Часть 35 (1/2)
На факультете Годрика Гриффиндора никому бы и в голову не пришло спросить об освобождении от урока, на котором преподают любые намёки по борьбе с собственными страхами. Точнее, наглядно показывают эти самые страхи и учат смотреть им в глаза, поднимая насмех. Уроки боггартов.
Ученики факультета Ровены Рейвенкло были слишком логичны, чтобы отказаться от возможности покопаться в собственной голове и получить возможность узнать самих себя. А хаффлпаффцы слишком добродушны и усердны, чтобы даже подумать о возможности отвертеться от уроков. Ни один из учеников этих факультетов также не задумывался дважды, что об их страхах станет известно кому-то ещё.
На факультете Салазара выдать свой страх обозначало дать оружие против себя же на будущее. Слизеринцам было не настолько важно научиться побороть свой страх. Их не так сильно волновал сам факт, что они чего-то боятся, сколько претил любой намёк, что враг может об этом узнать. Поэтому в этой жизни Малфоя, как и в прошлой практически все Слизеринцы заполучили освобождение от вышеупомянутого урока.
В прошлой жизни Малфой лишь намного позже узнал, что Астория и Дафна Гринграсс больше всего на свете боялись, что активируется их семейное проклятие крови. Что бы случилось, если бы о проклятии стало известно их однокурсникам? Обе девочки мгновенно перестали бы считаться самым завидными чистокровный невестами Магической Великобритании, во всяком случае, сам Драко Малфой никогда бы не женился на Астории если бы только знал, какими последствиями это чревато.
В отличие от сестры, Дафна сразу же после школы покинула Англию под предлогом путешествий, а вернулась много лет спустя. Более того, она привезла мужа, но лишь мельком показав его Волшебной Великобритании, вновь уехала заграницу. Теодор впоследствии рассказал Малфою, что парень оказался магглорождённым из очень далёкой страны. Проклятье семьи Гринграсс у старшей из сестёр не активировалась, как и были свободны от этого самого проклятия её дети. Секрет был именно в этом: им нужна была свежая кровь.
Панси Паркинсон боялась, что её выдадут замуж за Теодора Нотта и она умрёт при родах, как и его несчастная мать. В чистокровных кругах бытовало мнение, что невесты дома Нотт должны были обладать значительным магическим потенциалом, чтобы вынести их семейное проклятие. Даже Беллатрикс Блэк когда-то отказала отцу Теодора, Андромеда сбежала с магглорождённым, а Нарцисса поспешно приняла предложение Люциуса Малфоя. В свое время сёстры Блэк считались волшебницами с наиболее сильным магическим потенциалом.
В конечном итоге к моменту перемещения Драко в прошлое у Теодора из будущего тоже не было детей, и он так и не женился. У Панси магический потенциал был довольно слабенький, и она об этом прекрасно знала. Как и завидовала чёрной завистью Гермионе Грейнджер, при каждой возможности играючи доказывающей о себе обратное.
Чего боялся сам Драко Малфой? Наверное, в этом возрасте своей прошлой жизни больше всего он боялся разочаровать отца. Потом была боязнь не оправдать ожидания, потом он боялся Тёмного Лорда и ненароком не справиться с окклюменцией, позволив тому прочесть некоторые свои мысли.
Наверное в конечном итоге, как и Гермиона Грейнджер, увидевшая когда-то боггарта в образе профессора МакГонагалл, протягивающую ей пергамент с провальной оценкой, Драко Малфой боялся провала и неудачи.
А вот по всему выходило, что и в этой жизни Гарри Поттер по-прежнему боялся дементоров. По своей уже привычке проследив за Поттером и Грейнджер, которые тоже слишком очевидно опасались, что в этой жизни ненароком раскроют перед однокурсниками неожиданные страхи, Драко сейчас наблюдал, как очередной боггарт вылетал из старого шкафа в заброшенном кабинете. Поттер, конечно же, справился, легко воспроизведя против него детское заклинание «смешно».
– Что ж, мы можем смело заключить, что никаких сюрпризов на уроке Люпина тебя не ожидает, – по-деловому кивнула головой Грейнджер и вынула палочку, занимая место друга перед шкафом. – А теперь проверим, не нужно ли мне срочно заболеть или каким-то ещё образом заработать себе освобождение от уроков.
Что-то в голосе Гермионы намекнуло Малфою, что Грейнджер очень сильно подозревала, что освобождение ей как раз наверняка понадобится. И как всегда, самая яркая ведьма уже второй жизни не ошиблась в своём предположении. Когда дверь шкафа со зловещим скрипом медленно открылась, Драко и сам машинально потянулся за волшебной палочкой.
В комнату, безумно хохоча своим знаменитым смехом, выплыл призрак Беллатрикс Лестрейндж.
«Скучала по мне, грязнокровка?» – призрак его тётки поднял палочку, и в тот же миг перед замершей на месте тринадцатилетний Гермионой на полу материализовалась другая, девятнадцатилетняя. Старшая Грейнджер вновь корчилась под непростительным заклинанием, а на её руке кровоточила та самая надпись.
Придя в себя, Гермиона прошептала отнюдь не заклинание, обращающее боггарта во что-нибудь смешное, и вместо того, чтобы превратиться в клоуна, Беллатрикс взорвалась на мелкие части.
– Мне кажется, профессору Люпину понадобится другой боггарт для урока, – пробормотал Гарри Поттер, взмахом собственной палочки убирая остатки уничтоженного призрака. – И тебе точно понадобится освобождение от урока. Потому что никому в Хогвартсе сейчас не обязательно знать то, что я увидел.
– А ещё мне придется очень долго объяснять, – Грейнджер уже явно пришла в себя от шока встречи со своим давним страхом, вот только голос все ещё дрожал. – Не только откуда я знаю такие кардинальные заклинания, но и почему так безапелляционно расправляюсь с по сути безвредными существами.
– Точно, – Гарри закатил глаза. – Потому что откуда ты знаешь Беллатрикс Лестрейндж, почему на полу ты лежишь намного старше и все другие любопытные детали этой сценки ты объяснила бы легко и сходу.
Гермиона и Поттер переглянулись, словно только что избранный упомянул довольно старую шутку, приватную и хорошо известного обоим, а потом одновременно рассмеялись. Малфой нахмурился, мысленно оставляя для себя в памяти зарубку когда-нибудь поинтересоваться, на что именно намекал Поттер.
Быть может, когда-нибудь Драко Малфой узнает, что ещё на первом курсе их прошлой жизни Рональд Уизли предложил, что Грейнджер не мешает выстроить свои приоритеты. А на четвёртом курсе их прошлой жизни, когда Гермиона беспокоилась, что Гарри отчислят из Хогвартса после его выходки с дементорами в парке, сам Поттер напомнил, что намного больше волнуется, чтобы его не заключили в Азкабан.
Впрочем, подобных деталей не было ни в одной статье о Золотой троице, которые Малфой когда-либо читал, а значит и узнать ему об этом было неоткуда.
На соответствующий урок профессора Люпина Гермиона Грейнджер не явилась, как ни странно, предоставив записку от Северуса Снейпа. В ней профессор зельеварения уведомлял своего коллегу, что девочка помогает ему с внеурочным проектом по зельям. По слухам, довольно быстро распространившимся по Хогвартсу после такого необычного заявления, Поттер воспринял новость с каменным выражением лица.
***
В этой жизни альтруизма у Северуса Снейпа наблюдалось ни на грамм не больше, чем в прежней. Как и какого-либо желания простить, забыть и оставлять что-нибудь в прошлом. Именно поэтому уже на первом уроке по Защите от Тёмных Искусств во время полнолуния, на котором зельевар подменял Люпина, Поттер и Гермиона, ровно как и все остальные их однокурсники, выводили на своих пергаментных в домашнем задании вопрос об оборотнях. А потом дружно отправились в библиотеку, ведь Северус постарался с формулировкой на славу: в учебнике подобных деталей и в помине не было.
А вот когда они покидали обитель книг, большинство их однокурсников все ещё корпело над всевозможными справочниками, пытаясь раскопать необходимые детали. Снейп уже успел всех предупредить, что их эссе проверять будет сам. Выйдя из библиотеки, Поттер вполне предсказуемо отправился развеяться и полетать, а Грейнджер, кивнув напарнику головой, отправилась в противоположную сторону. Её путь лежал к подземельям Слизерина.
– Забавно, сэр, – Северус Снейп чуть не подпрыгнул от удивления, когда за его спиной раздался немного насмешливой женский голос. – Вы нарезаете корень не под 45°, как классически рекомендует создатель зелья, а под 60.
– Мисс Грейнджер, – Снейп слегка оскалился, тряхнув волосами. – Уверены, что не 30°?
– Абсолютно, сэр, – Гермиона прошла вглубь помещения, прислонившись к письменному столу. В руках у неё был внушительных размеров свиток пергамента. – 30° дало бы неправильное направление волокна. Это бы выдавило все соки и заставило корень при нарезке брызгаться и терять силу.
– Забавно, – не прекращая работу, Снейп склонил голову набок. – Даже не зная, какое зелье я готовлю, вы решили, что вам просто жизненно необходимо вставить свои пять кнатов и выдать непрошеное мнение.
– Знание конечного результата, – голос Гермионы не дрогнул. – Отнюдь не обязательно, чтобы каким-то образом прокомментировать необычную технику. А корень практически всегда рекомендуется в классической литературе резать под углом 45°. Поэтому подобная модификация не просто любопытна, она требует объяснений. А готовите вы, профессор, несомненно Вулфсбейн.
Северус, который уже был готов сделать очередной резкий комментарий, а точнее, так отшить эту Гриффиндорскую всезнайку, постигавшую всё с лёгкостью, хоть и не без очевидных усилий, и прочно занимавшую позицию «первой ученицы Хогвартса» наподобие Барти Крауча-младшего и самого Тёмного Лорда, чтобы она надолго запомнила, замер на месте. Каким образом Грейнджер, в данный момент учившаяся на третьем курсе, опознала вулфсбейн? Его не то, что на третьем курсе, в школьной программе вообще не предвиделось.