от лица. — Что тебе надо от меня?

Боевой настрой Трусовой начинал иссякать. Саша совсем не собиралась мучать Аню. С какой стати? Просто вот так получалось. Глупо и странно. Аня сама виновата во всём! Ну, Сашка вообще-то тоже… Ладно.

— Сегодня наш последний день вместе… — расплывчато начала Саша. — Потом мы не скоро увидимся…

Щербакова прижалась к холодной стене и улыбнулась. Как-то ослепительно и колко. Слишком. Хватит трястись и хныкать. Можно разок и коготки показать.

— Прекрасно. Пусть это закончится скорее… — разочарованно шепнула Аня, закрыв глаза и стиснув зубы.

— Ты бредишь? — с изумлением уточнила Трусова.

Щербакова собрала последнюю волю в маленькие кулаки, которые сильно сжала. Для убедительности назревающих слов, чемпионка мира представила самоуверенную Трусову вместе с высокомерной Косторной, весело проводящих время в академии. Может быть, такого и не было вовсе. Но Аня представила. А потом вальяжно забросила ногу на ногу, опираясь худощавыми руками о сиденье.

— Я безмерно устала от этой глупой игры. Бестолковое и смешное занятие, не находишь? — с ухмылкой выдала Щербакова и нагло уставилась на собеседницу.

Нет, Аня не была такой. Но при желании могла стать. Когда требовали обстоятельства. Когда шаталась гордость. Вообще-то, Щербакова могла стать кем угодно. И с азартом развивала в себе эту способность. Но об этом тоже чуть позже.

— Игра? — ошарашенно откликнулась Трусова и немного покачнулась от недоумения.

— Конечно. Меня интересуют только победы и золотые медали. А всё остальное — это развлечение. Мне жаль, если ты на что-то рассчитывала, — безжалостно проговорила Аня, распахнув тяжёлый бархатный взгляд.

Подобными словами Щербакова надеялась сохранить остатки собственного достоинства и подавить все прочие унижающие чувства. Жестоко. Аня это прекрасно понимала. Видимо от того, что скрывать чувства и проявлять слабость приходилось слишком долго, «феечка» позволила себе вот такой шаг.

— Хочешь сказать, всё, что между нами было для тебя шутка? — потрясенно прояснила Саша и приложила затрясшуюся ладонь к стене для опоры.

Щербакова молча оттолкнулась от сидения костлявыми кулаками, пытаясь скорее встать. Сделав решительный шаг напролом, она намеренно толкнула Сашку плечом. И Трусова отступила назад… Изумрудный взгляд внезапно помутнел и картинка перед глазами медленно поплыла.

Ане было не лучше. С той лишь разницей, что она свои эмоции в этот миг смогла удержать внутри. Да, там под рёбрами пылал пожар из лжи, безжалостности и страсти. Но девушка всё же остановилась. Замерла, желая понять, как отреагировала Саша. И пошевелиться, сдвинуться с места не могла. Уйти — означало уничтожить то, что она столько времени оберегала и лелеяла. Оглянуться — расписаться в отсутствие воли и гордости.

— Хех! — неестественно усмехнулась Трусова. — Я догадывалась, что ты лгунья, но умудрялась верить тебе.

Она обернулась и цинично взглянула на застывшую вполоборота Щербакову. Ане стало стыдно за свои слова. Но самолюбие оказалось сильнее совести в эти минуты.

— И чему ты верила? — невозмутимо спросила кареглазая, не оборачиваясь и не разжимая кулаки.

— Твоему невинному взгляду и горячему сердцу. Неужели ты и это подделала? — Саша сама шагнула к Ане и, ухватившись её за руку, развернула к себе лицом.

В карих глазах мелькнули печаль и усталость. Да, в них уже не читались ненависть или коварства. Виднелись обычное утомление и даже тоска. Но Щербакова упрямо молчала, несомненно с трудом удерживая на бледном лице маску напускного безразличия.

— Знаешь, иногда я себя ненавижу. За то, как поступаю, за то, что говорю. Я, наверное, эгоистка… Прости, если что не так… — промямлила Трусова и покрепче ухватилась за тонкие кисти.

Щербакова почувствовала, что её железные кулаки и пальцы начинают невольно расслабляться.

— Золотая — это не про луну, а про тебя… — не своим голосом выдала Сашка.

Тут и непоколебимый взгляд Щербаковой потеплел. Смутился и мило заплутал вокруг. Оттаял.

— Однажды, ты сказала мне слушать сердце, потому что оно говорит правду… — размеренно начала Саша, чувствуя, как беспокойство нарастает и приторно давит изнутри.

Поймав неприкаянный медовый взор, Трусова заглянула в самую его глубину. И там «ракету» поджидала… целая вселенная. Бесконечная и божественная. Саша медленно подалась вперёд. На миг замерла возле губ напротив. А после… трепетно прижалась к ним. Коснулась невесомо, легко и нежно. Аня забавно пискнула в губы Сашки, но упустила поцелуй от полной неожиданности. До последнего не веря в его возможность. Сердце Щербаковой заколотилось как бешеное, а тело словно обмякло. Кареглазая покачнулась, хлопнув густыми ресничками, и машинально взялась за плечи Саши. И тут же почувствовала, как сильные руки «ракеты» уже обнимают. Ласково держат за талию и приятно тянут ближе к себе. Сашка снова прижалась к губам Ани. Касаясь мягкой и влажной кожи чувственнее и глубже.

— Остановись… — еле вымолвила Аня на выдохе.

— Ты вся дрожишь… — пролепетала Сашка, сама неловко хватая воздух крупными глотками. — Почему? — она провела ладонями по изящным рукам Щербаковой — от плеч до кончиков пальцев.

— Ну, знаешь ли, я обычно не часто целуюсь. Да ещё и на соревнованиях! Да ещё и с девушками! — Аню охватил приятный озноб, а потом она почему-то засмеялась.

Вообще-то, «феечка» только этим и занимается, если припомнить!

— Твой поцелуй, как глоток шампанского… — сипло произнесла Трусова и улыбнулась Анечке.

— Бьёт в голову? Ты, кажется, покачиваешься! — развеселилась чемпионка мира, начиная вольно виснуть на спутнице.

— Так! Ну-ка! — Сашка резко подтянула Анечку вплотную, отчего последняя порозовела и притихла.

— Саш, перестань… Сейчас, наверное, наш выход…

— Ага… Пора…

За углом послышался голос Туктамышевой. И парочка синхронно отстранилась друг от друга. Приняла отчуждённый и невинный вид.

— Девки, вы куда пропали? Срочно на лёд! — взбалмошно сказала Лиза и потащила обеих за собой.

Юные особы вновь привычно кружились по льду, крепко взяв друг друга за руки. Трибуны красного цвета во вращении сливались в сплошную алую ленту. И для девушек существовал только этот короткий миг, в котором они успевали побыть собой. Искренне улыбнуться, нежно прикоснуться, взволнованно признаться.

— Спасибо за подарок! — радостно сказала Аня.

— Какой подарок? — наивно переспросила Саша.

— На день рождение! Сегодня ты подарила мне именно то, что я хотела!

Самые счастливые моменты уходят быстро и безвозвратно.

Сразу после гала концерта нужно было спешить на самолёт. И через час команда России уже готовилась покидать гостиницу. Все были в сборе и ожидали трансфер в аэропорт. Аня разместилась на диванчик у окна и смотрела на город, с которым, к сожалению, не удалось познакомиться поближе. В памяти от Стокгольма останется только Эрикссон Глоб. Сашка была рядом и задумчиво глядела в телефон. Переписывалась с мамой. Вроде бы. Молчала. Да, и Щербакова не пустословила. Хотя понимала, что нужно бы кое-что обсудить, обговорить, прояснить… Вот только нависла какая-то пустота. Или наоборот. Переполненность. Наверное, нужно было время. Чтобы осмыслить происходящее. А принять или отказаться… Это личное дело каждого.

Аня мечтательно провела пальцами по губам. Они по-прежнему хранили тепло и трепет минувшего поцелуя. Кареглазая кротко улыбнулась, подвинулась ближе и позволила себе опустить голову на плечо спутницы.

— Тебе не одиноко будет? Не станешь… скучать? — Анечка выразилась двойственно, в привычной манере.

Саша останется в академии одна. Не только без Ани, и теперь и без Алёны. Что будет дальше?

— Сейчас я скучаю по маме и по собакам. Хорошо, что Лану привезут в аэропорт… — как-то монотонно произнесла Сашка.

— Что не так? — уточнила Аня, испытывая некоторое неудовлетворение.

Неизвестность давила. Брюнетке очень хотелось скорее расставить всё по местам, разложить по полочкам, рассортировать по папкам. Щербаковой очень нравилось, когда всё максимально понятно и логично.

— Последние дни плывут, как в тумане. А может не дни, а недели. Такое чувство, что я несусь на немыслимой скорости. А когда смотрю по сторонам, то вижу, что стою на месте. Ничего не меняется. Уже ничего не соображаю… — как-то тяжко вздохнула Трусова и убрала айфон.

В сердце Сашки возникла лёгкая боль. События развивались как-то неправильно. Обидное поражение, срывы четверных прыжков, разочарование сезоном. Отдалившаяся Алёна, внезапно приблизившаяся Аня.

— Кстати, я ведь собиралась рассказать тебе о том, кто мне нравится. Обещала, если ты угадаешь с подарком… — Щербакова приподняла голову и немного загадочно посмотрела в изумруды.

— Не обязательно. Не нужно… — Трусовой опередила слова всевозможные Ани. Вспомнила, как Щербакова твердила про шоу недавно. Вдруг снова подшутит или скажет неправду? Ложь и притворство Сашка не терпела. А от Щербаковой — вдвойне.

Кареглазая приоткрыла рот, чтобы возразить Саше. Но что-то давящее и горькое сдержало порыв откровений. Да, рановато, кажется.

Тренеры и спортсмены начинали толпиться возле выхода из отеля. И фигуристкам тоже пришлось подниматься с места.

— Нужно будет сделать выбор. Здесь… пересечение дорог, — Ане не обошлась без воспитательного тона

— Обойдусь без нравоучений, — отрезала Трусова, не намереваясь подчиняться и уступать.

— Ты порой невыносима… Думаешь, я не вижу и не чувствую, как ты порой смотришь на меня? Как прикасаешься… — прямолинейно выдала Аня, ощущая прилив жара к лицу и груди.

— Как? — Саша уставилась на Щербакову.

Вначале взгляд выражал удивление, потом чувство вины. Потому «ракета» почти сразу отвернулась.

— По-особенному. Как ты смотрела на Алёну… — откровенно проговорили брюнетка и мигом поджала губы.

Аня пожалела, что слишком правдиво выразилась. Она всегда и всюду старалась избегать конкретных фраз. Это одно из её правил. Ведь детали обязывают. За них нужно отвечать. А общие и нейтральные слова — универсальны и невинны. Не придерешься, не прикопаешься.

— Просто! Алёна мне нравилась! А ты… Ты! — как-то рвано начала было Сашка, но в смятении бросила фразу пол пути.

— Я поняла. Не продолжай… — Аня выдавила неестественную и натянутую улыбку.

Она не с первого раза смогла ухватить неповоротливый чемодан. Не сразу взялась за ручку. Однако выпрямила спину и отправилась за наставниками. Они ждали возле дверей.

Сашке стало неприятно. Мерзко. Больно.

Игра. Что поделать. Аня сама так сказала. И пусть.