Часть 34 (2/2)
В отличие от него, Теодор никогда всеми правдами и неправдами не стремился к одобрению своего отца и вообще никогда не боготворил старшего Нотта. И теперь Малфой очень сильно подозревал, что и выводы о всех их догмах и с раннего детства вбитых в голову «непреложных истинах» для себя Тео сделал намного раньше.
В какой-то момент Драко даже подумал, что если бы Тёмный Лорд в прошлой жизни не возродился, а события продвигались бы по альтернативному пути, Теодор мог бы в какой-то момент повторить судьбу отца Гарри Поттера. А именно, наплевать на их шизофреническую идею превосходства чистоты крови, не только граничащую с манией величия, но на самом деле имеющий эту самую «грань» довольно размытой, и в какой-то момент приударить за магглорожденной.
Пялился на Грейнджер во всяком случае Нотт в этой жизни предостаточно. И в конце концов, жизнь после войны им всем показала, что Гермиона на самом деле по своему складу ума, вкусам и вообще общему уровню было намного ближе им всем, чем тому же Уизли.
Отвлекшись на свои мысли, Драко совершенно пропустил тот момент, когда гиппогриф с Поттером на спине вновь опустился на землю. Гарри улыбался от уха до уха и сиял, приветствуемый дружными аплодисментами своих однокурсников. Факультет Храбрых громогласно выражал восхищение своим «избранным», а вот змееныши все, как один, восторга львят не разделяли.
– Нет, ты только посмотри на него, – расталкивая однокурсников, Грегори Гойл продвигался вперёд, словно танк.
Чего именно хотел Грег, Малфою было не совсем понятно, быть может, его вассал стремился повторить подвиг Драко из прошлой жизни? Вот только итог оказался совершенно непредсказуемым, хотя и нельзя сказать, что зная события прошлой жизни и это стремление истории повторяться, а временной линий течь в определённом направлений, неожиданным.
В результате Гойл довольно сильно толкнул Малфоя, который потерял равновесие и буквально вылетел из кучки стоявших друг возле друга слизеринцев, чуть не шлёпнувшись пятой точкой на мокрую, осеннюю землю. Громко помянув Мордреда, Моргану и подштанники самого Мерлина, Драко едва удержался на ногах.
Пытаясь восстановить равновесие и не грохнуться лицом в грязь, Малфой машинально выпрямился в полный рост, лишь в последний момент осознав, что таким образом оказался вновь довольно близко от копыт Клювокрыла. И гордое животное вновь восприняло поведение аристократа, как неуважительное, ведь тот не просто избрал ему не поклониться, но всё его поведение и крики были слишком агрессивными.
И в следующее мгновение копыто злосчастного гиппогрифа припечаталось в плечо Драко, и парень, на этот раз вскрикнув от боли, отлетел в противоположную сторону. Хагрид не сразу понял, что произошло, но вот отреагировал без промедления, вмиг прыгнув между Малфоем и своим питомцем, заслоняя парня собственной спиной.
– Заметь, – когда однокурсники, повинуясь указаниям Хагрида, увели Драко в лазарет, проговорила Гермиона на самое ухо Поттера. – Ведь Малфой на этот раз вылетел совершенно случайно и не угрожал, что Люциус об этом непременно услышит.
– Я тоже обратил внимание, – наблюдавший за поспешно удаляющимся прочь Драко, кивнув, согласился с подругой Гарри. – Он вообще ведёт себя в этой жизни намного более сдержанно и не таким разбалованным придурком, как в прошлой. Даже я заметил, что на этот раз все вышло случайно. Думаешь, мы уже что-то начали менять?
– Ну, ты же пожал ему в этот раз руку, – Гермиона повела плечами. – Вполне может быть, что он не испытывает к тебе той неприязни, как в прошлой жизни.
– Тебя он тоже на этот раз не оскорбляет, – задумчиво проговорил Гарри.
– И я тоже к нему не лезу и не провоцирую, – Грейнджер многозначительно приподняла бровь. – Например, не всовываюсь в их разборки с Уизли.
– Хочешь сказать, что некоторые вещи в прошлой жизни мы спровоцировали сами? – Поттер задумчиво перевёл взгляд на Грейнджер.
– Хочу сказать, что нам стоит обратить на него больше внимания. Чтобы удостовериться, что с Малфоем ничего подозрительного не происходит, и все эти изменения мы осознанно или не очень, но вызвали сами.
– Согласен, – Поттер кивнул. – Уж что, а наблюдать за Малфоем мне не привыкать.
Впрочем, все их теории разбились в прах, когда уже на следующий день в Хогвартсе появился разъярённый Люциус, угрожая всем вокруг и клятвенно обещая, что покалечившее его сына чудовище поплатится за это жизнью.
Конечно, Гарри и Гермиона не могли знать, что письмо отцу на этот раз писал не Малфой. Отчёт о произошедшем запечатлела на пергаменте и отправила волшебникам, частью семьи которых она очень надеялась в будущем стать, Панси Паркинсона.
Узнав о послании, сам Малфой чуть не зарычал от злости, но вред уже был нанесён. Люциус начал свои военные действия, воплощая вендетту в жизнь, а Поттер и Грейнджер пожали плечами и пришли к выводу, что Драко совсем не изменился и особенно обращать внимание на Малфоя не стоит.