Часть 27 (2/2)
– Совершенно верно. Они проспят как минимум часов восемь, потом решат, что их просто сморило от усталости, но в Хогвартс конечно же ночью не отправятся. Вернутся утром, а если учесть, что завтра воскресенье, то часов в шесть или семь все Слизеринцы будут ещё спать и видеть десятые сны.
Грейнджер кивнула и вдвоём они приступили к исполнению своих дальнейших планов. Волос с головы Нотта скучающим жестом Гарри вырвал уже перед самым уходом…
Драко Малфой на этот раз решил в Хогсмид не ходить. На самом деле, ему там было решительно ничего не нужно, и ещё с утра уловив на себе кокетливый взгляд Паркинсон он решил, что во избежание вынужденного рандеву с назойливой слизеринкой, которая уже вторую жизнь подряд метила в леди Малфой, ему будет безопаснее остаться в гостиной своего факультета.
Пусть Теодор отдувается и попутно отбивается от претензий на свое имя и титул той, кто в этой жизни Драко совершенно не интересовала. В результате он с удовольствием провел время за чтением той же самой книги о ядах различных змей, которую в поезде читала Гермиона Грейнджер, с особым вниманием изучая информацию о маледиктусах.
Очень скоро Драко стало предельно ясно, почему Грейнджер так насторожилась, когда он «одолжил» у неё книгу. Все сходилось до последней буквы, и Малфой тяжело сглотнул. Теперь же его мучило, что именно хотела повторить Гермиона о подобных ядах в этой жизни, поскольку Драко уже тоже давно обнаружил: чем дальше они отдалились от момента перемещения, тем смутные припоминали детали.
Меж тем время подходило к вечеру, и в гостиную факультета начали стекаться остальные Слизеринцы. Большинство из них, уставшие после приключений дня, лишь кивали однокурснику, при этом направляясь в свои комнаты. Чуть позже они вновь собирались спуститься в гостиную, чтобы всем вместе или небольшими группами идти на ужин в Большей зал, но сейчас явно было время отдыха.
– Привет, старина, – Малфой вздрогнул и поднял глаза, с изумлением замечая Нотта и Паркинсон, которые только что зашли в комнату. Заговорил с ним, конечно же, Теодор, вот только проблема была в том, что Теодор и Драко друзьями ещё не были. На самом деле, они сблизились намного позже, когда Тёмный Лорд уже вернулся, и их отцы слишком активно влились в движении пожирателей. А «стариной» Теодор взял привычку называть Драко уже после Хогвартса.
– Привет, Теодор, – Малфой кивнул, благоразумно избрав все эти размышления оставить при себе.
Если память служила ему верно, то приблизительно в это время на их втором курсе Поттер, Уизли и Грейнджер воспользовались оборотным зельем, приготовленным «самой умной ведьмой их потока», чтобы вытянуть из него какую-то информацию. Малфой напряг память, и чуть не хлопнул себя ладонью по лбу. Конечно, он же читал об этом в одной из статей с откровенным хвастовством Рональда после войны.
Уизли тогда разливался соловьем, что они сварили оборотное, потому что подозревали, что наследник Слизерина – это Малфой. Сам их подозреваемый тогда долго смеялся, и не в последнюю очередь над тем, насколько Уизли явно не был осведомлён об элементарных вещах, которые в принципе должен был знать любой чистокровный. Например, родословную Малфоев и тот факт, что у них не было ни капли крови Слизерина.
Мысленно Драко Малфой хмыкнул: неужели эти двое вновь что-то потеряли в их гостиной? Что ещё им может быть нужно? То, что он – не наследник Слизерина, оба знают теперь наверняка. Если уж кого-то и можно считать наследником Слизерина, так это Гарри Поттера. И тем не менее, его современники сейчас находились в гостиной факультета. А в том, что это были они, сомнений у Драко оставалось всё меньше и меньше.
Поттер развалился на диване, закинув ногу на колено с уверенностью головы Аврората, а не стеснительностью забитого отцом Теодора в двенадцать лет. Впрочем, это было не удивительно: Поттер мог общаться с Ноттом исключительно после войны, а к тому моменту Тео уже приобрёл некоторую уверенность в себе, а точнее, именно эти наигранные маньеризмы, которые сейчас Поттер и демонстрировал.
Грейнджер же явно давала уровню манер Паркинсон слишком много кредита, или тоже имела возможности с ней пересекаться намного позже. В этом возрасте если бы Паркинсон на самом деле демонстрировала все те манеры, которые сейчас Драко с восторгом наблюдал в исполнении Грейнджер, то Панси бы явно меньше получала по мозгам от собственной матери, да и Нарцисса смотрела бы на неё, как на реально кандидатку на роль леди Малфой.
Безукоризненно прямая спина, плотно сжатые в коленях и идеально скрещенные в лодыжках ноги Паркинсон в этом возрасте казались абсолютно чуждыми. На самом деле, в этом возрасте Паркинсон с намного большей вероятностью бы сидела, слегка раздвинув бёдра и скрестив руки на груди. А вот изысканная поза Грейнджер завораживала.
Впрочем, то, что Драко узнал Поттера и Грейнджер, отнюдь не исключало его решения им подыграть. Если уж бывший начальник Аврората и мадам министр появились сейчас в гостиной Слизерина, чтобы побеседовать с его скромной персоной, значит, Малфой посчитает своим долгом не только разобраться, что происходит, но и помочь. Меж тем, инициативу перехватил Поттер.
– Странно все это, – проговорил Поттер необычно уверенным в себе голосом Нотта. – Открыта Тайная комната Слизерина, замороженные жертвы, за этим явно кто-то стоит.
– У тебя какие-то предположения? – Драко вопросительно приподнял бровь, но через мгновение она уже искренне поползла вверх в удивлении.
– Думаю, это Поттер, – проговорил лже-Теодор. – Ведь в конце концов, будет логично предположить, что Слизерин пользовался своей способностью змееуста. Да и его легендарное чудовище было змеей. Поттер тоже змееуст. Правда, ничего такого необычного в его поведении я не замечал.
– Я тоже, – согласно кивнул Малфой. Значит, они пытались выяснить, кто ведёт себя необычно. Забавно. – Ведь это может быть кто угодно, а зная, что предположительные жертвы магглорождённые, логичнее всего предположить кого-то с нашего собственного факультета.
– На нашем факультете не только прямых, но и косвенных наследников Салазара Слизерина нет. Насколько мне известно, его род оборвался с Гонтами, – проговорила Грейнджер голосом Паркинсон, и Малфой лишь кивнул в ответ.
Что-то в интонациях Гермионы насторожило его, давая понять, что там было гораздо больше, чем он осознавал. Вот только к чему именно оба клонили, Малфой понятия не имел. А может, они не вели в данной ситуации никакой игры? Судя по тому взгляду, которым одарил подругу Поттер, допрос собирался вести именно он, а Гермиона чуть не сошла с намеченного пути.
Меж тем, Поттер продолжал задавать вопросы, Малфой на них честно отвечал. Драко не собирался ничего скрывать, но и дать им какую-либо информацию тоже был не способен. Кроме этих двоих, на факультете все вели себя нормально и ничего необычного Малфой действительно не замечал.
В какой-то момент Малфой всё-таки про себя хмыкнул: он сам двенадцатилетний никогда бы не увидел подвох. Не распознал бы, что Нотт и Паркинсон ведут себя подозрительно, списал бы улучшенные манеры Паркинсон на очередную уловку, да и на внезапную уверенность в себе Теодора не обратил бы внимания.
Единственная причина, по которой он смог узнать своих современников, была именно в том, что они вместе переместились из будущего. Другими словами, он тоже не был двенадцатилетним сопляком. Малфой смог раскусить их, потому что знал будущее. Что ж, когда-нибудь Поттеру явно будет душу греть, что это он не прокололся, а просто не рассчитал силы противника, потому как не знал всей его подноготной.
Конечно, в какой-то момент Малфою придётся раскрыть карты перед Поттером и Гермионой и обнаружить себя, но сейчас было просто слишком рано. Кивнув, он решил «предложить» им кандидатуру подозреваемого.
– Младшая из рыжих ведёт себя немного необычно, – наконец выдал Малфой.
Не то, чтобы он наблюдал за Джиневрой. Сказать по правде, раньше он её и представлял себе в этом возрасте с трудом, но зато чётко помнил, что в прошлой жизни именно она каким-то образом была со всем этим связана. Плюс, именно ей в корзину Люциус «случайно уронил» ту чёрную тетрадку, с которой потом так носились Грейнджер и Поттер. Внезапно, его осенило: что, если они потеряли эту тетрадь? Это ведь явно был тёмно-магический предмет, Малфой только до конца не был уверен, насколько тёмный.
Меж тем, удовлетворённый результатом, Поттер закончил задавать свои вопросы. Грейнджер заговорила на какие-то отвлечённые темы, вот только избрала обсуждать зелья. Нужно будет ей когда-нибудь сказать, что Паркинсон бы скорее в подробностях расписывала ему достоинства и недостатки лака для ногтей, чем завела подобную дискуссию.
Впрочем, Драко был безумно благодарен Гермионе, что именно про лак для ногтей или очередную сплетню, кто к кому подбивает клинья и нравится ли это их родителям, она решила с ним не обсуждать. Хотя, откуда Грейнджер вообще знать подобное?
Через какое-то время оба заторопились, отговорившись неотложными делами и походом в библиотеку, и Малфой про себя лишь хмыкнул. Действие оборотного явно истекало, и обоим нужно было побыстрее убираться из гостиной Слизерина и добраться до места, где они собирались переодеться.
Драко Малфой даже не подумал озаботиться, что произошло с настоящими Теодором Ноттом и Паркинсон; он вообще вспомнил о них только на следующий день. Оправдание для себя нашлось довольно быстро: не убил же их Поттер. Во-первых, Драко был уверен, что Грейнджер бы избранного остановила, а во-вторых, Малфоя судьба обоих одноклассников действительно очень мало волновала.
К своему огромному изумлению Малфой ещё несколько раз наблюдал, как лже-Нотт и лже-Паркинсон заглядывают в гостиную их факультета. Оба общались, разговаривали с его однокурсниками, особенно активно этим занимался в образе Теодора Нотта Поттер. Бывший аврор не просто вёл разговоры, очень скоро Драко сообразил, что Грейнджер в это время его собеседников сканировала. Малфой не знал того заклинания, которое в такие моменты шептали губы Грейнджер, но мог поклясться, что это так.
Через пару недель конспираторы явно узнали все, что хотели, и их визиты в гостиную факультета Слизерина прекратились. А вот Драко обнаружил, что сожалеет о подобной утрате. Ему очень даже улыбалось обсуждать академические вопросы с Гермионой, когда она притворялась Паркинсон, и таким образом была просто вынуждена с ним если не заигрывать, то во всяком случае вести себя дружелюбно.