Часть 6 (1/2)

Гермиона прекрасно знала, что когда отправляешься в прошлое, по логике вещей ни с кем прощаться не обязательно. По законам временных петель, когда ты исчезаешь – время останавливается, создавая петлю. Практически, оно ждёт, пока путешественник вернётся, а линия обрывается, начиная альтернативный отсчёт. Конечно, это несправедливо по отношению к кое-кому, но в конкретно сложившейся ситуации, если они с Гарри не изменят реальность, волшебный мир в любом случае исчезнет.

Безжалостное время хладнокровно отсчитывало последние часы их реальности, неумолимо подводя к точке невозврата. Единственный оставшийся шанс – все изменить, вернувшись в прошлое и буквально занявшись «подчисткой». Избежать своих и чужих ошибок, предотвратить ключевые события, буквально переиграть партию, даже если придётся переставить фигуры на пресловутой шахматной доске жизни. Одним словом, хладнокровно всё взвесить и сделать так, чтобы на этот раз карты легли по-новому.

Бывшие враги предлагали сотрудничество, а от тех, кого прежде Грейнджер считала друзьями, в новом времени ей придётся отстраниться. Не сближаться с семейством Уизли, по-другому вести себя со слизеринцами, создать соратников из тех, кто прежде были непримиримыми врагами. Удастся ли это ей? Гермиона была уверена, ей прежней, маленькой магглорождённой девочке, это было бы не по силам.

Но ведь в прошлое возвращается уже взрослая, опытная и даже разочаровавшаяся в жизни ведьма. Да и Поттер больше не наивный, ничего не знающий о мире волшебников мальчик. Он тоже за полную событиями жизнь научился десятку-другому трюков, надежно скрытых в рукаве мантии аврора. Им будет необходимо изменить определённые моменты, оставив общую картину нетронутой. Задача не из лёгких, но они с Гарри готовы к «вызову». В принципе, они уже приняли брошенную судьбой перчатку...

Когда-то, в свою бытность невыразимцем Грейнджер видела намёки, что их реальность прежде менялась именно так. Что ж, Гарри всегда был известен, как избранный, да и на неё волшебный мир не зря с детства поглядывал с опаской, впрочем, признавая самой умной Ведьмой своего поколения. Гермиона давно уже анализировала ситуацию и просчитывала возможные исходы далеко наперёд.

И всё-таки, перед тем, как поставить точку в этой реальности, Гермиона хотела встретиться ещё с одним человеком. Минерва МакГонагалл давно уже была для неё не просто деканом бывшего факультета и ментором, но почти матерью. Грейнджер в этой жизни осталась одна, потеряв родителей, так и не обретя семью, не имея собственных детей. Могущественная и умная волшебница, она должна была уйти, не оставив после себя наследников. Её волшебство станет навсегда утерянным для круговорота магии.

Минерва тоже не оставила после себя потомства, убеждая себя, что обучая чужих отпрысков, передавала своё волшебство. Это её вклад. Гермиону профессор считала практически дочерью, и они были даже чем-то похожи, Грейнджер это не раз слышала от окружающих. И вот теперь гордость бывшего декана Гриффиндора и нынешнего директора Хогвартса стояла на пороге её кабинета.

– Гермиона, дорогая, поговорим здесь, или предпочитаешь что-нибудь более приватное?

МакГонагалл знала, что Грейнджер не любит разговаривать в кабинете, наполненном портретами прошлых директоров. За все эти годы Гермиона так ни разу не сказала и слова Дамблдору или Снейпу. Оба портрета притворялись, что не замечают слишком очевидные попытки бывшей ученицы избежать общения. Молчала на эту тему и Минерва. Вот и на этот раз Гермиона избрала частные комнаты директора, куда портреты не заглядывали, а потом честно рассказала Минерве всё, что произошло. Директор Хогвартса хмурилась, но кивала в ответ.

– Ты пришла проститься, – слова старшей женщины не звучали вопросом. Госпожа Директор констатировала факт.

– Нелогично, не правда ли? – Грейнджер усмехнулась, отпивая чай из изысканного фарфора чашки. Она сама когда-то подарила Минерве этот сервиз.

– Зато душевно и от сердца, – МакГонагалл улыбнулась, кивая в ответ. – Гермиона, вы с Гарри снова спасаете мир. Я знаю, вы уже давно не дети и всё хорошенько обдумали. Но, быть может, поговоришь с Дамблдором? Или хотя бы упомяни свой план Снейпу?

– А от себя ничего не хотите добавить, профессор? – Гермиона встретила мягкий взгляд голубых глаз бывшего декана Гриффиндора.

– Ты не глупее меня, дорогая, я это поняла, ещё когда тебя распределили на мой факультет, – Минерва усмехнулась. – Уверена, всё, что я могла бы предположить, ты уже обдумала и либо приняла, либо отсекла. Я всего лишь упомянула их, потому что обоим может быть известно что-то о прошлом, о чём я просто не осведомлена. Ты же прекрасно понимаешь, Дамблдор меня никогда до конца в свои дела не посвящал, а Снейп и подавно.

-Думаю, это не обязательно, – Гермиона отвела взгляд. -

Гарри опытный аврор, да и я последние годы не домашними чарами занималась. Мы больше не наивные, выращенные магглами первокурсники. Разберёмся по обстоятельствам.

– Гарри разговаривает иногда с профессором Дамблдором, ты ведь в курсе? И с Северусом тоже, – Минерва поднесла чашку к губам, внимательно наблюдая за младшей женщиной.

– Я знаю, – Грейнджер улыбнулась.

– Быть может, твой разговор с ними был бы более продуктивен? Гермиона, они оба всегда относились к тебе очень тепло...

– Не надо, профессор, я все понимаю, – вздохнув, Грейнджер поставила чашку на стол, но рука слегка дрогнула, и тонкий фарфор звякнул о блюдце. – Для Дамблдора я всегда была разменной монетой. Мою жизнь он не ставил ни в грош, а с точки зрения взрослого человека, он нарочно посылал нас в пекло. Притом, ни на миг не подготовленными. Если жизнь Гарри он ещё и берег для определённых целей, а за Рона отвечал перед миссис Уизли, то я была никем.

– Я не думаю, что ты справедлива или даже объективна, Гермиона, но тогда хотя бы поговори со Снейпом? В конце концов, именно у него ты смогла бы узнать какие-нибудь факты.

– Думаю, что если бы профессору было, что сказать нам, он бы уже поделился своими предположениями с Гарри. В отношении меня свои чувства он никогда не скрывал, и уже не знаю, почему, но с самого первого урока я его только раздражала и выводила из себя одним своим присутствием. В детстве я компенсировала тем, что пыталась зазубрить урок лучше всех, показывала, насколько заинтересована. Практически, закрывала глаза на субъективное отношение и просто выкладывалась по полной. Но мне уже не одиннадцать, Минерва, и даже не шестнадцать. У меня нет желания навязываться человеку, кто кривится при одном взгляде на меня. Плюс, после нашего с мальчиками похода, после всего, что я слышала о нем, а потом видела в Омуте памяти во время Судов, я не могу избавиться от навязчивой мысли, что если бы это было нужно для дела, он бы хладнокровно применил ко мне не только Круцио, но и Аваду. Хватит, у меня осталось несколько часов в этой реальности, и я хочу проститься с некоторыми другими людьми, которых вряд ли когда-либо увижу.

– Навестишь родителей?

– Зачем? Они все равно меня не помнят. А их второй ребёнок лишён магии. Мне потом объяснили, что когда я стирала им память о себе и магическом мире, то неосознанно избавила их от любых волшебных зачатков. Мой ментор в Отделе Тайн даже пошутил, что я слишком доскональна в своих «зачистках». Кстати, поэтому меня никогда не посылали на подобные задания.

– Гермиона, ты же знаешь, что сделала всё, что должна была?

– Я не раскаиваюсь в содеянном, профессор, – как Грейнджер ни старалась, ей не удалось до конца скрыть горечь из голоса и слёзы. – На самом деле, я точно знаю, что спасла им жизнь. Буквально через час после того, как мои родители покинули дом, за ними пришли Пожиратели. Я видела это в воспоминаниях Нотта-старшего и Люциуса. Кстати, - она хмыкнула. - Это моя ещё одна маленькая претензия к достопочтенному Альбусу. Ведь спрятать родителей мне посоветовала Тонкс, а не он. Сказала, что так будет безопаснее, они слишком яркая мишень. Директор Дамблдор даже не затруднился не то, чтобы сделать что-то для их безопасности, но даже подумать о них.

– Гермиона, ты возвращаешься в прошлое, тебе придётся общаться с ними обоими, – МакГонагалл таким знакомым жестом поджала губы. - С Северусом на каждом уроке зельеварения. Да и Альбус...

– Я знаю, профессор, – Грейнджер сцепила руки на коленях. – Всего лишь буду заниматься своим делом, не обращая внимания на «антураж». Как всегда делала прежде в Хогвартсе в отношении слизеринцев. Мне не привыкать.

А потом они просто говорили, делились новостями, обсуждали прошлое. Через несколько часов Гермиона поднялась, нужно было завершить кое-какие дела. А ещё она хотела навестить своих воспитанников, тех детей, которым в разное время дарила заботу и внимание, пытаясь компенсировать отсутствие собственных. На прощание МакГонагалл ещё раз обняла её, хотя ученица и мягко улыбнулась:

– Вы же понимаете, что очень скоро мы увидимся вновь, профессор.

– И ты опять будешь моей любимицей, дорогая. Или на этот раз ты намереваешься выбрать Рейвенкло?

– Наоборот, – мисс Грейнджер вздохнула. – Хотя вы даже не представляете, как бы мне этого хотелось. Но мы должны менять как можно меньше событий, пока не дойдём до нужного момента времени.

– Эффект бабочки, – МакГонагалл понимающе улыбнулась, и Грейнджер кивнула ей в ответ.

– Он самый. Эффект бабочки.

***

– Чем могу быть полезна, профессор, - Гермиона прикрыла глаза, по крохам собирая хладнокровие, и обернулась к волшебному портрету Снейпа. Бывший преподаватель зельеварения сейчас изучающим взглядом смотрел на неё из рамки.

– Вы так самоуверенны, мисс Грейнджер, что считаете, я нуждаюсь в вашей помощи? Или, мне следует теперь обращаться к вам «мадам министр»? - нарисованная бровь поползла вверх в показном изумлении.

– Хорошо, - Гермиона не спорила. - Чем обязана чести вашего визита, профессор? И вы можете обращаться ко мне, как вам заблагорассудится. Мисс, министр... Суть вашего отношения ко мне это не меняет.

– Отношения... Вы по-прежнему считаете, что я отношусь к вам предвзято, - Снейп не сводил с неё напряженного, тяжелого взгляда. Когда-то, Грейнджер терялась под его чёрным холодом, но не сейчас. Завуалированное под маской уважения и пустыми словами пренебрежение давно перестало её жалить.

– Это сказали вы, а не я, - Гермиона вновь пожала плечами. - Предвзятость ведь понятие субъективное и зависит от взгляда со стороны. Ни вы, ни я не можем в этом случае быть объективными.

– А Вы заговорили, как истинный политик, мисс Грейнджер, - Снейп прищурился. - Говорите много, слова политкорректные, но при этом умудряетесь ничего не сказать.

– Что делать, профессор, - Грейнджер опустилась в кресло, откинувшись на спинку и скрестив ноги. - Наверное, издержки профессии.