Часть 62 (1/2)
Шаги Гарри уже давно утихли, оповещая Гермиону, что их владелец скрылся вдали. Грейнджер не смогла бы сказать, сколько прошло времени с того момента, как Поттер оставил её наедине со своими ощущениями и мыслями, прекрасно зная, что ей нужно переварить информацию. В этом отношении они были похожи с Рональдом Уизли: обоим было нужно время, правда, рыжий обычно использовал его, чтобы остыть, а Грейнджер – подумать. Да и не так много того самого пресловутого времени ей обычно требовалось для обдумывания новой информации.
Вот только сейчас Гермиона все глубже погружалась в свои мысли, и с каждым мгновением её состояние все больше начинало напоминать медитацию. Образы из прошлой реальности переплетались с картинками настоящего, и в какой-то момент Гермиона затруднилась бы сказать, что было на самом деле, а что – в прошлой жизни. Да и разве можно было назвать реальностью только настоящую жизнь, ведь прошлая тоже была на самом деле?
Логически мозг Гермионы все больше проигрывал, путаясь в собственных доводах, аргументах и заключениях. А ведь она так старалась в этой жизни открыть себя для нового, даже не избегала уроков «Предсказаний» с Трелони. Конечно, «возврат» на этот её вклад времени и нервов не заставил себя долго ждать, и на третьем курсе они с Поттером вместе стали свидетелями предсказания Сивиллы. Да и вообще на многое из того, что происходило на «Прорицаниях», теперь Гермиона смотрела другими глазами и даже видела истинное значение всех деталей, на которые в прошлой жизни с иронией насмешливо закатывала глаза.
Но сама она по-прежнему не обладала качествами, требующимися для удачных предсказания. Карты таро были не в счёт, по какой-то причине маггловское гадание на уроке Трелони не засчитывалось. Наверняка очередная дискриминация волшебного мира.
В любом случае, высшие оценки Грейнджер получала, вкладывая время и усилия в написание нужных эссе и докладов. Как оказалось, для того, чтобы получать «отлично» на уроках Предсказаний, третье око не требовалось. Как и не потребовалось оно, чтобы Трелони не назвала её сухой и чёрствой. Нужно было всего лишь закрыть рот и умалчивать о своих истинных чувствах по поводу Предсказаний вообще, и Трелони с её уроками в частности.
Кто бы мог подумать, что если ты не будешь называть учительницу шарлатанкой, то она тоже не назовёт тебя так, как видит, в глаза и при всех?
– Ты нарушила свой договор с Люциусом, мадам министр, – меж тем раздался сквозь пелену лет и изменённых реальностей, прорезав туман, в который Гермиона сейчас так глубоко погрузилась, насмешливый голос Драко Малфоя.
– Очень смешно, Малфой, – все ещё не осознавая, что она разговаривает не с призраками ушедшей реальности, мягко проговорила Гермиона. – Мне кажется, мы все трое тогда прекрасно понимали, что это полная чушь. Так и вижу эту сценку: как я подхожу к Люциусу вся такая из себя самоуверенная, двенадцатилетняя соплячка, и начинаю ему с заумным и потусторонним видом выдавать всякие перлы, прикрываясь тем, что это предсказания. Да он меня на месте прибил бы, даже при свидетелях.
– Ну, конечно, – все тот же голос взрослого Драко Малфоя из прошлого не звучал зло или переполненным ненавистью. Лишь слегка насмешливо и с нотками довольно явно ощутимой горечи. – Ведь не может быть и шанса ни в одной из Мерлиновых реальностей, что кто-то кроме Гермионы Грейнджер может оказаться прав. Что кто-то, тот же самый Люциус, например, мог на самом деле что-то просчитать наперёд, или ему была доступна информация, о которой не знала сама Гермиона Грейнджер.
– Почему же, я вполне допускаю подобную возможность, – Гермиона по-прежнему отказывалась открывать глаза. Ведь для того, чтобы разговаривать с призраками прошлого, совсем не обязательно их видеть. В конце концов, они где-то там, в её сознании. – Но вот как себе представлял это такой предусмотрительный и способный рассчитать все наперёд Люциус? Что я, в принципе все ещё обладающая хоть и частично, но сознанием взрослой, прошедшей через довольно многое женщины, заключу соглашение с ним и выйду замуж за ребёнка в этой реальности? В конце концов, Малфой, ну подумайте вы уже все головой. Тот Драко, о судьбе которого со мной договаривался в Азкабане твой отец, это ведь ребёнок.
– Но тем не менее, – после нескольких секунд молчания, за которые Грейнджер уже успела понадеяться, что ей всё-таки удалось достучаться до логики этого олуха из прошлого, Малфой продолжил. Что ж, даже призрак Малфоя отличается тупоголовостью и упрямством, а также неспособностью съехать с рельсов похлеще трамвая. – Ты на что-то ведь надеялась, когда явно намеревалась создать с кем-то семью. Вся такая из себя взрослая женщина, крутила на своем четвёртом курсе с Крамом.
– Виктору тогда было восемнадцать, практически девятнадцать. Более того, он уже несколько лет крутился среди взрослых игроков команды Болгарии. Поверь мне, он был намного взрослее своих лет. Уже я знаю. Но в любом случае, у меня с ним всё равно ничего не получилось.
– И поэтому ты считаешь, что Поттер – это единственный вариант?
– Отнюдь, – Гермиона пожала плечами, на самом деле совершенно не уверенная, повторило ли это движение её физическое тело, или жест остался исключительно в её подсознании. На самом деле она даже не была уверена, что говорит вслух. Просто отвечала на претензии призрака из своего прошлого... – Но Гарри точно такой же взрослый человек, как и я. И да, он предложил нам попробовать ещё в прошлой жизни, но я особенно не заморачивалась по этому поводу. Я ведь ему никогда особенно не нравилась, во всяком случае, как женщина, иначе между нами что-то было бы ещё в прошлой жизни. Гарри прав, я всегда видела в нём брата, новую семью. В каком-то смысле, это намного более сильная связь, если подумать. Могли бы мы быть вместе? А почему бы и нет? Мы с ним подходим друг другу во всём, это я прекрасно знала, только перевести наши отношения на интимную плоскость так никогда и не решились. Ну так у меня для этого были свои причины в прошлой жизни, он ведь тоже наследник рода. А подарить ему детей я не могла милостью твоей тётушки. В этой жизни я собиралась все исправить, так почему бы и нет? В конце концов, мне доподлинно известно, что большинство чистокровных пар после того, как произведут на свет своего наследника, довольно спокойно расходятся по соседним спальням и ведут свою отдельную жизнь. К слову, ещё хорошо, если вообще не в противоположных крыльях менора… Ну так чем мы хуже? Создали бы семью, произвели на свет пару детишек и разошлись бы спокойно по разным концам какого нибудь поместья, а встречались для совместных трапез.
– То есть, ты решила вернуться в прошлое, чтобы создать худший вариант чистокровного идиотизма? – а этот призрак Драко явно удары не сдерживал и выкладывал все начистоту. И был самокритичен, между прочим. Впрочем, это было неудивительно, ведь Грейнджер понимала, что это даже не истинный призрак Малфоя, а какой-то глюк воображения, образ, созданный её собственным подсознанием в качестве абонента для дискуссии.
– На самом деле, я намного больше подозревала, что просто в конечном результате выйду замуж немного позже в этой жизни. Или за какого нибудь мужчину старше меня самой. В конце концов, годам к двадцати восьми даже волшебники по идее должны повзрослеть, а их мозги встать на место. Вот с таким я и собиралась связать свою судьбу и очень сильно подозревала, Малфой, – Гермиона мысленно одарила его самым насмешливым взглядом, на которой только была способна, и, приподняв бровь, продолжила. – Уверена, ты знаешь, что я имею в виду. Так вот, такой волшебник бы вполне купился на восемнадцатилетнее тело, а что творится в моей голове на самом деле, ему было абсолютно не обязательно знать.
Наверное, все усилия, которые Гермиона вложила в уничтожающе-снисходительно-высокомерный взгляд, который мысленно одарила Малфоя, заставил её мозг всё-таки воссоздать его физический образ. Потому что из-под взметнувшихся вверх ресниц она теперь была способна на самом деле видеть лицо Драко. Вот только к её огромному удивлению, это были черты и выражение не взрослого мужчины, с которым она пересеклась в прошлой жизни в Азкабана во время переговоров с Люциусом и с которым незадолго до этого танцевала на балу в министерстве.
На неё теперь насмешливо смотрел Драко Малфой как раз этого времени, парень, которому совсем недавно исполнилось шестнадцать лет. В Слизеринском галстуке, узел которого был расслаблен, и светлой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами и закатными до локтя рукавами. Без метки.
– Тогда как же удачно получилось, Гермиона, что мы с отцом как раз все это и предположили. А потом я, выражаясь словами Поттера, увязался вслед за вами в прошлое… и вуаля, – Драко театральным жестом развёл руки в стороны и даже одарил её лёгким, шутовским поклоном. И на этот раз Гермиона осталась абсолютно без слов, беззвучно открывая и закрывая рот. – Но раз мы все тут решили выложить на стол свои козыри, так сказать, и предоставить тебе аргументы, во всяком случае Поттер. – Малфой растянул губы в знаменитой улыбке чеширского кота и даже подмигнул. Гермиона несколько раз моргнула, пытаясь отогнать наваждение или вернуть себя в реальность, и даже ущипнула за руку. Боль отрезвила, но Малфой не исчез. – То теперь очередь за мной продемонстрировать доказательство всех тех слов, которыми, как оказалось, впустую разбрасывался Люциус в тот день в Азкабане.
На этот раз Гермионе даже не потребовалось время, чтобы все это переварить. В принципе, она всегда довольно быстро усваивала новую информацию, так сказать, хватала на лету. Чтобы понять, что ей пытался сказать Малфой, как и прийти к выводу, что душещипательная беседа состоялась не с собственным подсознанием, а с вернувшимся в прошлое Драко Малфоем, на самом деле не нужно было ни третьего ока, ни семи пядей во лбу.
А потом Драко сделал решительный шаг вперёд и, крепко сжав за предплечья, прижался к её губам поцелуем. От неожиданности Гермиона на мгновение замерла на месте, послушно приоткрыв губы навстречу парню и отвечая на поцелуй. Прикосновение на удивление мягких, умелых губ оказалось отнюдь не неприятным. Да и сам поцелуй разительно отличался от того, который не так давно подарил ей Гарри.
Поттер словно доказывал что-то самому себе и ей заодно, заявлял на неё права и давал понять серьезность своих намерений. Его губы несомненно были довольно умелыми, и Гермиона даже не сомневалась: это не только практика нынешней жизни, это богатый опыт и жизни прошлой. Поттер ни на мгновение вы вызывал сомнений, что вполне способен творить подвиги не только с Тёмным Лордом. Гарри уверено вёл за собой, и хотя в прикосновениях его губ не было и намёка на насилие, в том, «кто сверху», избранный тоже не оставлял и тени сомнений.
Малфой целовал осторожно, словно боялся спугнуть. Прикосновение его губ не было неуверенным, он тоже не оставлял вопросов ни об опытности, ни о навыках, но и не шел в наступление сходу. Он словно давал ей привыкнуть к себе, постепенно углубляя поцелуй и давая возможность почувствовать не только нежность, но и желание. Ту самую страсть.
Вот только делал Драко это неспешно, маленькими шажками, внимательно оценивая её отклик и только продолжая наступление, когда девушка добровольно сдавала следующую позицию. Драко не столько брал, сколько отдавал себя, и Гермиона это очень быстро почувствовала. Как и оценила разницу между двумя парнями.
А потом все мысли разом покинули её голову, и Грейнджер очнулась, лишь когда парень отстранился с весьма самодовольной ухмылкой на лице. Все тело было словно ватным, колени подгибались, а голова кружилась. Неужели это и было то самое чувство, когда земля уходит из-под ног, а вселенная вздрагивает, о котором так часто трендели девочки на старших курсах? Грейнджер никогда прежде не испытывала подобного, и со временем просто решила, что не способна на такие эмоции. Как там сказала Трелони? Её душа чёрствая и сухая.