Часть 55 (1/2)

Хогвартс-экспресс стремительно уносился прочь от школы магии и волшебства, покидая Шотландию и держа курс на Лондон. Откинувшись на спинку сидения, Малфой устало прикрыл глаза, совершенно не желая общаться ни с кем из своих попутчиков. Теодор Нотт и Блейз Забини намёк были способны понять, и поэтому с расспросами и разговорами не лезли, а от компании Паркинсон и других высокородных сплетниц их факультета Драко настойчиво и не очень вежливо отказался.

Приближалось лето перед шестым курсом, и Малфой прекрасно помнил, что в прошлой жизни назвать это время «способствующим расслаблению» ему бы и в голову не пришло. Впрочем, следовало признать: благодаря Поттеру некоторые вещи в жизни Малфоев уже изменились.

Отдав пророчество Люциусу в Отделе Тайн, Поттер направил довольно многие события в новое русло. Про себя Малфой ни на мгновение не сомневался: Грейнджер либо была двигающей силой за этим развитием событий и «вилкой в истории», либо её поощряла, но в любом случае, Драко готов был поставить все своё золото в Гринготтсе, что решение Поттер принял не без её участия.

А судя по письмам из дома, последствия были налицо. Уже не говоря о том, что Люциус в данный момент находился не в Азкабане, а в Малфой-меноре, отношение к нему Тёмного Лорда тоже не шло ни в какое сравнение с прошлой жизнью. Отец теперь прочно занимал позицию правой руки Волан-де-Морта, и хотя Драко не мог бы точно определить, как он относится к такому повороту событий, одно ему было известно достоверно: его семья в немилость не попала.

Что мгновенно наводило Драко на вопрос, если подобное обстоятельство поможет ему избежать в этой жизни метки Пожирателя. Или госпожа История в очередной раз докажет, что предпочитает определённое течение своей временной линии, и на этот раз Драко придётся принимать «метку» в знак особого расположения Волан-де-Морта, а не наказания его семьи.

Что в свою очередь вызывало намного более важный вопрос: поручит ли Тёмный Лорд убийство Дамблдора в этой жизни Малфою, вновь сделав благополучие его семье условием этого практически невыполнимого задания? Плюс, будет ли ему вновь приказано придумать способ заполучить для Пожирателей доступ в Хогвартс?

И если сам Драко избежит подобной «чести», возложат ли её на плечи какого-то другого несчастного? При всем своем желании избавиться от этого дамоклова меча, Малфой не пожелал бы подобной участи никому из даже дальних знакомых.

На перроне Хогвартс-экспресса вопреки любым предположениям, уже не говоря об ожиданиях или опыте из прошлой жизни, его дожидался Люциус. Если учесть, что отец не встречал его в конце учебного года уже довольно много лет, всегда отправляя за наследником домашних эльфов, подобный поступок мгновенно переместился в сознании Малфоя в категорию «чрезвычайного происшествия», требующего внимания и заставившего насторожиться.

А когда вместо перемещения в менор Люциус аппарировал их обоих в какой-то довольно отдалённый и абсолютно неизвестный Драко парк, парень чуть не схватился за палочку.

- Ты решил на этот раз преподать мне профилактический урок без свидетелей? Решил не рисковать в меноре? - не без иронии произнёс Драко, но не смог до конца скрыть горечь из голоса.

- Что ж, резонно, - Люциус кивнул. - Я это в какой-то степени заслужил. Но поверь мне, на этот раз дело в другом. Я много раз пересматривал твои воспоминания и должен сказать, глаз просто невольно цепляется за некоторые вещи.

- И на этот раз ты хочешь задать пару вопросов, прежде чем выдавать взбучки, - младший Малфой хмыкнул. - Ты просто картина резонности и выдержки, отец.

– Прекрати паясничать, Драко, – процедил Люциус, усаживаясь в трансфигурированное из обычной скамейки кресло. Драко опустился в точно такое же, наколдованное для него отцом, и удивлённо приподнял бровь, когда между ними появился стол, а на столе материализовалось несколько колб с его воспоминаниями. - Нам нужно серьезно поговорить, и этот разговор ни в коей мере не предназначен для чужих ушей.

– Я так понимаю, что на нас наложено довольно надежное магглоотталкивающее? – Драко кивнул и скрестил руки на груди, всем своим видом пытаясь создать иллюзию хладнокровия. Впрочем, бурлившие сейчас в душе эмоции являлись винегретом всего, что угодно, но только не спокойствия.

– Ровно как и отводящие внимание волшебников, скрывающие, заглушающие и все остальные чары, которые я знаю. Если хочешь что-то добавить в защиту, Драко, – Люциус изящно взмахнул рукой, делая приглашающий жест. – Прошу, не стесняйся.

– Думаю, что ты уже достаточно прикрыл наш тыл, отец, – Драко позволил лёгкой усмешке тронуть уголок губ и кивнул, поднимая взгляд на Люциуса. – Что именно ты хочешь знать? И прежде, чем мы приступим к дальнейшему обсуждению нашей ситуации, не сочти за оскорбление, но я должен поинтересоваться. Насколько ты силён в окклюменции? Потому что насколько я знаю, мою склонность я унаследовал от семьи матери.

– Малфои используют несколько другую технику, – Люциус хмыкнул и прищурился. – Мы не трубим о ней на всех углах, но при желании способны скрыть, что угодно. Я собирался показать тебе этим летом, но судя по твоему вопросу, ты уже сведущ в других методах скрывать свои мысли и чувства.

Люциус ненадолго умолк, но его сын не спешил каким-либо образом озвучивать свое мнение. В конце концов он тоже был Малфой и умел играть в подобные игры в совершенстве; быть может, не в этой жизни, но в прошлой не раз являясь свидетелем мастерски проводимых партий Люциуса. Когда молчание затянулось, отец усмехнулся и, кивнув, продолжил.

– Что ж, мы оба понимаем, что начинать этот разговор мне. Ты свои карты пока что открывать не намерен, ведь так? Сперва хочешь прощупать почву, – Люциус слегка прищурился. – Что именно мне известно, какие выводы я сделал и что собираюсь теперь предпринимать по этому поводу?

– Не совсем, – Драко одарил отца оценивающим взглядом, словно пытаясь просчитать все на пять ходов вперёд. Люциус тяжело сглотнул: от пятнадцатилетнего сопляка подобного поведения он не ожидал. Впрочем, что-то в глазах его сына сейчас выдавало, что возраст в этой ситуации был вещью довольно относительной. – Но ты прав. Я хочу услышать, что именно ты собирался мне сказать, и потом уже озвучивать свое мнение. Впрочем, причин для этого несколько. Во-первых, на разговор меня вызвал именно ты, тебе и начинать. И во-вторых, я действительно хотел бы иметь немного лучшее представление, какие выводы ты для себя сделал. И что ещё намного важнее: какие изменения произошли в твоем сознании с прошлого года. А потом уже предоставлю свои объяснения.

– Забавно, – процедил Люциус, словно брал на заметку, но вдаваться в подробности, что именно он находился «забавным», не стал. Вместо этого отец продолжил. – Но не могу сказать, что уж очень неожиданно. Впрочем, начнём сначала. Когда я в прошлом году обнаружил флаконы с твоими воспоминаниями о мисс Грейнджер, моя первая реакция была вполне предсказуемой. И если уж совсем начистоту, не думаю, что ты так сильно удивился отсутствию у меня особого восторга от открытия, что мой сын увлечён магглорождённой. Особенно если учесть печальный опыт в этом вопросе семьи твоей матери.

– Андромеда и Сириус, – довольно спокойно процедил Драко, кивнув головой. Люциус прищурился. Почему-то он даже не удивился, что парнишка так хорошо осведомлён, но в глубине души также был уверен, что эти знания пришли к нему не из обсуждений у камина в гостиной Слизерина.

– Да, в меньшей мере Сириус, но однозначно Андромеда. Поэтому моей первой реакцией были раздражение и желание предотвратить это фиаско. Особенно если учесть, что ты мой единственный наследник, других у меня быть не может, и таким образом выбранный Сигнусом Блэком путь разобраться с этой проблемой слишком очевидно в нашей ситуации не подходит. А поскольку обнаружил эти флаконы я лишь за несколько дней до твоего приезда, моя реакция зиждилась исключительно на эмоциях. А вот твоя реакция, Драко, меня удивила. Должен признать, уже после того, как ты уехал обратно в школу, а я имел возможность обдумать все это намного более хладнокровно, мне бросилось в глаза довольно много необычных нюансов. И то, как спокойно, но немного разочаровано ты перенёс наказание. При том, проанализировав, я осознал, что разочарован ты был именно во мне. Это было неожиданно, моя реакция была совершенно предсказуемой. Но почему-то ты ожидал другого. А потом вернулся Тёмный Лорд, и на какое-то время другие вещи взяли приоритет. Но должен признаться, открытие о твоем «увлечении» всегда дамокловым мечом висело у меня на задворках сознания, и постоянно возвращаясь к этим флаконом, я все больше приходил к выводу, что здесь нечто другое. Это не воспоминания восторженного мальчишки, и коллекционировал ты их не для того, чтобы на досуге любоваться «обьектом сердечной привязанности», а скорее грамотно составленная политическая компания.

Люциус вновь умолк, внимательно наблюдая за своим сыном, но Драко все ещё не спешил нарушать молчание. Парень по-прежнему сидел перед отцом, словно безмолвное изваяние, а на последнее замечание Люциуса лишь кивнул. Он тоже совершенно не удивился, что старший Малфой в какой-то момент придёт к этому выводу, и лишь терпеливо ждал, когда это случится. Впрочем, не спеша комментировать тираду Люциуса никоим образом, Драко по-прежнему выжидал. И поэтому, кивнув, его отец продолжил.

– Одним словом, в конечном итоге я понял, что целью этих изъятых воспоминаний было не дать тебе переживать моменты сопливой романтики, а предоставить мне шанс ознакомиться с мисс Грейнджер. Более того, ты предоставил мне редкую возможность сравнить эту девушку не просто с другими волшебницами, но со всеми «сливками» чистокровных. И тогда я вернулся в твои воспоминания и стал просматривать их с несколько иной целью. И что я тебе должен сказать, парень: наблюдая за мисс Грейнджер, я пришел не только к выводу, что она намного более блистательная волшебница, чем практически любая слизеринка или девочка с Рейвенкло, но что ведёт она себя совершенно не так, как должна бы девушка её возраста. Конечно, изначально я не обращал так уж много внимания на мистера Поттера, уж прости, но как-то не пришло в голову, что ты пытаешься мне показать свои симпатии к нему. А вот после недавнего инцидента в Отделе Тайн, – Люциус вновь сделал небольшую паузу, словно оценивая реакцию Драко, но когда юноша остался невозмутим, лишь кивнул головой и продолжил. – Что, я вижу, тоже для тебя не новость, но не суть. Так вот, после неожиданной кооперации мистера Поттера, который даже не пробовал сопротивляться и отдал мне пророчество добровольно, я пришел к выводу, что он тоже ведёт себя довольно непредсказуемо и не характерно для мальчишки-гриффиндорца. И таким образом я оказался перед фактом, что как минимум три человека, во всяком случае, насколько мне известно в данный момент, ведут себя подозрительно. А поскольку спросить мисс Грейнджер или мистера Поттера в ближайшем будущем мне вряд ли представится возможность, я решил начать с тебя.

– Браво, отец, – при всей своей выдержке, Люциус не смог остановить стремительно падающую челюсть, когда его сын улыбнулся самой довольной улыбкой, на которую был способен, и даже несколько раз хлопнул в ладоши. – Ты действительно вычислил довольно много самостоятельно. А самое главное, пришел к правильным выводам. Что ж, мне кажется, что теперь поверить в мой рассказ тебе будет намного легче.

К огромному удивлению Драко, Люциус выслушал его историю молча и практически не перебивая. Несколько раз он удивлённо приподнимал бровь, порой в изумлении качал головой, а несколько раз его рот уже физически открывался, чтобы задать какой-то вопрос, но он его усилием воли закрывал. Лишь бледные пальцы отца нервно постукивали по поверхности стола, выдавая внутреннее волнение. Драко ожидал хоть какую-то реакцию, когда окончил свое повествование и вопросительно поднял взгляд на отца, но тот по-прежнему молчал. А потом решительно поднялся из трансфигурированного кресла, жестом руки приказывая сыну сделать то же самое.

– Сейчас мы отправимся в менор, – проговорил Люциус, чеканя слова и даже не скрываясь за какими-либо вежливыми уловками. Это был приказ, что Драко прекрасно понимал. – Ты дашь мне флаконы с воспоминаниями, о которых сейчас говорил. Я просмотрю их, и только после этого мы поговорим.

Взмахом волшебной палочки убрав все следы их пребывания в маггловском парке, Люциус крепко сжал предплечье сына и аппарировал в свой кабинет. И только несколько часов спустя, когда он вынырнул из омута памяти, просмотрев содержание последней из предоставленных ему сыном колб, Люциус вновь переместил их в тот же самый парк.